В канализационном отверстии в углу что-то забулькало.

— Они насиловали её по очереди, все, кто был в состоянии. Потом они её убили. Ей было девятнадцать лет.

— Туда ей и дорога, — тихо прошипел Энди.

— Мы все умрём, — заключил Люпен.

Внутри Алекса распрямилась какая-то пружина: он вскочил, схватил дига за воротник куртки и изо всей своей нечеловеческой силы швырнул его в противоположную стену.

— Вот ты-то точно умер, — гневно воскликнул Алекс. Он наклонился над диговским револьвером, но Энди, хромая, встал и оттолкнул ногой оружие в сторону.

— Не бери его в руки.

— Почему?

Энди не ответил. Осмотрев неподвижно лежащее тело Люпена, он сплюнул в вонючее отверстие, потом сдёрнул с кровати грязное одеяло и улёгся под жалобный скрип пружин.

— Я должен покемарить.

Энди закрыл глаза и тихо засопел. Алекс, в полголоса бормоча ругательства, стал разбирать свой простреленный рюкзак. Покончив с ним, он всё-таки поднял револьвер и осмотрел его — барабан был пуст, но даже без патронов оружие казалось молчаливым идолом убийства.

— Отдай его мне.

Алекс вздрогнул. Люпен стоял, грозно расставив ноги, и смотрел прямо на него.

— Разве я не прикончил тебя? — это был глупый вопрос.

Люпен подошёл к вампу, взял у него из рук револьвер и сказал:

— Мы и так все умрём. Если не сегодня и не завтра, то послезавтра. У человечества нет будущего.

Утром Алекса разбудил взбешённый Энди.

— Где труп?

Алекс сел и обхватил руками взлохмаченную голову.

— Он ушёл, — глухо ответил он.

— Он был мёртв! — Энди схватил товарища за плечо, но тот никак не среагировал.

— Оборотня можно убить только серебряными пулями, — сказал Алекс. — Или термоядерной бомбой.

Южная дорога из Данпетруса была завалена обгоревшими обломками военной техники, но второй робот — дитя Би-Джея — им не повстречался.

Нога у Энди совсем перестала болеть, он повеселел; вампы шли дальше.

Энди на ходу курил (чего обычно он никогда не делал), а сладкий кружащий голову дым неизменно летел в сторону его друга. Алекс несколько раз менял своё положение относительно Энди, но ветер, издеваясь, тоже мгновенно изменял направление. У Алекса слезились глаза, и он сильно злился. «Опять он курит, скотина! — яростно размышлял он. — Отравляет не только себя, но и меня, мой молодой растущий организм! Что же мне придумать, чтобы заставить этого самодовольного болвана отказаться от этой привычки? Может, сделать ему какой-нибудь чудесный, милый подарок, чтобы он по-новому посмотрел на себя?»

Алекс бросил взгляд на неземное, умиротворённое лицо Энди, который умудрялся идти с закатившимися под веки глазами, и внутри него всё вскипело.

«Чёрт возьми, какие идиотские мысли мне порой приходят в голову! Лучше сразу же схватить этого Энди за горло и аккуратно его придушить. Эта процедура подействует гораздо эффективнее, только придётся постараться и попотеть».

— Послушай, Энди, — медовым голоском прогундосил Алекс. — Давай с тобой поспорим, что ты не бросишь курить через месяц!

Энди резко остановился, тем более что сигарета обожгла ему губы.

— Давай лучше держать пари, — с милой улыбкой предложил он, — что когда я брошу курить, ты вытащишь крепкий шнурок из своих ботинок и повесишься на первом столбе, на который я тебе укажу.

Энди немного подумал и добавил:

— А перед этим ты обязательно полностью разденешься.

— Предложение хорошее, спору нет, — согласился Алекс, — вот только…

Энди довольно захихикал.

— А вон один мужик собирается проделать эту последовательность операций, — неожиданно сказал он. — Бежим к нему!

Посреди безжизненной степи стоял столб. И на него сейчас с обезьяньей ловкостью карабкался какой-то мужчина в лохмотьях. Когда вампы подбежали ближе, он уже был на самой его верхушке, где медленно выпрямился, сложил руки на груди, закрыл глаза и замер в полной неподвижности.

