– Да, – промолвил Макс, вновь переходя на хорошо знакомый ему акцент. – Поскольку я говорю с тобой и знаю, что и так тебе нравлюсь, то я скажу тебе правду.

Он оперся подбородком о скрещенные руки. В Керколди так хорошо. После того как он чуть не погубил Эллу, он не заслужил такого счастья – быть тут со всей семьей. И все же он был благодарен, что его оставили, несмотря на его протесты. Дядя Кэлум помогал ему больше всех. Он рассказал Максу, как пытался разузнать, кто он и откуда, и как жалел, что никогда не видел своего отца. Если дядя Кэлум признался в этом, то как может Макс себя винить?

Керсти перевернулась на живот, вытянулась и в точности скопировала позу Макса. Она повторяла за ним все, что он ни делал, с того самого дня, как он впервые побывал в доме ее родителей. Ему тогда было всего одиннадцать лет.

– Ну, рассказывай, – промолвила Керсти. – Правду, Макс, и только правду.

– Я никого не убивал.

– И не сражался с дюжиной врагов?

Он прикрыл один глаз, а другим лукаво покосился на нее.

– Нет, – сказал он, не успев подумать. – Нет, и с дюжиной врагов я не сражался. Ни с кем я даже не подрался.

– Хм-м. – Ее волосы сияли на солнце. Она перебирала желтые сухие травинки. – Ты мне нравишься, Макс Россмара.

– А ты и сама ничего, Керсти Мерсер.

– Хм-м. – Она наморщила носик. – Элла… Леди Эйвеналл стала еще красивее, чем когда была просто Эллой.

– Да, Элла красивая, – согласился Макс и тут же почувствовал отвращение к себе, которое стало уже привычным его спутником. – И добрая. И храбрая. Сейбер тоже неплохой парень.

– Он хороший, – сказала Керсти. – У тебя очень хорошая семья. Папа и мама постоянно мне об этом говорят.

– Они правы, – согласился Макс. – Хорошая и благородная семья.

– И вы добрые. Я всех вас люблю, – добавила Керсти, не отводя от него глаз. – Даже ту старую даму – я ее, правда, немного боюсь.

– Вдову-то? – Макс ущипнул ее за подбородок и улыбнулся. – Она лучше всех. И мы тебя тоже любим. – Он оглянулся вокруг. Дядя Арран и тетя Грейс сидели с детьми под раскидистым дубом у подножия холма, на вершине которого расположились Макс и Керсти. Дядя Кэлум и тетя Пиппа прогуливались под руку по ступенькам террасы, спускающейся от одной из башен замка. Папа с мамой выходили из дома, чтобы присоединиться к остальным на пикнике.

Бабушку он видел, когда та препиралась с Бланш Бэстибл по поводу шляпки.

Где Элла и Сейбер – неизвестно. Известно только, что они всегда вместе.

– Элизабет так выросла, – заметила Грейс, маркиза Стоунхэвен. – Надеюсь, ей не придется страдать от своего маленького роста, как ее матери. – В компании мужа и детей она всегда была спокойна и весела.

Арран обнял ее рукой за плечи и притянул к себе, прислонившись к стволу дуба.

– Если Элизабет будет похожа на свою мать, то она будет счастлива, – сказал он Грейс. – У нее твои волосы – такие же светлые.

– И ваши зеленые глаза, милорд.

– Бог наградил нас прекрасными детьми. А более всего я счастлив, что у меня есть ты.

Она чмокнула его в щеку.

– Я снова писала вчера твой портрет.

– О нет! – Он отодвинулся от нее и притворился, что корчится от боли. – Нет, скажи, что это неправда!

– Арран Россмара, вы просто чудовище! – Она стукнула его кулачком по спине, и тут же прибежали их трое детей, визжа и крича, – они решили, что папа ссорится с мамой. – Веди себя прилично, Арран. К нам идут Кэлум и Пиппа. И остальные тоже скоро будут здесь.

Он обхватил ее за талию и повалил на траву. Элизабет, Нилл и двухлетний Джеймс тут же приняли живейшее участие в возне.

– Не думаю, что мы скоро увидим Эллу и Сейбера, – сказал Арран, его зеленые глаза блестели, как всегда, когда он подумывал об уединении с ней. – Они поступят более разумно.

– Разумно? Я написала твой портрет, а ты смеешься надо мной. Не пытайся переменить тему разговора.

