— Но где ты найдёшь другого мага? — тихо спросил принц.

— Плевать на мага! Обойдусь и без него!

— Лекари, целители и знахари не смогут собираться вместе без магии.

— Наши люди справятся и без чужаков.

— Болезнь охватит треть нашего народа или половину. Не найдя лекарства…

— Хватит думать о народе! Подумай о самом себе!

— О самом себе мне уже бесполезно думать. Но наши люди…

— Сын, неужели тебе наплевать на самого себя?

Будучи рассерженным или разъярённым, отец нашего друга как-то необычно переходил с обругивания одного на обругивание другого, а то и на всех сразу. Воины нападать на меня и Кана не торопились, остерегаясь попасть под горячую руку короля вслед за нами.

— Мне бы хотелось тихо поболтать с кем-нибудь из вас. Тем, кто не против моего общества.

Необъяснимое поведение Мстислава и несвязные обвинения наконец-то стали понятны: мужчина переживал за сына, всячески стараясь скрыть своё волнение и показать, будто того ненавидит. Вести себя как обычно ему не удавалось. За обликом сурового короля всё-таки промелькнул отец, не умеющий выражать ни тёплые чувства, ни волнение, ни заботу. С губ невольно сорвалось слово «сын», давно им забытое.

Кан бережно уложил мальчика на землю. Мстислав обвёл всех каким-то странным взглядом и рявкнул на воинов:

— Вы слышали? Кто против того, чтобы остаться, должен уйти!

Тон и приказ были неуместны, однако никто даже не заикнулся об этом. Разве только шесть воинов недоумённо переглянулись. Таким они мужчину явно не видели.

Не прошло и десяти ударов сердца, как рядом с Вячеславом остались только я, Кан, отец, какой-то молодой воин и выскользнувший из-за деревьев парнишка, с позвякивавшими в пухлой сумке склянками. В присутствии короля ни алхимик, ни воин не посмели хоть что-то сказать, но преданно встали около принца. Похоже, не только мы, но и эти двое печалились из-за болезни мальчика. Мстислав молчал, сидел у ног сына, не прикасаясь к нему. Я и мой жених не могли подобрать слов, которые бы не ранили нашего друга. Болезнь обсуждать не следовало, о будущем нельзя было напоминать.

Он заговорил сам, прервав затянувшееся молчание. О каких-то пустяках, почему-то важных для него. Никого не укорял, не обвинял, будто бы мы все собрались за чашкой мятного отвара, непринуждённо переводя беседу с природы на погоду, а потом на незабудки под окном.

— Где-то у конюшни росла старая сосна, — отчего-то вспомнил мальчик. — С крыши конюшни можно перебраться на нижние ветки и лезть выше. Иголки царапают, лезут в глаза. И никто не лезет за тобой следом, чтобы за шиворот вернуть к занятиям с оружием. Созерцание голубого неба и похожих на перышки облаков гораздо приятнее, чем размахивание каким-то наследственным мечом.

— И всё-таки однажды я стащил тебя с твоего насеста и вручил учителю, — неожиданно проворчал король.

— Ты тогда здорово исцарапался.

— А ты получил затрещину, выбивающую нежелание учиться.

— Я тогда ненавидел тебя.

— Как будто мне нужна твоя любовь.

— Снова бы на неё влезть…

— Ты бы на ногах держаться научился, воин, — беззлобно усмехнулся король.

— Ты бы побоялся залезть так высоко, послал за мной слугу, а сам ушёл как бы по делам?

— Королю не следует лазать по крышам за глупым мальчишкой.

— А я наделся… — вдруг произнёс принц.

— Если бы я полез за тобой, затрещиной ты не отделался бы.

— Ты уделял мне столько внимания, что и затрещина от тебя становилась наградой.

— Я желал, чтоб из моих сыновей выросли хорошие воины. А ты закопался в пыльные летописи и не тренировался.

— Разве нельзя человеку заниматься тем, что ему по душе? Ты отгородился от меня, найдя для этого удобную причину.

Мстислав встал и беззвучно скрылся в темноте. Вячеслав горько вздохнул и вновь перешёл к пустякам, как будто ничего особенного не случилось.

— Хотите, расскажу вам интересную легенду? — неожиданно подал голос парнишка.

