Господи, на веранде!

Стараясь не разрушить волшебство момента, Мэдди провела каблучком вверх по его ноге, положила ему руки на плечи, погладила его подбородок и осторожно отстранилась, все больше возбуждаясь от его прерывистого хриплого дыхания, нарушившего тишину ночи.

– Чейз, идем в дом.

Он покрыл поцелуями ее шею, нежную кожу за ухом. Боже, она хочет его прямо сейчас!

– Чейз, идем же. Здесь нас могут увидеть.

Он застонал, прильнув щекой к ее щеке. Ее слова, похоже, дошли до его сознания, и Чейз медленно отстранился. Мэдди продолжала удерживать его, но он оправил ее юбку и поднял на нее глаза. В его тяжелом взгляде ясно читался неутоленный сексуальный голод. Он опустил глаза и сжал челюсти, пытаясь справиться с собой. Увидев, как сильно он ее желает, Мэдди потеряла голову от страсти. Это будет прекрасно... неподражаемо...

– Господи, Мэдди, прости меня.

Она ахнула, как будто ее ударили.

– Чейз, не надо. Я хочу, чтобы ты пошел со мной и... завершил то, что начал. – Мэдди кивнула на его руки, все еще сжимавшие ее в объятиях, и бедра, притиснутые к ее бедрам. – Я хочу тебя.

Пелена страсти, только что сжигавшей ее, постепенно развеивалась.

– Нет, Мэдди. Нам нельзя так поступать.

Ей стало холодно, она обхватила себя руками. Если бы только он снова ее обнял!

– Но... но почему? Нам же хорошо вместе. Я чувствую это, и ты тоже.

Мэдди указала на то, что свидетельствовало о его отнюдь не бесстрастной реакции, разом отметая все возможные возражения. Пусть только попробует сказать, что влечение носило односторонний характер!

Он попятился к лестнице и снова оперся о перила. Мэдди шагнула к нему и провела пальцем по шраму на его виске.

– Чейз, не надо...

– Что не надо? Я должен позволить нам сделать глупость?

– Не прогоняй меня. Я... ты мне нравишься, и... и мы давно друг друга знаем...

– Мэдди, остановись. Ты младшая сестренка Ланса и Рида. – Чейз отпрянул от нее, провел рукой по волосам и опустил голову. Лицо его исказилось от боли.

– Чейз, я уже большая девочка.

– Черта с два!

Мэдди провела рукой вдоль тела.

– Забудь про братьев. Взгляни на меня и скажи, что ты видишь.

Чейз встретился с ней взглядом, и в глазах его сверкнуло отчаяние.

– Хорошо. Я вижу красивую, соблазнительную женщину, которая хочет отдаться мужчине.

– Не просто мужчине, Чейз. Тебе.

На скулах его заходили желваки, как будто ее признание причинило ему страшную боль.

– Мэдди, ты думаешь так сейчас под влиянием страсти, но завтра ты пожалеешь, что отдалась мне. А я пожалею еще больше.

Мэдди сглотнула слезы, твердо решив не устраивать истерику. Довольно и того, что она умоляет его. Что ж, еще одна, последняя попытка.

– Что, если завтра я не пожалею об этом?

Он замялся в нерешительности, сжав кулаки, как будто хотел дотронуться до нее или, наоборот, оттолкнуть от себя.

– Слишком многое поставлено на карту, Мэдди. Работа, моя дружба с Лансом и Ридом, наш проект...

– Все это можно уладить.

– Поверь мне, Мэдди, я тебе не пара.

– Позволь мне самой решить, так это или нет.

В глазах его промелькнуло отчаяние, на лице отразилась вся гамма противоречивых переживаний. Наконец Чейз вздохнул, снова взъерошил волосы и отступил назад.

– Этого не будет, Мэд. Тебе придется с этим смириться. – Не говоря больше ни слова, он повернулся и зашагал по тропинке к выходу, оставив Мэдди одну на веранде. Она смотрела ему вслед, кипя от злости и возмущения. И чем она заслужила такое унижение? И что, если все его отговорки – свидетельство того, что он просто не особенно ее и хочет?

Она прислонилась к стене и попыталась успокоиться. Сильный запах его одеколона и кожи впитался в ее одежду, поцелуй твердых губ еще горел на ее губах. Тело жаждало его ласк. Но он даже ни разу не обернулся. И когда Чейз наконец исчез за поворотом, она открыла дверь, вошла в дом и поклялась, что больше никогда не станет навязываться Чейзу Холлоуэю.

