Утром он проснулся от криков и вскочил, дико глядя по сторонам.

Орал тот господин, на котором, как на скамейке, Мосик поставил свои большие ноги. Он по-прежнему спал в кресле, которым с вечера подпер входную дверь. Но теперь она не была закрыта: в приоткрытом проеме торчало полчеловека. Верхняя половина пребывала в коридоре и там вопила. А нижняя дрыгала ногами уже в комнате. Сам владелец этих половин торчал в двери, зажатый ею так плотно, что едва ли мог дышать.

Гвендалин в тревоге смотрела на эту картину и оглядывалась на Стайса, не зная, видимо, что и сказать. Все ясно: ночные гости, которых ждал Мосик, явились и теперь буянят, требуя к себе внимания.

– Мосик, а не мог бы ты их выкинуть за дверь?

– Ты не представляешь, Стайс! Они сумели отодвинуть меня вместе с креслом! Я просто теряюсь в догадках, что они могли бы искать тут! Пусть явится хозяин, и мы вместе обсудим компенсацию за мой испорченный ночной покой.

В присутствии хозяина гостиницы воры были оштрафованы на сумму, как раз равняющуюся содержимому их кошельков.

– Благодарите нас за нашу доброту! – назидал их Мосик. – Другой потребовал бы виселицы! Подайте нам быстро завтрак в койку, и мы покидаем вашу богадельню. Надеюсь, наши кони насморк здесь не подцепили?

Он щедро бросил пару галеманов хозяину, и тот предпочел забыть про инцидент.

Город, где жил дядя, был так же грязен и убог, как и все в этой маленькой стране. Но дядя был человеком отнюдь не бедным. У него был загородный особняк, умеренно благоустроенный. О неплохом достатке его владельца свидетельствовали сытые мордасы домашней челяди. Но дядя тоже плохо принял Гвендалин, как она и опасалась.

– Милая моя, – сказал он, не пустив ее дальше порога дома, – я свободен от обязательств. Ты теперь совершеннолетняя, тебе восемнадцать лет. Я позаботился устроить твою судьбу, и не моя вина, что ты так плохо распорядилась своим приданым. Не надо было зариться на титул. Выходила б замуж за моего племянника – глядишь, и денежки бы сохранились в семье. А теперь ступай со своими новыми друзьями. Можете наняться в бродячий цирк. Я вижу клоуна, акробата и эквилибристку. Вас ждет успех. И с этими словами он захлопнул двери.

Побледневшая Гвендалин в отчаянии глянула на Стайса и опустила глаза. Она тронула скакуна, и он понес ее прочь от дома дяди. Стайс бросился вдогонку. А за ним и Мосик, ворча себе под нос, что некоторые дяди гораздо более похожи на разбойников, нежели разбойники на дядь.

– Гвендалин, постой! Куда же ты?! – Стайс догнал ее и ухватил лошадь под уздцы. Она опомнилась.

– Стайс, вам не стоит занимать себя заботой обо мне. Я в самом деле не гожусь ни на что. Я не могу принести вам пользы ни в чем. Едва ли я пригожусь и в бродячем цирке.

– Знаешь, это совершенно неважно. – улыбнулся ей Стайс. – Мы путешествуем без определенной цели. Ты нисколько нас не перегрузишь.

– Что я буду делать с вами? Как ты объяснишь жене мое присутствие?

– Моей жене?! – чуть не поперхнулся он. – Ты о чем?!

– Мосик называл тебя зятьком.

Она пристально посмотрела на него. И в ее глубоких черных глазах ему привиделось странное выражение, которое он затруднился бы назвать.

– Это просто шутка! Дочка Мосика такими, как я, не занимается: она великанша. Так иногда мы с ним прикидываемся без особой, кстати, цели. Он меня иногда и сынкой называет. Игра такая.

Гвендалин звонко рассмеялась, и слезы, готовые уже выступить на ее глазах, моментально высохли.

– Что вы тут клевещете на меня? – поинтересовался Мосик, подъезжая.

– Я слышала о Сеяллас.

Они неспешно ехали по безлюдному пути под ярким утренним солнцем, освещающим холмы Безалии, страны, похожей на покинутую ими, как близнец. Только покосившийся придорожный столб указал, что они пересекли границу и вьехали в другое государство.

– А как долго царствовала Феаннора? – спросил Стайс. – Эта старая обжора. Она так и не стала бессмертной? Девушка взглянула на него с удивлением.