— Да, — прошептал принц.

К моему удивлению, в легенде накрепко сплелась одна из легенд Кана и выдуманная история про Гришку.

— Как будто я уже слышал об этом страннике.

— О нём вся страна говорит. О нём говорят, укладывая детей спать, собираясь семьёй после трудового дня или встречаясь с соседями и друзьями.

— Утверждают, будто Гришка и вправду живёт. Будто он повидал немало стран и у него друзья по всей Мирионе. Он любит разные истории, но не переносит те, где упоминается о вражде или которые имеют грустный конец, — вдохновенно произнёс молодой воин.

— Конечно, люди и сами выдумывают про него небылицы. Только не каждому верят, произнеси он хоть слово, оправдывающее вражду. Вроде бы Гришка не смирился с враждой в Черноречье, потому и выбрал жизнь полуголодного оборванного странника.

— Нет, Гришка вполне прилично одет, — не поверил воин. — Конечно, он не из знати, простой человек, но одежда у него всегда чистая и добротная.

— Слушай, а он всегда таскал с собой щит или где-то его оставил?

— Не уверен. Но у него всегда были чёрные волосы, а на рубахе как будто бы вились ветки с листьями.

Мы с женихом переглянулись. Не ожидали, что человек, которым притворялся Кан, так полюбится чернореченцам.

— Неужели кроме него у вас ни о ком не говорят? — уточнил маг.

— Это же Гришка! — одновременно произнесли и воин, и алхимик таким тоном, будто бы их ответ всё прояснял.

— Но он не воин! С чего бы вам так любить его легенды? — Кан попытался выяснить причину уважения к рождённому им образу.

— Это правда: Гришка — не воин. Обычный человек. Но все истории о вражде не сравнятся с его историями.

— Если вы так о нём говорите, он и вправду живёт.

— Как такой человек может не жить? — по-детски наивно захлопал ресницами воин, не желая отпускать сладкую и приятную сказку. — Ведь кто-то же первым начал пересказывать те чудесные легенды!

— Но почему именно Гришка? Вполне мог бы оказаться какой-нибудь сказитель или менестрель.

— А потому, — едва не обиделся заступник. — Не трогай нашего Гришку! Ты с ним не встречался и не представляешь, какой замечательный он человек.

Похоже, народ не только полюбил «собирателя легенд», но и присвоил его себе вместе со всеми легендами.

Смотрю, не обиделся ли Кан на такую бесцеремонность?

Нет, маг лукаво усмехается.

— Встречаются те, кто видел Гришку в трактирах и деревнях. Даже в столице. А вы не верите в его существование!

— Вспомните ещё какую-нибудь историю о нём, — попросил Вячеслав.

Присев на землю, перебивая друг друга, воин и алхимик стали припоминать все самые увлекательные истории «собирателя легенд», какие им были известны.

Во время пересказа одной из легенд появился Мстислав. Не дожидаясь окончания истории, король шагнул к сыну и вложил ему в ладонь сосновую веточку. Алхимик и воин изумлённо замолчали.

— С той самой сосны? — уточнил мальчик.

— С неё, — подтвердил отец.

— Спасибо, — растроганно сказал принц.

— Да я не за ней ходил, — неубедительно соврал король. — Лошади забеспокоились, я и оказался у конюшни. Чем только тебя это дерево привлекает, неясно. Сосна как сосна.

Почти до рассвета мы просидели возле Вячеслава. Тот слушал истории о Гришке и ощупывал иголки на ветке. Незадолго до рассвета попросил убрать свет браслетов, объяснив это тем, что свет причиняет боль его глазам. Иногда произносил что-то, когда мы начинали беспокоиться, всё ли с ним в порядке.

Первые лучи солнца осветили пугающе безмятежное лицо принца с застывшей на нём умиротворённой улыбкой. Мы испуганно склонились над ним. Кан опустил голову на грудь мальчика, прислушался. Выпрямился — мы едва дышали, ожидая его ответа — и облегчённо вздохнул. Такие же вздохи выскользнули и у нас.

— Он спит, — едва слышно произнёс маг. — Боюсь предположить, в каком состоянии ваш сын.

Король бережно подхватил принца на руки.

— Ему надо выспаться в приличной постели, а не на траве и ветках, — и отправился к дворцу.