Особенно почему-то везло татарам с родовым именем Кара-Мурза. Еще в XVII веке Кара-Мурзы пошли на русскую службу и постепенно стали Карамзиными. Великий историк рубежа XVIII и XIX веков Николай Карамзин — их потомок.

В XX веке еще по крайней мере две семьи Кара-Мурз стали известными интеллектуалами, философами. Их часто путают, Алексея и Сергея Кара-Мурзу… А право же, совершенно напрасно, они очень разные люди.

В XXI веке не очень понятно, на каких основаниях жить вместе.

Разделиться?

Лозунг национального государства привлекает многих… Но не очень понятно, как можно осуществить его в Татарстане, со всех сторон окруженном русскими землями, без выхода к государственной границе. Да еще с половиной русского населения.

Так же, впрочем, непонятно, и как может стать национальным государством Россия… С ее многонациональным составом, в том числе с полчищами родных, новоприобретенных и совсем свежих, только что въехавших в страну мусульман.

Есть несколько идеологий, позволяющих довольно благополучно жить в одной стране… Это уже классическая государственническая идеология. Ты гражданин, и я гражданин. Страна одна, государство одно, оно не делает разницу между теми, кто ходит в церковь и ходит в мечеть.

Долгое время единство страны с разными народами и верами гарантировала марксистская идеология и основанный на ней социализм… Все мы были объявлены пролетариями, должны были объединяться, а за шаг в сторону — пять лет расстрела.

Теперь предлагают идеологию евразийства, согласно которой все народы Евразии независимо от веры имеют общий «стереотип поведения» и составляют одну цивилизацию.

Марксизм быстро показал свою полную несостоятельность. В утверждениях евразийцев множество «узких» мест, не подтвержденных фактами заявлений. Да и не разделяет его 90 % населения России, евразийство.

Может, вскоре появится новая и более убедительная идеология… Но пока что идея единого государства — самая приемлемая и надежная. На данный момент. Да и осмысленнее всего эта идея. Ничего про самих себя выдумывать не приходится…

В конечном счете все просто…

Или Россия будет поступать так же, как Франция и Италия. И постепенно сдаст мусульманам позицию за позицией, посадит их себе на шею и превратит в привилегированный класс внутри страны.

Или России хватит здравого смысла и уверенности в себе, чтобы не впадать в новый маразм. И тогда она останется государством, которому никто не сможет навязать чужую волю.

Или мы начнем шизофреническую войну с миром ислама под лозунгом: «Мы цивилизация, а вы нет!!!» Тогда мы ввязываемся в бессмысленную, заранее проигранную бойню.

Или мы не будем смешивать в одну кучу разные исламские страны, народы и учения. Мы сумеем видеть, кто есть кто среди мусульман. И тогда в самом мире ислама у нас найдется множество союзников.

Или мы будем считать всякого мусульманина исчадием ада — и тогда он закономерно станет нашим врагом.

Или нам хватит ума преследовать преступников за реальные преступления, но не карать невинных по принципу коллективной ответственности. И тогда друзей будет больше врагов, в том числе и среди мусульман.

Или мы сумеем наладить контакт с российскими мусульманами… И тогда у нас не будет надежнее союзника и агента.

Или наше правительство оттолкнет их. Поддержкой православного фундаментализма, упразднением национальных автономий, мелкими обидами… Неважно, чем. И тогда наше государство распадется. Оно ведь исторически сложилось как государство и христиан и мусульман. Если уйдут мусульмане, после их ухода останутся уже другое государство и общество.

Парадокс, но выиграть историческую тяжбу с миром ислама Россия может, только сохранив внутри себя часть исламской цивилизации: мусульманскую Русь. Сделать это — значит отстоять свои государственные и национальные интересы.

Начать следует с того, что до XI века вовсе не существовало двух разных апостольских церквей. Только в 1054 году Папа Римский и Патриарх Константинопольский прокляли друг друга как еретиков и отлучили друг друга от Церкви. Но даже и после этого стремление Церкви к единству никуда не ушло. И сегодня апостольская Церковь старается чувствовать себя если не организационным целым, то по крайней мере чем-то исторически единым. Пусть растет много стволиков… Но корень у них един, и вроде как бы дерево одно.

Велика ли была разница в X веке — от кого, откуда брать христианство? И да, и нет… Православный мир в X веке сохранял великолепие и пышность. Даже отдав мусульманам весь Передний Восток и Северную Африку, Византия оставалась самой большой, самой богатой и самой культурной страной Европы.

Это государство вело порой успешные войны… Но в основном — оборонительные. Войны на Дунае с болгарами, войны с руссами, вторгавшимися в пределы Византии, грабившими ее и осаждавшими Константинополь. Войны с хазарами и печенегами в Причерноморье, на северных окраинах империи. Войны с мусульманами на Переднем Востоке — проигранные в основном.

Византия оставалась великолепной, яркой, но постепенно уступала более динамичным, более активным соседям. Силы ее убывали. Присоединиться к ней — присоединиться к древнему блеску Римской империи, но вместе с тем — к чему-то убывающему, гаснущему. Безопасно… И как-то безнадежно…

Католический мир в X веке еще не был ведущей цивилизацией Земли. Крестовые походы еще не начались. Ни один университет не начал работать. В VIII веке еле отбились от мусульман. Что такое Европа в X столетии? Ничто. Так, диковатая периферия, западный угол бывшей Римской империи. Бедные маленькие страны, без блеска древней культуры и великой завоевательной славы.

С другой стороны, уже проявилась активность католической цивилизации. От вражеских нашествий католики успешно отбились. Уже заявили, что все христиане должны признавать Папу Римского главой всей Церкви. Уже начали «дранг нах остен» под лозунгами крещения язычников. Уже вторглись в славянские земли в Богемии и на Лабе-Эльбе. Что-то активное, бодрое зашевелилось на Западе, совсем не похожее на величественно умирающую Византию.

К тому же мир западных варваров был больше похож на славянский… Особенно германский мир — земли, никогда не бывшие частью Римской империи. Подобное притягивается к подобному.

«Отцы этого не принимали», — произнес якобы Владимир, выбирая веру. Вопрос — чего же они не принимали, отцы? Христианства? Христианства именно в его католической версии? Христианства, принесенного немцами? Современникам, может, и была понятна без слов мысль Владимира. Нам уже приходится гадать.

Католицизм трудно принять, потому что германские князья оскаливаются религиозной войной? Возьми христианство из рук германских епископов, и получится — Русь морально зависима от германцев?

Но ведь Русь — вовсе не маленькое, слабое племя, не карликовое государство. Даже с Византией Русь поставила себя так, что о подчинении просто и речи не могло быть.

Зачем креститься от германцев? Можно обратиться непосредственно к Римскому Папе. Именно так поступили чехи, а позже поляки. Это было присоединением к миру католицизма, но отделением от германцев. Идея «дранг нах остен» сразу теряла свой смысл… То есть вовсе она не теряла смысл покорения, завоевания, ограбления. Но идеология несения язычникам Святого креста Господня — исчезла. Русь могла бы поступить точно так же.

Что мешало Владимиру после «выбора веры» подумать… Посовещаться с дружиной и, помолившись в последний раз Перуну, отправить послов прямиком в Рим? Да ничего. Это было ничуть не сложнее и психологически не труднее, чем направить послов в Византию.