– Система! – проговорила Гвен. – Мне нужно это.

– Хозяин, пассажирка хочет экспонат Е7д870.

– Отдай ей. – распорядился, не глядя, Стайс.

– Подготовить для транспортировки? Стайс подумал и отдал приказ.

Гвен была оживленной и снова щебетала. Они устроили веселый бой на подушках. Живой кристалл в восторге записывал их шумливую возню.

– Смотри! – со смехом воскликнул Стайс. – У тебя повязка спала! И тут же, получив подушкой по макушке, все забыл.

За завтраком шарик хлеба угодил ему в середину лба.

– Мне надоело здесь торчать! – с вызовом объявила Гвен. – Хочу домой!

– Как скажешь, королева! – весело согласился он. – Куда прикажете?

– В Аффару!

Спустя лишь несколько минут, флайер выскочил из неприветливых холодных зимних вод и стремительно, как молния, взмыл в небо.

В грузовом отсеке находилась капсула, в которой в холоде жидкого азота хранился прощальный дар Феанноры. …

– Смотри, Стайс. Это мой дворец. Он был очарован.

Они снова переживали медовый месяц. Бродили по базарам Бабеллана. По его мощеным розовым камнем улочкам и площадям. Кормили с рук павлинов, бросали аметисты в фонтаны. Катались в маленьком ландо по бесконечным парковым аллеям. Плавали на весельных судах, под балдахином, по медленно текущим водам реки Илнары. Стайс оставил свой обычный, непритязательный на вид, комбинезон. И королева разодела его с пышностью, достойной гостя царского двора. Они плыли под медленные песни, которые поют в Аффаре, под звоны длинных струн, под журчание воды. С зеленых берегов на них смотрели белые каменные виллы, сбегали к водам лестницы. Их осыпали ароматнейшим дождем летящие по ветру лепестки магнолий, вишен, яблонь, роз. В Аффаре круглый год была весна.

Любовники возвращались на базар и брали с лотков неведомые в мире Стайса лакомства, фрукты, жареную дичь. Стайс был фараоном. Был царем. Он несся вместе с королевой на колеснице по пустыне. Они охотились на львов.

Они входили в храмы и приносили жертвы богам Аффары. Они пускали по течению венки из роз под песни жриц.

Летели в ночное небо фейерверки. Рекой лилось вино. Приезжие купцы, гости, знать, прислуга, бедняки – все веселились. Выкатывали бочки сладкого пальмового рома. Выносили горы засахаренных фруктов. Бесчисленны столы со снедью. Гуляли, ели, спали прямо на улицах и площадях. Не прекращалась музыка.

– Ты счастлив, принц?

– Я счастлив, королева.

Бесконечны переходы царского дворца. Огромны, неописуемо прекрасны его залы. Затейливы его сады. Роскошны, вызывающе роскошны их покои. Тысячи и тысячи невероятных, непредсказуемых чудес. Как изумительны, как сказочны пиры! Как восхитителен играющий огнями сад! Как величественны танцы! Водопады розовой воды. Львы в колесницах. Тысячеголосые хоры. Дороги устланы цветами. Поющие фонтаны.

Тысячелетия ждал Бабеллан возвращения торговца. Аффара проснулась ото сна.

– Ты счастлив, Стайс?

– Я счастлив, Гвендалин. Время стало.

По коридору, отделанному темным с золотою икрой мрамором, шла королева. Сеяллас была спокойна и бледна. Черные, бездонные глаза рассеянно скользили по стенам, по полу, по мозаикам.

У одиннадцатой ниши она остановилась. Сняла повязку и приложила к стене слегка распухшую ладонь. Подождала. Но ничего не произошло. Королева стала звать мыслью того, кто жил за этой дверью. Ей открыли.

– Не делай так, Гвен. – сказала ей сестра. – Ты же знаешь, мне больно.

– Дверь не открывалась. – ответила ей Гвендалин. – Наверно, из-за раны.

– Нет. – ответила сестра. – Синк нас предал. Он сломал замок. Здесь был чужой. Яксаф и Ихаббо нас тоже предали. Они отдали свои тела чужим.

– Кому же? – удивилась Гвендалин.

– Я выбила из синка их имена прежде, чем он умер. Ментальные партнеры Волка. Ты знаешь их?

– Вендрикс Юсс и Галлах Чевинк. Это хорошо. Пусть живут.

– Они похитили наш самолет.

– Надеюсь, ты их не сбила?

