Во всех трех романах Г. Сенкевича действует, строго говоря, только один поляк — пан Заглоба. Все остальные герои всех трех романов — это русская шляхта, или, как Кетлер, прижившийся в Речи Посполитой иноземец. Конечно же, в романах нет ни малейшего упоминания, никакого намека, что это именно русская шляхта. Но стоит посмотреть, откуда они происходят, их имена, многие детали биографий…

Действие романа начинается в Россиенском повете Литвы, а Анджей Кмитиц происходит из Орши. Однажды он зарубил на дуэли поляка из короны — тот имел неосторожность спросить, ходят ли в Орше на четырех ногах или уже на двух. В хоругви Анджея Кмитица много шляхты из Смоленска, и воевать он начинал именно с москалями.[123]

Самые знатные, самые богатые магнаты всей конфедерации Республика — это русские по происхождению: Чарторыйские, Сапеги, Вишневецкие, Радзивиллы, Огинские, Острожские, Лисовские, Потоцкие. Некоторые из моих читателей наверняка встречали эти фамилии в числе «польских панов», и очень может быть — в числе злейших врагов Руси. Хотя бы в тексте озорной песенки времен Гражданской войны:

В этой песенке потомок «русской шляхты» князь Потоцкий выступает в роли то ли поляка, то ли еврея, но уж никак не русского человека.

Песенка, в которой за одни скобки выносятся «псы-атаманы и польские паны», анекдотична до предела. Ни один уважающий себя «пес-атаман», что называется, не сел бы какать на одном гектаре с «польским паном», и это отношение вполне взаимное. А кроме того, «польские паны», если вдуматься, в лучшем случае наполовину русские.

Эти же фамилии «поляков» мелькают в тексте Алексея Константиновича Толстого, в его «Ночи перед приступом»:

Лисовский и Сапега — в качестве врагов русского престола, в качестве завоевателей… До чего грустно!

В исторической перспективе «русская шляхта» переходила в католицизм — при том, что для каждого семейства сроки были, разумеется, свои. «Русская шляхта» верно служила польским королям; так получилось, что служила даже вернее этнических, природных поляков — она меньше была развращена неимоверными привилегиями. В отношении русской шляхты польское государство проявило исключительную терпимость, и именно эта терпимость, полное равноправие православного шляхтича и шляхтича-католика приводили к такой легкой, естественной полонизации.

Разумеется, «русская шляхта» постепенно смешалась с поляками, перешла в католицизм и постепенно перестала вообще от поляков отличаться.

Но, во-первых, процесс это очень постепенный, занимающий буквально века. В XVI веке мы имеем дело с русскими православными магнатами. В XVII — начале XVIII века — с уже, как правило, окатоличенными, но все еще осознающими себя «русской шляхтой». И только к середине XVIII века, к эпохе разделов Польши понятие «русской шляхты» полностью утрачивает всякий смысл.

Проклятым вопросом, расколовшим Великое княжество Литовское (да и Речь Посполитую), стал вопрос не национальный, а религиозный.

Присоединяя к Литве русские земли, чиновники Литвы заявляли: «Мы старин не рухаем, а новин не вводим». Все изменилось в 1385 году…

Согласно пунктам Кревской унии 1385 года, Великий князь Литовский и Русский Ягайло вступает в брак с Ядвигой Пяст, дочерью Людовика Венгерского. При этом Ягайло (1348–1434) переходит в католичество вместе со всеми своими родственниками и со всеми подданными. Это означало окатоличивание тогда еще почти совсем языческой Литвы-Аукшайтии и перекрещивание Руси в католицизм.

Для огромной массы русских православных людей католицизм оказывается привилегированной религией привилегированного меньшинства завоевателей.

В 1387 году Владислав Ягелло дал привилей феодалам, исповедующим католичество. Подтверждались их вотчинные права, они освобождались от части натуральных повинностей в пользу великого князя, получали право заседать в сейме, получать должности, иметь гербы.

От положений этого привилея часто отступался двоюродный брат Ягелло, великий князь Витовт (1350–1430), разумная политика которого удержала Литву от перспективы и гражданской войны, и выхода из состава Литвы всех православных земель.

Но и Витовт, скорее всего, не очень понимал, насколько серьезные проблемы стоят перед его православными подданными. Сам Витовт в 1382 году стал католиком. Получив во владение русские православные уделы Берестье и Городню, перешел в православие; в 1385 году снова перешел в католицизм. Очень может быть, закоренелого язычника, глубоко равнодушного к вере, удивляло, даже раздражало упрямство его подданных. Ну что мешает им менять веру так же легко, как меняет веру он сам?! Они что, считают себя лучше своего великого князя?!

Во всяком случае, некоторый ледок между православными и католиками к XV веку уже возник.

А Польша нажимает на Литву, требует заключения нового договора, который еще теснее свяжет государства; Витовт идет на заключение такого договора. По Городельской унии 1413 года Литва должна иметь своего государя, но под верховенством польского короля. После смерти Витовта великий князь будет выбран, но по совету с Польшей. А если Ягайло умрет без наследников, нового короля будут выбирать с ведома и совета литовцев.

Пока все замечательно, все только к укреплению союза двух государств. Но тут же и еще один пункт: на литовских бояр распространяются все права польской шляхты. Но — только на бояр-католиков. Гербы могут иметь только католики. И все высшие должности в государстве могут занимать только католики. 50 семей бояр-католиков получают гербы. Православные — нет.

Если в конце XIV века Витовт еще колебался — какую позицию занять, то теперь он однозначно определил православных как неравноправное, второстепенное по своему значению большинство.

Время от времени православным кидается нечто, некая толика привилегий. В 1434 году и православным разрешается иметь шляхетские гербы. Но и в 1434 году, и после только католики входили в великокняжеский совет и занимали высшие должности в государстве.

По мнению многих историков, Польша давила на Литву не только из-за религиозного фанатизма. Пока борьба католиков и православных раскалывала Литву, Польша оставалась лидером в этом союзе. Могучая православная или православно-католическая Литва могла оказаться «чересчур» равноправным союзником, а то и сильнее Польши.

Мне трудно судить, насколько это мнение обосновано. Но вот что православные оказались в положении неравноправном и унизительном — это факт.

Великое княжество, а потом Речь Посполитую расколола борьба католицизма и православия.

В нашей реальности XV век стал последним веком роста Великого княжества Литовского и Русского.

В конце XV века отъезжают в Москву князья областей с Верхней Оки — Новосильские, Одоевские, Воротынские, Белевские, Вяземские. Вместе с ними «отъезжают» и их земли — ведь они вассалы, а не рабы великих князей.

В 1500 году от Литвы отторгаются владения князей Новгород-Северских и Черниговских.

В начале XVI века Литва отдает Москве десятки городов, в том числе Брянск и Смоленск.

В начале XVI века, когда Московия отгрызает у Литвы кусок за куском, в смоленской «Авраамкиной летописи», написанной в 1460—1470-е годы, очень недвусмысленно выражена идея объединения с Московской Русью.