— Сам потом будешь меня благодарить, — самоуверенно произнёс король, отступая от брата. — Ты — принц. Ты не должен водиться с селянками.
— Что ты с ними сделаешь? — выдохнул наш друг.
— Если забудешь о них, то всего лишь побью и вышвырну к врагам. Пусть не смеют возвращаться обратно.
Мальчик сплюнул кровь с губы, поцарапанной острым кольцом брата, и горько взглянул на меня и Цветану:
— Простите, мне придётся уйти.
— И ты перед ними ещё и извиняешься? — брат отвесил ему затрещину.
Вячеслав не шелохнулся. Нас связали и потащили. Мы оглянулись, чтобы в последний раз посмотреть на друга. Никогда не забуду взгляда с каким он провожал нас. Он страдал не меньше своих потерянных друзей.
Нас бросили в сырой подвал столичной тюрьмы. Мы сидели на старой соломе плечом к плечу. Я сдерживалась, девочка плакала.
— Почему нам нельзя дружить? — между всхлипываниями спрашивала она. — Почему наши страны враждуют? Почему мы родились в разных странах? Почему вражда длится столько лет? Разве не проще всё простить и забыть?
Я не отвечала. Не могла объяснить ей, почему ненависть так застилает глаза людям и не оставляет в их душах места ни доброте, ни дружбе, ни любви.
Мои друзья хоть и говорят о дружбе, но ненавидят людей из соседних стран, и те отвечают нам взаимной ненавистью. Любимый мой Кан свою ненависть и стремление мстить поставил выше нашей любви! Я второй раз в тюрьме, хотя не сделала ничего плохого. А чем и перед кем провинилась Цветана? И что намерены с нами сделать? Что не сделают, всё плохо. Даже избегнув худшего и вернувшись на родину, ей придётся забыть о принце, либо притвориться, что забыла, и всю жизнь помнить о нём. За что ей это? Родство с королём и титул не дали ей ничего, кроме унылого детства. А дружба с принцем привела в тюрьму. В тюрьме Среднего города было легче, там не было этой беззвучно плачущей девочки, доверившейся мне и ставшей такой родной… Видеть её слёзы, её саму в этом подвале свыше моих сил. Зря я пришла сюда, напрасно привела ребёнка. Но мне так хотелось, чтобы она выздоровела. Я должна выбраться отсюда, вызволить девочку, примирить людей и страны.
Вскочив, колочу в дверь, пробую вырвать прут металлической решётки. Бессмысленно… Не с моими силами что-то здесь расшатать и изменить. Я всего лишь довольно хрупкая девушка… с какой-то загадочной, явно не физической силой, бесполезной в этом мрачном подвале.
Снова сажусь на солому. Мысли пошли в другом направлении. Если бы короли трёх стран договорились о мире и честно выполняли договор, ненависть их народов в одночасье никуда бы не исчезла. Кан сколько лет носил ненависть в себе, и справиться с ней не сумел. И не хотел справляться. А вот злиться на весь свет и уж тем более на самых дорогих — последнее дело. Надо искать какое-то решение, чтобы зажечь в людях любовь и уважение, примирить их друг с другом.
— Как думаешь, Станислав далеко ушёл? Его вроде бы не должны были ловить, — прервала мои размышленья Цветана.
— Не знаю. Нам не стоит на него надеяться.
— И у него наши деньги. Вряд ли он устоит перед таким искушением.
Бедная девочка. Ты так рано столкнулась с жестокостью, жадностью и предательством. Нет, не столкнулась, ты среди них родилась.
— Будь я графиней в Черноречье, нам бы никто не мешал.
— Они бы искали для него принцессу. Или принц отправился бы на битву и не вернулся.
— Верно, — девочка опять сникла, хотя куда уж больше…
— Нет, это не верно, — на меня нахлынули воспоминания о годах, проведённых вместе с братом и о годах разлуки с ним. Нахлынула усталость, горечь от происходящего вокруг. Хватит, я не должна им поддаваться. Отчаяние преждевременно.
Вдалеке что-то взорвалось. Цветана испуганно сжалась.
— Что случилось?
— Тут много алхимиков. Наверное, у кого-то не удался опыт.
Мы стали напряжённо вслушиваться. Кто-то испуганно кричал. Что-то опять взорвалось. Ближе воинственно закричали. Оружие залязгало рядом.
— Вдруг пришли враги? Они нас найдут? Не забудут? — девочка вцепилась в мой рукав.
Обнимаю перепуганную девочку другой рукой. Лишь бы нас не тронули. Я теперь не знаю, кто нам друг, кто враг.
