— Спасибо, дальше я дойду сама, — она повернулась к лестнице и начала медленно подниматься вверх.

— Нет, я вижу, что вам не очень хорошо, будет все же лучше, если я провожу вас, — запротестовал Снейп.

Он молча шел за Гермионой по галерее. Теперь, казалось, это он не успевал за ее быстрыми шагами. И вдруг, неожиданно для самого себя:

— Гермиона, так что же все-таки случилось с вами в моей классной комнате?

Девушка резко остановилась, но не обернулась.

— Все слишком сложно и долго. И я совсем не уверена, что могу и хочу рассказать это вам.

— Вы меня принимаете за бесчувственный камень? Конечно же, я догадываюсь, что причины этих слез были не в вашей работе или в чем-то подобном, — Северус почти удивлялся своим словам, а еще больше тому, что он смог спросить ее об этом.

— Профессор Снейп…

— Мне казалось, что мы перешли на менее официальное обращение, называйте меня Северус, если вам это удобно.

— Хорошо, Северус, — Гермиона развернулась и встретилась с ним взглядом.

Она опять увидела в его глазах то, что не смогла бы представить, даже если бы очень захотела. Образ мрачного профессора исчезал, как сквозь пальцы песок. Участие. Ему было действительно небезразлично, что происходит с ней. Обычной жалости в его глазах она не видела, а к ней так привыкла за эти шесть лет. Даже в глазах Дамблдора была жалость, как же ее это злило.

— Хотите выпить еще вина? Мои комнаты в двух лестничных пролетах отсюда. Я бы не хотела, чтобы стены Хогвартса обсуждали наш разговор завтра, — она жестом поторопила его.

Он чуть незаметно улыбнулся и пошел за ней к лестнице. Гермиона открыла дверь обычным простым заклинанием.

— Почему вы не блокируете свои комнаты? А камин? Он что тоже открыт? — удивился Снейп, — это как минимум глупо, Гермиона.

Она удивленно посмотрела на Северуса:

— Северус, вам не кажется, что я уже большая девочка, и я могу сама принимать решения о своей безопасности? К тому же я столько знаю об этом. Никакое заклинание не сможет уберечь вас оттого, что неминуемо.

— Я так не думаю, — он моментально, одним взмахом палочки заблокировал камин и входную дверь.

Гермиона решила не втягивать себя в бесполезный спор- все равно знала, кто в нем выиграет.

— Садитесь, Северус, — она указала на большое глубокое кресло около камина, — я надеюсь, что красное болгарское вино вам нравится?

— Нет, я предпочитаю французское, оно гораздо изысканнее, — он утонул в мягком кресле и только сейчас почувствовал, как же устал за день.

— Вы избирательны, Северус Снейп, — сказала Гермиона, открывая старое французское бордо.

Она наполнила бокалы и поставила их на поднос, с легкостью сбросила туфли с ног и босиком по холодному полу подошла к столику между креслами. Снейп внимательно наблюдал за ней. Она откинула волосы, мешавшие ей, и усмехнулась ему.

Северус сделал глоток вина, а Гермиона тем временем последовала примеру Снейпа и уселась в свое кресло, почти свернувшись калачиком на нем.

— Вы все еще переживаете после гибели Поттера? — эти слова словно стальным ножом пронзили Гермиону, — я не думаю, что еще что-то может вызвать у вас такое состояние, в котором вы были сегодня. Что произошло? Я не хочу говорить о времени, я знаю, что время не лечит. Боль от утраты невосполнима. Но все же со временем наши чувства притупляются. И нам кажется, что все прошло, но стоит лишь на мгновение воспоминаниям вернуться, то возвращается вся боль. Я знаю это слишком хорошо.

— Нет, Северус, я не переживаю, я живу этим, — она глотнула вина, — я не знаю, почему я сижу с вами здесь и говорю, я не знаю, почему я пью с вами вино, я не знаю, почему вам все это небезразлично, я не знаю, почему сегодняшний день так изменяет все. Я бы отдала всю свою жизнь за одно мгновение счастья. Я так хочу вернуть себя. И я не уверена, что причина вся в той войне. Я потеряла себя где-то там. И никак не могу найти выход. Я думала, что выход будет найден здесь, в Хогвартсе. Но… его нет. А еще Виктор…

— Виктор? — Северус вдруг взглянул на Гермиону, — причем здесь Виктор Крам?