– Конечно, нет. Но дело могло бы кончиться и плохо. Я едва их не убила во дворце. Я думала, что это Яксаф и Ихаббо. Они пролезли в лабораторию. А я как раз только что родилась и ничего не знала.

– Ладно, Сеяллас. Я принесла то, что она хотела. Папа у себя?

– Иди. Он ждет тебя.

*** Королева встала. Оглянулась на него. И скинула с ладони свою повязку.

– Хочешь знать, Волк, что под повязкой? – лукаво спросила она Стайса.

Он заколебался. Он и хотел знать, и не хотел. Было любопытство и был страх.

– Иди же, Волк, смотри! Она удалялась и манила Стайса за собой.

Тьма была так непроглядна, что белая фигура Гвендалин грозила быть поглощенной ею. Взметнулись и не опустились обратно черные, как глубокий Космос, локоны. Он бросился за ней. «Чего ты хочешь, Волк?»

– Знать тайну! «Смотри!»

Из раны на ладони послышалось негромкое, но страшное в безмолвии ночи, пощелкивание.

Он застыл, не в силах оторвать глаз. Не в силах крикнуть. Не в силах убежать.

– Смотри, Волк! Вылезают щупальца, покрытые кровавой слизью.

– Смотри же! Много, много щупалец. Как все это могло вместиться в хрупкой Гвендалин?! Нет ничего. Нет стен, нет потолка. Нет Бабеллана. Нет планеты. И ЭТО он любил?!!!

Стайс крикнул и сел в постели с бешено колотящимся сердцем. В глазах еще мелькали красные круги, а программа адаптации уже спешила вернуть в норму уровень адреналина. Он с протяжным вздохом облегчения упал обратно на роскошную постель. Ее нет рядом. Понятно, у Сеяллас немало тайн.

Ему вдруг показалось, что если он немедленно не убедится в том, что она жива, то может потерять ее навеки.

Стайс поспешно оделся в первое, что подвернулось под руку, и вышел из лазуритовых покоев.

Он и не знал, как необычен, как таинственен ночной дворец!

Принц скользил мимо меняющих цвета мозаик. Мерцающие стены смотрят на него. Он словно потерялся в необъятности пустых и гулких зал. Дворцовые цветы разносят одуряюще страстный аромат. В открытые на всем протяжении пути в окна дует ветер, вздымая занавеси.

Что-то вспомнилось ему. Однажды он гостил у даверийского владыки. Три недели безудержного веселья. Ему поручили серьезнейшее дело: заместить на свадьбе жениха. Принц задержался по причине шторма. А свадьбу отложить – очень скверная примета. Как лучший друг, Стайс должен был сидеть на жениховском месте, пить за здоровье родителей невесты, принимать подарки, поздравления и целовать в щеку близкую подругу суженой. Та всякий раз подсовывала свое лицо, когда подвыпившие гости кричали что-то вроде «горько». Во всем остальном с ним обращались так, словно он и есть жених. Он был для всех Дасин-урр. Все почести, все по протоколу. И он испытывал смешливое и конфузливое чувство оттого, что это все так серьезно. Он сидит и изображает из себя того, кем не является. Все это знают и, тем не менее, играют увлеченно этот обычаями предусмотренный спектакль. Так три недели и изображал он жениха, пока тот, застряв на рифах, чинил разодранные паруса и смолил залатанные бока ладьи. Кого теперь он изображает?

Волк успокоился и теперь шел сквозь гуляющий ночной ветер по спящему во тьме дворцу. Лениво подумал, что может не найти дорогу назад. Но это не беда. Королева Сеяллас менталка. Она отыщет его в недрах своего огромного жилища.

Стайс вышел на платформу сада. Там от вечернего гуляния еще оставались стоящие во льду напитки. А после нелепого ночного кошмара страшно хотелось пить. На ступеньках стоял и смотрел куда-то вдаль некто.

Стайс вдруг замер. Ему знаком подобный силуэт! Но что он делает здесь, в Аффаре? «Синк!» – позвал он в мыслях.

Тот не шевельнулся. Быть не может! Синки ведь менталы! Ему и звать не надо, чтобы житель Табетты его почуял.

Стайс подошел так близко, что синк не мог не обернуться. Он не обернулся.

Вместо этого он попытался усесться на ступеньках, раскладывая сзади свои длинные, заостренные на концах крылья. Ему было неудобно, и синк снова встал. И встретился лицом к лицу со Стайсом.