— Нам теперь ничего не поможет! Никто не поможет! Ни у кого не хватит сил! — шептала она, прижимаясь ко мне.
В городе кричали, дрались. Взрывы прекратились. Что же случилось? Станислав вряд ли бы привел кого-то, чтобы вытащить нас отсюда. Скорее всего, денег не хватило или он не пожелал. Да и быстро найти наёмников трудно.
Шум усиливался. Если враги, откуда они пришли? Из Светополья? Из Новодалья? Может быть, удастся сбежать в суматохе, которая нарастала вокруг тюрьмы? Но как открыть дверь?
Поднимаюсь, осторожно высвобождаю мой рукав из ладони девочки, бережно прислоняю её к стене. Подхожу к двери, дёргаю за ручку. Ничего. Дёргаю со всей силы. Снова ничего. Отхожу к окну. Вздыхаю. Разбегаюсь.
— Алина! Алина! Ты как? — бросилась ко мне девочка.
— Больно, — потираю плечо.
— Давай, попробуем вместе!
— Тебе нельзя.
— Нет, я попробую! — она гневно смотрит мне в глаза.
— Попробуем вместе… — нам нужно выбраться отсюда… сбежать…
Вдох. Разбег. Удар. Тишина. Боль. Отступаем. Снова вдох. Разбег. Удар. Стон. Мы уныло садимся в шаге от двери прямо на пол. Наши тела болят от ушибов. На улицах продолжается непонятное.
Неожиданно всё стихает. Кто с кем дрался, кто победил, неизвестно. Остаётся ждать каких-либо вестей.
В стенах тюрьмы притихли и задержанные, и стражники. Послышались чьи-то шаги в коридоре. Идущий быстро приближался и остановился прямо за нашей дверью, опёрся об неё, тяжело дыша. Мне вспомнился Кан. Вот бы это был он! Однако смог бы маг в одиночку устроить такой шум? Ведь ещё был звон оружия. Дрались явно не с одним.
Ещё кто-то останавливается за нашей дверью. Испуганный голос:
— Вот ключи.
Звяканье. Шумный вздох. Удаляющиеся шаги. А вдруг за дверью Эндарс? Только откуда звон оружия? Откуда взрывы? Ну, взорвать что-то можно магией, а вот звон оружия… могли ли появиться здесь Кан и Эндарс? Могли ли они нанять воинов?
Движение. А вдруг человек за дверью пришёл, чтобы расправиться с нами? Мы не сумеем защититься. Звяканье. Дверь наконец-то отворилась. За нею оказался… Вячеслав. Потрёпанный и уставший. Его левая штанина изорвана, на рубашке пятна крови. Самое большое — на правом плече. Он опирается о меч.
— Молчите и следуйте за мной, — мальчик разворачивается и идёт по коридору к выходу.
Переглянувшись, мы спешим за ним. Нам никто не встречается, мы быстро выходим из тюрьмы и идём по улицам столицы. Куда он нас ведёт? Его провожают испуганные взгляды жителей. Перед ним поспешно расступаются и ему кланяются. И молчат. Что произошло?
Графиня внезапно сжала мою ладонь. Девочка начинала волноваться.
Нас пропустили за высокую стену. Стражники, охранявшие вход, были поцарапаны, у некоторых были перевязаны руки и ноги. И они настороженно смотрели на принца. Мальчик то ли не замечал их неприязни, то ли притворялся, будто не замечает.
Мы оказались в большом саду. Разброс кустов, клумб и цветов изобличал плохой вкус хозяина или равнодушные руки садовника. Крупные и яркие цветы беспорядочно чередовались с мелкими, невзрачными теряющимися в траве, которую следовало выполоть. Низкие кустарники, оформлявшие когда-то лабиринт, требовали стрижки. Забытым украшением сада и его стражами оставались беломраморные статуи прошлых королей, безмолвно взирающие на приходящую в упадок красоту, и пересохшие чаши фонтанов. Выходит, мы направляемся во дворец, столкнёмся с его роднёй, старшим братом. Пожалуй, с последним встречаться противнее всего!
Неожиданно деревья расступаются и мы оказываемся перед двухэтажным длинным дворцом. Зачем мы туда идём, принц не говорит.
Низко склоняются воины на широкой лестнице. Слуги, разодетые в алые одежды, почтительно распахивают перед Вячеславом огромные двери. Навстречу ему выскакивает бледный молодой мужчина, в котором я не сразу признаю черноволосого охотника.