— Мы были помолвлены с ним год назад. А сейчас Виктор своими письмами и появлениями просто уничтожает меня. Он мне напоминает самое страшное время в моей жизни. Те первые годы после смерти Гарри. Я училась в Афинах, он постоянно был рядом. Но мне не нужна была его забота. Мне нужно было только спокойствие, а он строил планы за нас двоих, он даже начал искать дом в Софии и был абсолютно уверен, что я приму его предложение. Виктор надеялся, что время сотрет мои воспоминания. И однажды я не выдержала и сбежала от всего этого, что меня окружало.

— Сбежала, как тогда, шесть лет назад? — спросил Снейп.

— Да.

Она знала, о чем он вспомнил. О том единственном месяце, когда он заботился о ней после сражения. О ее исчезновении однажды утром.

— Я не могла по-другому. Почему ты не спас его?

Чтобы задать этот вопрос ему, Гермиона ждала целых шесть лет. У Снейпа был выбор: защитить Гарри или защитить Гермиону. И он выбрал ее.

— Я не мог. И ты это знаешь.

Гермиона замолчала.

— Почему ты стал Упивающимся смертью? — Гермиона взглянула в глаза Северусу. Она знала, насколько это запрещенная тема. Но это его вина, что начался этот разговор. Она имела полное право. И этот вопрос ударил слишком сильно и неожиданно. Северус дернулся и чуть не выронил бокал с вином.

Повисла долгая пауза. За эти мгновения тишины Гермиона уже успела рассердиться на себя за свой вопрос и одновременно ужаснуться его возможному откровенному ответу.

— Я хотел убить любовь… Я был слишком зол, слишком амбициозен и обижен, — тихо сказал Снейп.

Гермиону поразила правда…

— Тебе удалось… убить любовь?

Он посмотрел ей в глаза. И к своему удивлению увидел там вопрос. Она действительно его задавала! Неужели она думала, что есть какой-то другой ответ кроме одного единственного?!

— Мне удалось убить любовь к себе. Но со своей любовью я ничего не смог сделать. Я жалею о каждом своем дне, о каждой минуте, которая была прожита с этим желанием. Знаешь, долгое время я не понимал этого. Лишь смерть Лили Поттер доказала мне это. Я любил ее, даже когда она выходила замуж за отца Гарри. И именно тогда я совершил самую большую ошибку в моей жизни. Я выбрал зло и одиночество и думал, что благодаря этому выбору смогу стать сильным. Сильнее любви и жизни. А оказалось, что любовь — единственное, ради чего стоит жить и стоит умереть. Любовь сочетает в себе несочетаемое. Это даже смешно. Правда?

— Это смешно, — прошептала Гермиона.

Тишина вновь окутала их. И каждый из этих двоих думал о своем. Но их мысли переплетались в тугой узел. Ощущение одиночества куда-то исчезало, оставалась лишь пустота, которую необходимо было заполнять жизнью.

— Больше всего я бы хотела сегодня уснуть, Северус. Но я боюсь, что это будет почти невозможно. Но просить тебя о заклинании забвения я не буду…

— Я никогда бы этого не сделал. Даже если бы ты попросила. Я думаю, что спать ты будешь хорошо, как впрочем, наверное, и я. Слишком много вина! — усмехнулся Снейп.

— Думаю, что нам нужно попрощаться. Я не хочу больше возвращаться к этому разговору. Никогда.

Северус молча согласился. Слишком сложно было переворачивать себя, рассказывать все то, что грудой камней лежало там, в глубине души, и это вытаскивать на поверхность. Это нужно было сейчас, именно с ней, но потом…

Этого разговора было достаточно, чтобы стать безумно близкими, почти родными. Но они были так далеко друг от друга, что соединить их могла только…

— Поздно, я пойду, — сказал Северус.

— Да, иди.

Он надел мантию и подошел к камину.

— Если ты не против, я уйду через твой камин, не хочу привлекать внимание, боюсь, что если этой ночью встречу какого-нибудь ученика, то его факультет лишится всех баллов за год!

Гермиона улыбнулась от его слов. Она медленно сделала глоток вина.