— Новые бы сделал, а не хранил эти прошлогодние травы, — и, вытащив из кармана свои склянки, откупорил одну из них и выпил жёлтую жидкость. — Уже поесть спокойно нельзя. Так, ты, девчонка, — он указал на Алину, — Отдай мне свою тарелку. Ты, смотрю, к еде ёще не притронулась.

Неясно, что случилось. Его хотели отравить, или хотят обвинить в отравлении нас?

Не спрашивая девушку, слуги забрали её тарелку и поднесли королю. Я начал готовить короткое заклинание.

— Вроде бы еда хорошая, — король глотнул из другой склянки какую-то густую зеленоватую жидкость. — Принесите ей что-нибудь другое.

Перед Алиной поставили другую тарелку: с супом. Она со страхом съела ложку супа. Резко вскочила с кресла.

— Душно… воздуха… воздуха…

— Эти мерзавцы и в ту тарелку добавили яд! — король со злостью стукнул кулаком по столу. На стол выплеснулся суп, опрокинулось рядом несколько кубков. Все начали выплёвывать еду, боясь отравиться. — Она получила вторую тарелку с ядом, предназначавшуюся мне. Лекарь, дай ей противоядие!

Мужчина побежал к девушке. Та качнулась. Я поднялся, оттолкнул своё кресло и подхватил Алину, прежде чем она начала падать.

— Мне не ясно, какой яд был в её тарелке, — вздохнул лекарь, оказавшись около нас. — Эти признаки… они мне не знакомы.

— Придумай противоядие.

— Если успею… — черноволосый мужчина напряжённо думал.

— Если не подберёшь…

Алина стала задыхаться. Утром я потерял друга, теперь вот-вот потеряю её. Нет, только не это! Лучше бы мне попалась тарелка с ядом!

Надо что-то придумать! Нельзя медлить. Но что же?.. Что же?..

Мне вдруг вспомнилось старое заклинание, смешанное с какими-то необъяснимыми действиями. По словам моего седьмого учителя, заклинание спасало от яда кого угодно, передавая яд магу, который был готов забрать его в обмен на свою жизнь. Это, как говорил старик, уже больше, чем магия, это уже вмешательство в законы мира. Маг, рвущий эти законы, разрывает самого себя, свою жизнь.

Состояние любимой быстро ухудшалось. Я стал сам себе противен. Пока выбираю, она уходит. А без неё мне моя долгая жизнь эльфа ни к чему.

И я решился. Складывал заклинание вслух. Отпивал воду из кубка. Вода нас как-то свяжет, позволит перетянуть яд из тела девушки в моё тело. Уже всё равно, есть ли в воде яд. Безразлично, как на меня смотрят собравшиеся люди.

— …Чтобы ты жила!

Договорив, коснулся губ девушки. Ощутил, как вытягиваю из неё в себя нечто горькое и ядовитое, как ей постепенно становится лучше, а мне хуже. Яд медленно поддавался моему желанию — мир неохотно позволял рвать свои законы, единые для всех. Прости меня, Мириона, возможно, я причиняю тебе боль, нарушая законы твоего существования. Пойми, сам я Грани не боюсь, боюсь, что туда уйдёт она! За вмешательство в твои законы я приму твоё наказание.

Мир ловил каждое моё слово, стремился понять меня. Необыкновенное ощущение единения со всем миром на мгновение ослепило меня, затем мне захотелось рывком вернуться в своё тело и в последний раз взглянуть на любимую. Я опять начал ощущать моё тело.

Сознание в это время вернулось к ней. Совсем чуть-чуть мы смотрели друг другу в глаза, затем что-то стало затягивать меня в пропасть. Яд вцепился в моё тело, полностью перейдя ко мне. Осталось удержать его внутри себя, не дать ему вырваться и не уронить Алину, чтобы не причинить ей боль.

Медленно опустил я её на каменный пол, присел около неё. В последние мгновения попробовал передать ей нежность и капельку любви. Наш единственный поцелуй. Жалею лишь о том, что оставляю её одну. Прости меня, Мириона. Зря я не послушал тебя, когда ты просила меня уйти.

