Ник понял, что надо поскорее убираться отсюда, пока ее воспоминания не приняли отчетливые очертания.

– Я никогда там не был, – ответил Ник и в очередной раз покосился на дверь.

Адриенн, должно быть, неправильно расценила его намерения, потому что потянулась к нему и взяла его за руку, не собираясь никуда отпускать.

– Как ты попал на этот остров? Пока Фостер не сказал мне про него, я даже не знала, что он существует.

– Я думаю, мне просто случайно повезло, – Ник выдавил из себя слабую улыбку.

Ему пришло в голову, что раз уж он застрял здесь, то неплохо было бы и ему задать пару вопросов Адриенн. Может быть, она расколется и расскажет ему наконец, кто она такая.

– А ты? Как ты сюда попала? Зачем тебе потребовался отдых? – Ник посмотрел на безымянный палец, кольца на нем не было. – Ты разведена?

Она закусила губу и отвернулась:

– Нет. Я никогда не была замужем.

– Не может быть? Такая красивая женщина, как ты?

Адриенн повернулась к нему, благодарно улыбаясь:

– Спасибо. Очень мило с твоей стороны.

Ник слегка сжал ей руку:

– Я говорю правду, Адриенн.

Черт, что с ней случилось? Он же не сказал ничего обидного. Похоже, она сейчас заплачет.

Наверное, ей надо с кем-нибудь поговорить. Выговориться. А он единственный, кто может ее выслушать. Ник уже смирился с тем, что не сможет позвонить в деревню. Ничего, может, это и к лучшему.

Он может что-нибудь узнать об Адриенн.

Ник встал с кресла и присел на кровать.

– Хочешь, поговорим, Адриенн? Ну, о том, что ты чувствуешь, из-за чего расстраиваешься. Я готов выслушать тебя.

Адриенн в ответ слабо улыбнулась:

– Ты очень добр, Ник, но мне нечего рассказывать.

Он пожал плечами:

– У тебя здесь нет подруг, не с кем поболтать. А я никому ничего не скажу, к тому же здесь и некому рассказывать секреты.

У Адриенн задрожали губы, на глазах появились слезы:

– Просто эта орхидея напомнила мне о моей бабушке.

– О той, которая умерла?

– Да, ее звали Грейс Саммерс. Все звали ее Грейси.

– Вы, наверное, были очень близки?

Адриенн кивнула:

– Я жила с ней шесть лет после того, как были убиты мои родители. Они умерли через две недели после того, как я закончила колледж.

Перебирая бахрому на покрывале, Адриенн грустно улыбнулась:

– Я не знаю, что бы я делала без нее.

Ник ничего не отвечал, он ждал, пока она снова заговорит. В нем росла уверенность в том, что Адриенн никакая не шпионка. Вряд ли она специально разыгрывала этот спектакль. Ей действительно было больно. Ей необходимо было рассказать кому-нибудь о своих переживаниях.

Было уже около трех часов. Ник знал, что ему следует встать, придумать какое-нибудь оправдание и уйти. Но теперь он не мог так поступить. Он вспомнил, как ему самому было одиноко, поэтому он остался сидеть рядом с Адриенн, внимательно слушая ее рассказ.

– Бабушке бы здесь очень понравилось. Она очень любила выращивать орхидеи. Это было ее хобби. У нее была собственная теплица. Но они у нее были не такие большие и красивые, как эта, хотя она несколько раз получала призы на цветочных соревнованиях.

– Сколько ей было лет, когда она умерла?

– Восемьдесят пять.

– Она была совсем старенькая.

– В нашей семье женщины по материнской линии всегда доживали до девяноста лет.

– Как она умерла?

– Как? – Адриенн засмеялась и выпрямилась. Ее взгляд, до этого мягкий и грустный, стал холодным. – Я сейчас скажу тебе. Ее убили.

Боже!

– Убили?

– Никто, конечно, не стрелял в нее из пистолета, и тем не менее ее убили.

– Как?

– Самым гнусным образом. Они сломили ее дух.

– Кто они?

– Какие-то грязные подонки, мерзавцы, какие-то обманщики, которые украли у нее все ее сбережения, лишили ее достоинства. Ты здесь живешь вдали от мира и, наверное, ничего не слышал. Был большой скандал несколько лет назад. Все газеты писали об этом. Сотни, даже тысячи людей, в основном пожилых, вложили свои деньги в частный проект по охране здоровья.