– Стайс, откуда ты взялся? И почему ты спрашиваешь про Феаннору? Он понял, что проговорился. И предпочел промолчать.

Мосик, давно молчавший и потому испытывающий чувство, которое похоже разве что на то, которое испытывает человек, объевшийся несвежих фруктов, охотно принялся болтать на эту тему.

– Я слышал много баек, не знаю только, много ли в них правды. Видишь ли, Гвендалин, Стайс интересуется давно прошедшим временем. Он верит, подобно многим, что Ярс Стамайер вернулся к нам, на Ихобберу. Наслушался всяких сказок от старых бабок. А между тем не знает простых вещей, которые известны и младенцу. Я сам иногда подозреваю, что наш приятель – Ярс Стамайер. Он расхохотался.

– Ну, полно! Я пошутил! Если ты и звездный торговец, Летучий Барс, то очень странно, что путешествуешь верхом на лошади. Где ты припрятал свой флаер? Может, ты утопил свой челнок в океане? Где твой скафандр? Нет, в самом деле, откуда ты взялся? Ладно, братцы, опасные все это шутки. Не при людях говорить такое – можно попасть в застенки к господину Дианору. Или налететь на шпионов Сеяллас – почему-то эта дама интересуется Барсом. Я даже слышал, что Дианор устроил на каменном плато у края Таббеты такой погром! Обстрелял ракетными снарядами какого-то заезжего торговца.

– Я тоже это слышал. – сердито отозвался Стайс, который присутствовал при том, как Дупло рассказывал об этом собранию воров в гостинице «Каннибалка» в городе воров, Кураннике. Он был встревожен теми вопросами, которые ему бесцеремонно задал партнер. Ему совсем не светило быть раскрытым.

– Неужели правда? – изумилась Гвендалин. – Неужели Барс вернулся? И что же теперь будет?

– Ничего не будет! Ярс Стамайер давно сгинул! И не понимаю, что за идиоты устраивают вокруг него такую пляску! – отозвался Мосик. – Пять тысяч лет! Пора бы и угомониться!

– И все-таки, что случилось с Феаннорой? – настойчиво спросил Стайс.

– То же, что и со всеми нами однажды случится! – Мосик поднял брови. – Королева умерла. То ли от старости, то ли от обжорства. Но однажды, если не врут сказки, ее нашли в ее покоях без всякого дыхания.

– А Барс? – снова взялась за свое Гвендалин. – Откуда же все эти слухи? Ведь буквально месяц назад никто ни о чем подобном и не помышлял. Все было, как всегда. Сказочники рассказывали легенды, няньки пели песни. И вдруг как закрутилось: забегали и заболтали про Ярса Стамайера. Шпионы рыщут. Все судачат, что он опять опустился в Табетте, у синков.

– А король Маррадуг, отец Феанноры и Терлинка, он тоже умер? – продолжал гнуть свою линию Волк Чевинк. Ему надоела вся эта недоговоренность, он желал все знать.

– Опять тебя снесло в древнейшую историю! – недовольно отозвался Мосик. – Ну, если хочешь знать, мой непросвещенный друг, в Аффаре много тайн. И тайна короля – одна из них. И встревожился.

– Уж не собрался ли ты Стайс, тащиться в Аффару?! Тебе надоела твоя голова? Менее всех, милок, туда тащиться следует тебе! С твоим-то личиком и светлыми кудрями явиться к Сеяллас – все равно, что к Свекрови в гости! Я сам еще не уверен, что ты не Барс! А в Бабеллане таких, как ты, сетями ловят!

Гвендалин была задумчива. Она смотрела вдаль и не говорила ничего. Стайс тоже молчал. Ему катастрофически не хватало информации. Он в этой стране уже более месяца, а все так же ничего не знает.

– Ну вот, теперь все обиделись! – расстроился Мосик. – Уж и пошутить нельзя!

– Стайс, а кем ты был до этого? – спросил Мосик. – Ну, до того, как мы с тобою встретились?

– Сам знаешь, Летучим Барсом. – буркнул Стайс.

– А, да! Вспомнил! Слепым!

Гвендалин сидела у вечернего костра, устремив черные глаза на трепещущее пламя. Стайс заметил, как отсветы пламени заливают ее золотистую в свете костра кожу. В глазах мечется огонь. Прическа растрепалась. Тщательно уложенные косы распустились. Он вдруг подумал с беспокойством, что девушке в дорогу нужно многое, о чем они с Мосиком не догадались позаботиться. Он воспользовался тем, что приятель отправился за хворостом и обратился к Гвендалин: