По городу царица ходила в сопровождении служанки и всего одного телохранителя, который приходился сыном тому рыбаку. Именно поэтому Лаодика и приблизила к себе этого юношу.

Горожане повсюду узнавали Лаодику, ее здесь любили и почитали с той поры, как один здешний ваятель создал из мрамора статую Амфитриты, супруги Посейдона, для местного святилища этой богини. Лаодика позировала ваятелю, это бьшо почти двадцать лет назад.

Старый рыбак, дворцовый завсегдатай, с улыбкой, бывало, говорил своим друзьям-рыбакам, что он катает в своей лодке саму Амфитриту.

С возвращением из Диоскуриады Антиохи тихая жизнь Лаодики заметно оживилась.

Дочь приглашала во дворец то фокусников, то гадателей, то какого-нибудь бродячего философа. Она любила петь и танцевать, заставляя мать подыгрывать ей на арфе. Вместе с Антиохой Лаодика стала посещать театр во время праздника Дионисий; царица стала больше читать и меньше задумываться.

Затем Антиоха перебралась в Синопу, не скрывая своего намерения стать женой младшего брата и царицей Понта. Перед самым отъездом изворотливая Антиоха выкрала у матери яд, который Лаодика берегла для себя на тот случай, если ее недруги отнимут у нее Махара, чтобы убить его.

Узнав о внезапной смерти евнуха Гистана, Лаодика лишь молча усмехнулась: «Антиоха действует!»

Царица ожидала, что за этим последует скорая свадьба Антиохи и Митридата-младшего. Однако победы Митридата-старшего и смерть Мнаситея заставили деятельную Антиоху переменить свое решение – она вновь появилась в Амисе.

В первой же беседе с матерью дочь поведала, каким ничтожеством на самом деле оказался ее младший брат.

– Он более годится мне в сыновья, нежели в мужья,- говорила Антиоха.- При малейших трудностях наш Добрячок впадает в отчаяние и закатывает истерики. Ничего, скоро в Синопу вступит истинный правитель!

Вслед за Антиохой перед Лаодикой вскоре предстал сладкоголосый упитанный Стефан.

– Я счастлив лицезреть свою повелительницу, судьба которой всегда занимала мои мысли. Я молил богов, чтобы они даровали тебе, о царица, свое благорасположение. И вот – мои мольбы на конец-то услышаны!

Лаодика снисходительно улыбнулась.

Она сидела на троне, подле которого стояла ее небольшая свита. Все те, кто добровольно последовал за ней в Амис. В основном это были люди незнатные.

Все они были известны Стефану.

Вот стоит сириец Андротион из Антиохии, любимый врач царицы. Подле него- предсказатель Фидон, хмурый, как сыч. Рядом с ними- щегольски одетый дворецкий Зосим, тоже сириец. Тут же вольноотпущенник Зоил, личный гонец царицы. И другой вольноотпущенник Главк, личный писец царицы. Оба тоже были родом из Сирии.

– Я совсем не ожидала увидеть тебя здесь, Стефан,- сказала Лаодика.- Насколько мне известно, ты занимал место покойного Гистана, весьма почетное место. Неужели мой сын не оценил тебя по достоинству, что ты покинул Синопу и прибыл ко мне? Ты с жалобой, друг мой, или по делу?

– Я с мольбой к тебе, о царица!- воскликнул Стефан, прижав руки к груди: он был мастером театральных жестов.- Прими меня в свою свиту, позволь служить тебе, как прежде. Твой младший сын не прислушивается к моим советам, а я предлагал ему примириться со своим старшим братом. Он отпугнул меня своим безрассудством, о царица. И вот я здесь.

– Что ж, Стефан,- промолвила Лаодика, слегка поведя плечом под тонкой накидкой,- если хочешь, можешь остаться в Амисе. Только я не знаю, какую должность тебе дать, какое дело поручить… Мои верные слуги умело распределили между собой все заботы и обязанности.

– О царица,- расплылся в широкой улыбке Стефан,- я готов быть твоим опахалоносцем, лишь бы находиться рядом с тобой.

Лаодика удивленно приподняла брови.

– Что я слышу, Стефан? Ты хочешь стать вровень с моими рабами?! Ведь ты же царского рода!

– У столь богоподобной царицы и человеку царского рода не зазорно служить опахалоносцем,- не задумываясь, ответил Стефан.

Лаодика милостиво кивнула головой в диадеме.

– Хорошо, Стефан. Твое желание льстит мне. Зосим, выдай Стефану самое красивое опахало и обучи его с ним обращаться. Дворецкий выступил вперед и покорно склонил голову.

При этом лукавый сириец украдкой бросил насмешливый взгляд на Стефана, говорящий: «До чего ты докатился, приятель!» Зосим был близко знаком со Стефаном и мог позволить себе такую вольность.

Еще через несколько дней в Амисе появился грамматевс Дионисий. Он долго слонялся возле царского дворца, покуда стража не привела его к Лаодике.

Царица разговаривала с Дионисием у колонн дворцового портика: она вышла на прогулку.

– Полагаю, Дионисий, ты не задержишь меня надолго,- сказала Лаодика.- Говори, зачем пожаловал.

– Взываю к твоему милосердию, царица,- умоляюще заговорил грамматевс.- Спаси меня от гнева твоего старшего сына. Он убьет меня, когда узнает, что я служил его младшему брату.

– А ты разве больше не служишь ему?

– Нет, я бежал из Синопы.

– Но почему ко мне?

– О царица, всем известно, как твой старший сын любит и уважает тебя.

– Ну и причем здесь ты?

– Митридат будет милостив ко мне, увидев, что я верно служу тебе, моя госпожа.

– А разве это так?

– С этой минуты я готов за тебя хоть в огонь, моя царица!- воскликнул Дионисий и припал к ногам Лаодики.

– Ладно, Дионисий, не гни спину,- усмехнулась Лаодика.- Будешь моим ковроносцем.

Царица, сопровождаемая служанкой и телохранителем, стала не спеша спускаться вниз по ступеням к дорожке, ведущей в сад.

– Благодарю тебя, моя госпожа!- выкрикивал ей вслед обра дованный Дионисий.- Ты благороднейшая из женщин и прекрас нейшая из цариц!

«Глупец!- удаляясь, подумала Лаодика.- Можно подумать, я назначила его сатрапом».

Больше всех Лаодику изумил Гергис, который пожаловал к ней в сопровождении целой свиты бывших слуг и телохранителей ее младшего сына.

– Кто же остался в Синопе с царем Митридатом?- спросила изумленная царица у Гергиса.

– С ним… пока еще с ним его сестры Ниса и Роксана, их служанки, несколько евнухов и рабов, кто-то из стражи,- охотно перечислил гяушака.- Да, чуть не забыл, во дворце с Митридатом Живет также вдова Мнаситея и ее слуги.

– А ты, Гергис?.. Почему ты оставил царя Митридата? Я помню, в свое время ты охотно возвел его на трон.

– О чем сожалею сейчас,- тотчас произнес Гергис, словно знал заранее, что скажет ему Лаодика.- Твой старший сын, царица, по праву должен занять трон Понтийского царства. Тем более, как выясняется, никакой он не самозванец.

– И ты, послужив моему младшему сыну, теперь возымел желание послужить моему старшему. Так?- В голосе царицы слышалась неприкрытая издевка, что однако не смутило непроницаемого гаушаку.

– Вообще-то у меня сильное желание служить тебе, царица,- с легким поклоном промолвил Гергис, смиренно добавив:- Или хотя бы быть тебе полезным.

– Полетели мухи с дерьма на мед!- проворчал себе под нос острый на язык дворецкий.

Его услышали многие, в том числе и Гергис. Услышала Зосима и Лаодика, но не показала вида.

– У меня заболел старший конюх,- обратилась к Гергису царица,- могу поставить тебя на его место. Я слышала, ты неплохо разбираешься в лошадях.

– Еще лучше я разбираюсь в людях,- с неким намеком сказал Гергис.- Позволь мне, как и раньше, быть твоим вездесущим «ухом» и «оком», царица. Я стремлюсь не к выгоде, но к тому, чтобы приносить тебе ощутимую пользу, прошу понять меня правильно.

Лаодика знала, что, говоря так, Гергис не кривит душой. Он много лет занимался ремеслом главного подглядывателя и подслушивателя и сравниться с ним на этом поприще, пожалуй, не сможет никто.

– Хорошо, Гергис,- согласилась Лаодика,- оставайся и впредь гаушакой. В конце концов, в каждом доме не обходится без помойного ведра. А слуг и воинов, которых ты привел с собой, мой дворецкий распределит так, чтобы каждый был на своем месте.

В душе Лаодики все больше росла уверенность, что скоро она опять станет полноправной царицей, отстранив от власти младшего сына и посадив на трон любимого старшего. Кто знает, может, рожденный ею мальчик соединит их законным браком: ее и Митридата-старшего. Страстная любовь к родному чаду все так же пылала у нее в сердце. А молва… Молва после всего перенесенного была ей не страшна.