— Столб, — сказал Алекс.

— Логично, — кивнул Энди.

— Пять метров, — прикинул Алекс.

— Четыре с половиной, — уточнил Энди.

— Всё равно высоко. Как это ему удалось сделать?

Алекс скинул рюкзак и хотел сам попробовать взобраться на столб, но вовремя передумал, так как тот был очень грязный. И воняло там соответственно — грязью и отходами человеческой жизнедеятельности.

— Обо что же вытереть ладонь? — задумался Алекс, с уже некоторой долей озлобленности посматривая на непонятного человека на столбе.

— Оближи языком, — усмехнулся Энди, присаживаясь неподалёку на отдых.

— Помочь не хочешь? — а про себя Алекс подумал: «Срать я на тебя хотел, товарищ Эндрю Эйнджел!»

Естественно, помощи от друга Алекс не дождался. Вамп разозлился и пнул столб ногой, но он даже не шелохнулся. «Глубоко вкопан», — подумал Алекс. Мужчина на столбе открыл правый глаз, посмотрел свысока на вампов и повернулся к ним спиной. Даже если не учитывать прорехи в его тряпье, это было весьма невежливо.

Алекс кое-как почистил руку о землю (рядом со столбом он заметил множество жестоко изгрызенных костей, преимущественно крысиных) и устроился на привал рядом с Энди. Они открыли бутылку вина, консервы и начали обедать.

— Давай попробуем сшибить его оттуда, — предложил Алекс, но Энди не высказал большого энтузиазма, а начал делиться своими наблюдениями:

— Воняет от него, конечно, знатно. Не стригся и не брился он, по меньшей мере, лет десять.

— А ногти, Энди! Посмотри на его ногти!

— С твоего позволения, Алекс, я попробую этот кусочек тушёнки…

«Чтоб ты подавился!» — автоматически пожелал в мыслях другу Алекс.

Было около полудня, и случилось так, что солнце находилось точь-в-точь над головой столпника, обрамляя её яркими лучами. Энди проглотил мясо и тихо сказал:

— А вдруг это отшельник великой святости, во имя истинной веры подвергший себя мучениям и истязаниям?

Святой человек на столбе вдруг присел на корточки.

— Это, Энди, конечно, великое мучение и истязание — исторгнуть из себя дерьмо с высоты пяти метров на головы таким грешникам, как мы с тобой.

Энди с грустью в глазах посмотрел на друга, но в глубине души несказанно обрадовался, что они сидят от столба в некотором отдалении.

Утолив свою природную нужду, столпник выпрямился, развернулся к вампам и начал гневно сверлить их своими безумными вытаращенными глазами.

— Ей-богу, забавный тип, — сказал Алекс.

Столпник отверз свои уста, сняв с них печать молчания, и молвил громоподобным голосом:

— Дьявол, ты не введёшь меня во искушение!

Энди подбросил в руке опустошённую бутылку и метнул её в мученика. От боли тот вскрикнул, но чудесным образом удержался на столбе.

— Эй, отшельник, ты хоть знаешь, что торчишь на фаллическом символе? — крикнул ему Алекс.

— Посмотри, по его телу ползают черви! — Энди нахмурился. — Сотни червей!

— Ну и что? Зато всегда под рукой есть, чем перекусить!

Но Энди почему-то перестал разделять весёлость своего друга (к тому же у него опять разболелась нога). Он встал, вынул из своего рюкзака один маленький пакет с концентратными кубиками и торжественно возложил его в подножие столпа.

— Подожди, Алекс, я не могу идти так быстро! — кричал Энди.

Алекс грязно бранился, но останавливался, поджидая отставшего друга. Раненая нога плохо слушалась, и от каждого шага возникал болевой импульс.

Не будем описывать мучительные мили, проделанные этими двумя страдальцами, наша история и так уже слишком затянулась. Остановимся на том моменте, когда на перекрёстке за десять миль до Гифа, в котором Алекс оставил свои кровные деньги, вампы встретили милую девушку.