«А что, если завтра я не пожалею об этом?»

Эти слова Мэдди отпечатались в мозгу Чейза, словно их выжгли там каленым железом. Что, если... Нет, нельзя даже думать об этом.

Хватит и того, что его будет мучить совесть за них обоих.

Он подписал холостяцкую клятву, потому что такая жизнь ему нравится и он хочет быть один. Заняться любовью с Мэдди – все равно что сделать ей предложение. Ланс и Рид его возненавидят. И вся его жизнь пойдет под откос.

Отец позволил женщине погубить свою жизнь, но Чейз не собирается попадаться в ту же ловушку. Похоть этого не стоит.

Чейз включил шлифовальную машину и принялся обрабатывать ржавую поверхность «камаро», надеясь, что физический труд поможет ему расслабиться. Заснуть он уже пытался, но подернутые поволокой глаза Мэдди всякий раз возникали перед его мысленным взором, и решимость его таяла. Ее жадные губы, страстный шепот, влажная ложбинка между бедер...

Ох! Он прошелся шлифовальной машиной прямо по пальцу, стесав ноготь. Сунув палец в рот, чтобы унять боль, Чейз твердо решил подавить в себе влечение к Мэдди.

Машина снова зажужжала, и он направил ее на самые проржавевшие участки кузова. Ему пришлось немало потрудиться, чтобы получить диплом, избежать неприятностей и отточить свое мастерство архитектора. И все ради совместной работы с друзьями. И вот теперь он так близок к цели, что уже чувствует пьянящий аромат успеха. Нельзя приносить свое будущее в жертву мимолетному увлечению. Пусть даже это будет самая жаркая, страстная, незабываемая ночь в его жизни.

Черт, с Мэдди вообще все непросто!

«Что, если завтра я об этом не пожалею?»

Что она имела в виду? Конечно же, пожалеет. Проснувшись поутру, она бы увидела рядом с собой сироту, беспризорного хулигана, который почти всю жизнь провел в борьбе с законом, а теперь пытается доказать всему свету, что он не так уж плох. Того самого, от которого в детстве все отказывались – уж больно угрюмый и злой был у него нрав.

Мэдди заслуживает лучшего.

Она так ведет себя, потому что рассталась со своим хлыщом Оглторпом. Ей хочется подразнить Ланса и Рида, заставить их поволноваться, и он, Чейз, самая подходящая кандидатура для показного флирта.

Его-то она волнует больше всех.

Ой!

Чейз снова поранился, только на этот раз проехался по большому пальцу. Вытащив носовой платок из кармана, он прижал его к ранке, чтобы остановить кровь, и выключил машину. Что, если Мэдди понаставит в его старинных интерьерах диваны с леопардовыми шкурами и неоновые лампы? Или, наоборот, переборщит с антиквариатом и отпугнет покупателей?

Чейз шагнул в сторону, наступил на гвозди и снова выругался, получив удар палкой швабры по голове. Прихрамывая, он отыскал свободное местечко и сел, вытащил из подошвы гвоздь, зажмурил больной глаз и поморщился от боли. Потом медленно поднялся и ощупью направился к выходу, рассудив, что лучше отложить работу до утра, пока он себя окончательно не покалечил, что на все сто процентов подтверждает его теорию – даже думать о Мэдди Саммерс опасно для жизни.

– Послушайте, вы теперь не можете отказаться, – сказал Ланс. – Мы все сделаем в срок...

Виранда Рот, миллионерша и владелица нескольких итальянских ресторанов в разных штатах, смерила его презрительным взглядом. Для нее он ничем не лучше крысы, рыскающей по канализационным туннелям.

– Мне очень жаль, мистер Саммерс, но время – деньги. Я намереваюсь переехать в этом году, поэтому придется обосноваться в Хилтон-Хэд.

– Боюсь, что в таком случае вы потеряете часть суммы, мэм.

– Это для меня пустяк. – Она накинула шелковый шарф на свои волосы цвета платины, небрежно махнула ему рукой и вышла из комнаты.

Ланс с ненавистью посмотрел ей вслед. Душа его жаждала мщения. Хоть бы парикмахер перекрасил ее кудряшки в какой-нибудь невообразимый оранжевый цвет.