Сердце Ника ушло в пятки. Он не мог дышать. Ладони внезапно похолодели, и он выпустил руку Адриенн. Не может быть, чтобы ее бабушка была одной из них.

– Я… извини, Адриенн. Мне действительно пора идти.

Он попытался встать, но Адриенн еще не закончила рассказ. Она вновь взяла его за руку и продолжала говорить, смотря невидящими глазами в пространство, думая только о том, что случилось несколько лет назад.

– Трое мужчин из Атланты путешествовали по стране и проводили так называемые «пенсионные семинары». На этих благопристойных собраниях они запугивали бедных стариков, внушая им, что «Медицинская помощь» скоро обанкротится, а деньги, вложенные в федеральную программу, не принесут никакого дохода. Единственное надежное предприятие – частное. И у них как раз такое предприятие. Когда их наконец поймали, оказалось, что они успели продать несколько миллионов акций своей липовой корпорации. Конечно, эти мерзавцы заботились о здоровье – о здоровье своих счетов!

Адриенн хрипло засмеялась.

– Двое из них получили по заслугам. Они сейчас гниют где-то в тюрьме. А третьего отпустили. Представляешь, отпустили! Моя бабушка потеряла все. Сбережения. Дом. Даже теплицу, где она выращивала орхидеи.

Ник весь покрылся противным холодным потом.

– Я не очень хорошо себя чувствую. Я… Я думаю, что лучше мне выйти на воздух.

Но Адриенн, не слушая его, продолжала:

– Бабушка от переживаний заболела. Серьезно заболела. У нее были проблемы с сердцем. Но страховку ей, разумеется, никто не выплатил. У нее не было четырехсот долларов, которые требовались на лечение, а попросить у меня она стеснялась. Поэтому она просто не пошла к врачу. К тому времени, как я узнала, насколько серьезно она больна, было уже поздно. Я перевезла Грэйси к себе, ухаживала за ней, но… – Адриенн покачала головой, слезы потекли по ее щекам. – Было уже поздно.

– Как долго ты ухаживала за ней?

– Два года.

Два года вычеркнуты из ее жизни, и он в этом виноват так же, как и его партнеры. Не надо было слепо доверять Митчу и Моргану, надо было больше узнать об их планах. Черт!

– Неудивительно, что тебе понадобился отдых, – пробормотал он.

– Мне было нетрудно за ней ухаживать. Она столько для меня сделала. Я не могла допустить, чтобы ее положили в какой-нибудь убогий дом престарелых.

– Как же ты содержала ее и себя в течение этих двух лет?

Адриенн грустно улыбнулась:

– Фостер был очень добр ко мне. После того, как погибли мои родители, я узнала, что он был влюблен в мою мать, а она предпочла ему его друга и вышла замуж за моего отца. – Ее улыбка померкла. – Он всегда помогал нам. Устроил отца на работу, давал мне возможность подрабатывать в своем агентстве, пока я не закончила колледж, а потом взял к себе на постоянную работу. Он собирался направить меня в Таксон, чтобы я возглавила новое отделение его агентства.

Она немного помолчала, погрузившись в воспоминания, потом продолжила:

– Конечно, мне пришлось отказаться, так как к тому времени заболела бабушка. Я объявила Фостеру, что увольняюсь, но он понимал, что тогда я останусь без средств. Он сказал, что нуждается в моей помощи, установил в моей квартире компьютер и факс, продолжал платить мне зарплату. Мы договорились, что я буду работать столько, сколько смогу. Не думаю, что действительно была нужна ему. Он оставил меня в агентстве, чтобы я смогла оплатить счета за лечение. Теперь ты понимаешь, почему я тогда так вышла из себя, когда ты намекнул на то, что я могу быть любовницей Фостера. – Адриенн не заметила, как перешла на «ты».

– Извини, я сделал слишком поспешный вывод, – мягко сказал Ник.

– Ты уже вполне загладил свою вину.

– Итак, – сказал Ник, чтобы вернуть разговор в прежнее русло, – после того, как умерла бабушка, ты опять вернулась к Фостеру.

Адриенн кивнула:

– Да. Но в этом не было особого смысла. Я не могла работать. Однажды Фостер застал меня сидящей перед экраном компьютера и тупо смотрящей прямо перед собой. Я была совершенно измотана, и Фостер настоял на том, чтобы я сменила обстановку, надеясь, что это поможет мне прийти в себя.