– Я хочу, чтобы ты написала мой парадный портрет. Я ведь выгляжу представительно, как ты считаешь?

Грейс улыбнулась:

– Да, действительно.

– Ну, так вот, – продолжал Арран. – Поскольку ты настаиваешь, чтобы я позировал тебе обнаженным, и проявляешь особенное уважение к тому, что должна считать моим самым большим достоинством, отнесись к этому со всей ответственностью.

Грейс изловчилась и сжала «достоинство», о котором он упомянул.

Арран обнажил зубы в усмешке.

– Осторожно, моя прелесть, или ты поставишь нас обоих в неловкое положение. А вообще не осторожничай особенно. Будь беспечной и беззаботной.

– Как скажешь, – согласно кивнула Грейс. – Но я только отыскала то, что можно моментально выпрямить.

– И что же это такое? – Он обхватил ее одной рукой и сел, а другой рукой обнял троих детей.

– Здравствуй, Кэлум! – крикнула Грейс. – Здравствуй, Пиппа! Присоединяйтесь к нам. – И шепнула Аррану: – Я, пожалуй, немного доработаю портрет. По-моему, я несколько преувеличила твое лучшее достоинство.

Он расхохотался:

– Надо привести себя в порядок. Наш клан уже почти в сборе.

– А где Элла и Сейбер? – спросила Грейс.

– Они придут, – сказал Арран. – Они видят только друг друга. И где бы они ни были, одно известно точно: они вместе.

Кэлум, герцог Фрэнкхот, остановился с супругой неподалеку от семейства Аррана.

– Надо подождать, пока мальчики нас догонят, Пиппа. – В свои три и два года Уильям и Чарльз ужасно независимы и любят все делать по-своему. Они преодолели спуск по каменной лестнице к лужайке, но тут Уильям что-то нашел в траве.

– О Господи! – воскликнула Пиппа. – Посмотри-ка на него. Упал в клумбу. Этот ребенок так любопытен.

– Насколько я помню, его матушка всегда любила приключения. – Пиппа частенько пускалась в одиночестве в длительные путешествия по их владениям в Корнуолле. Он крепко сжал ее руку. – Но твоя склонность к различным авантюрам – это далеко не все, что мне нравится в тебе.

Она оперлась о его руку и отвернулась.

– Мое кокетство? Это тебе нравится? Как я флиртую? – Она засмеялась, в голубых глазах ее засверкали веселые искорки, и он в который раз поразился контрасту, который являли собой ее голубые глаза и черные волосы. – Кэлум, так вот что тебе нравится во мне больше всего?

Преисполненный любви к ней, он привлек ее к себе и прижался подбородком к ее затылку.

– Если бы мне нравилось это больше всего, тогда как же все остальное?

– А мне все в тебе нравится, Кэлум.

– Когда-то тебе не нравился мой характер.

– Ты вспыльчив – и бесстрашен. Теперь я это знаю. Кэлум внимательно вгляделся в лицо Пиппы.

– А я больше всего люблю в тебе твою нежность. Твоя нежность сделала меня более мягким человеком, более рассудительным.

– Только сильный человек может позволить себе быть нежным, – сказала она, улыбаясь ему.

Он смотрел куда-то мимо нее.

– Струан и Джастина приехали. Как хорошо, что все мы собрались сегодня вместе.

– М-м. Интересно, где Сейбер и Элла?

– Кто знает. – Он повел ее к Аррану и Грейс, которые расположились в окружении детей под большим дубом. – Хотя мы точно можем сказать, что они вместе. Они всегда вместе.

Напрасно она ждала так долго – надо было сразу ехать к Струану в Шотландию. Леди Джастина, виконтесса Хансиньор, засмеялась и натянула поводья, останавливая двуколку.

– И что же тебя так насмешило, моя дорогая? – осведомился ее красивый супруг. – Когда ты так смеешься, мне кажется, у тебя есть какие-то секреты от меня.

Она взглянула на него из-под густых ресниц.

– О да, один большой секрет.

Струан спрыгнул на траву, обхватил жену за талию и помог ей выйти из экипажа, в котором они доехали от охотничьего домика до замка. Он вытащил из двуколки одного за другим крошку Сару и двухлетнего Эдварда.

– Я не прошу тебя открывать мне свои секреты, Джастина. Я понял, что мне не следует никому навязывать свою волю – особенно тебе.