Отпустил губы девушки, ласково провёл ладонью по её щеке. Силы закончились. Похоже, я упал на пол. Испуганное лицо любимой пропало, а вместе с ним и ощущение холода от ножен меча и кинжала, от пола. Подо мной раскрыла свои объятия чёрная пропасть, вокруг меня не было ничего кроме пустоты.

Я находился на Грани. Не стоял, не лежал. Такие привычные для обычной жизни ощущения исчезли, перестали существовать. Позади себя я видел свет и оставленный мною мир. Там было столько красок, столько чувств… Впереди были мрак и пустота.

Неожиданно пришло понимание. Цепочка слов последнего моего заклинания ярко и чётко появилась где-то около меня. Да, она была похожа на разговор. Дерзкий разговор гордеца, который требовал отдать ему то, что он хотел получить. Мир отдавал ему всё сам, с удовольствием и радостью, но гордец не желал брать что-либо от мира, с презрением отворачивался, чтобы потом резко обернуться и вырвать что-то самому. И гордец, и мир существовали только вместе, друг без друга их существование было бы невозможно. У каждого были свои возможности, свои чувства, свой путь. Оба пути должны были слиться в общий прекрасный путь, но гордецу что-то в общем пути не нравилось, он рушил всё, до чего мог дотянуться, одновременно разрушая самого себя. Миру было безразлично, кем является гордец: человеком, драконом или же эльфом. Пути всех троих начались с одного, были очень похожи. Некоторые отличия появились из-за разных ошибок. Из-за отличий кто-то из людей заявил, будто он эльф или дракон, но не человек. Их потомки звали себя не людьми, а драконами или эльфами. Люди память об этом событии потеряли и поверили, будто три народа разные. Упорствовали в своих заблуждениях все, и тем самым наказывали самих себя. Мир никого не наказывал, терпел. Иногда пытался докричаться хотя бы до одного из зазнавшихся гордецов. Миру не верили, мир не слышали. Так длилось долго, но иногда…

Алина услышала Мириону не первая и точно — не последняя. Девушка внезапно стала сильнее всех: драконов, эльфов и людей, идущих против своего родного мира и законов жизни, потому что с ней была Мириона, следовательно, на её стороне была вся жизнь. При всей значимости случившегося события, при всех своих возможностях моя любимая продолжала быть простой девушкой. Она не могла мгновенно переубедить народы Враждующих стран, разъяснить им, как каждый должен вести себя в этой жизни, на этой земле и осчастливить каждого. Но она искренне хочет этого! Я не могу более помогать ей, но прошу мир не оставлять Алину и впредь.

— Скажи честно, Кан, чего ты больше всего хочешь, — неожиданно спросила меня Мириона.

Похоже, у меня есть какой-то выбор.

— Больше всего хочу остаться с Алиной, чтобы помочь ей.

— Ты можешь вернуться.

— Разве тот яд слаб?

— У тебя есть силы. Борись с ним.

А что если попытаться выиграть этот бой?

Отвернувшись от пустоты, спрыгнул с Грани и упал в распахнутые объятия мира. О, это необыкновенное чувство полёта и ощущение единства с миром! Когда оно пройдёт и придёт боль, то сохраню память о нём, как о чём-то очень ценном…

История Алины

Я проснулась на рассвете, зевнула и потянулась так, что в голове зазвенело, а глаза увлажнились. Сон покинул меня, оставив мимолётное воспоминание о каких-то картинках, быстро теряющих важность и яркость. Тело болело от неудобной позы, в которой заснула: всё-таки простое твёрдое кресло предназначено не для того, чтобы в нём спать.

— Я ждал твоего пробуждения, — донеслось с кровати.

Оказалось, Кан уже очнулся!

Открыв глаза, вскочила с кресла и опустилась на пол у изголовья кровати.

— Как ты себя чувствуешь?

— Неважно. Было бы необычно, переполняй меня сейчас силы, — усмехнулся мой жених.

— Хочешь пить или есть?

— Да.

— Я принесу, — поднимаюсь.

— Возвращайся быстрее, — попросил Кан.

— Я хотела приготовить что-то особенное.

— Приготовь что-нибудь простое. Мне не хочется надолго расставаться с тобой.

Приготовила незамысловатый завтрак и принесла ему. Он быстро всё съел и спросил, где мы находимся.

— В столице Новодалья, Пряном граде. Прости, я взяла несколько монет из твоих сбережений и сняла две комнаты.