На вечернем привале наши путники решили обсудить меню на ужин.

— Предлагаю выпить по пол-литра водки и завалиться спать, — сказал Энди.

— У тебя есть водка? — всполошился Алекс.

Энди скромно потупил глазки.

— Маловато, — Алекс с надеждой посмотрел на Джаджа, может, тот откажется от своей доли спиртного, но крысник был занят думами о другом.

— У меня есть пакетик с красной рыбой, — сказал он, почесав колючий подбородок.

— Понимаешь ли, любезный Джаджи, рыбу необходимо уметь готовить, иначе это будет бесполезная трата продуктов, времени и сил, — сказал Энди.

— По-моему, Энди, ты у нас старый морской волк, так что… — Алекс с улыбкой посмотрел на друга, но тот прикрыл глаза и отрицательно покачал головой.

— Хорошо, что ты предлагаешь?

Алекс порылся сначала в своей памяти, потом в сумке и сказал:

— Лично у меня есть коробка говядины.

— Знаем мы эту говядину — её нужно три часа вымачивать, иначе об неё зубы сломаешь.

— Можно пожарить кровяную колбасу, — но это предложение Энди почему-то не встретило активной поддержки со стороны общества.

— Может, ты поохотишься, Джаджи?

Крысник задумчиво оглядел забинтованную ногу (один гигантский грызун оказался на редкость живучим) и начал демонстративно чистить ножом ногти.

Через три часа было совсем уже темно, а они всё спорили. Кончилось дело тем, что Алекс нажрался сырой говядины, Джадж съел весь пакетик красной рыбы и запил её глотком «Сан виски», а Энди сначала выхлебал бутылку водки «Дауген», после чего чуть не подавился кровяной колбасой.

Костёр так и не разводился. Легли спать они с отвратительно мерзким настроением, ногами друг к другу. Джадж перед сном пересчитал запас стрел для арбалета и воткнул рядом с собой в землю нож. Никто не пожелал другу спокойной ночи.

Утром настроение и самочувствие было ещё хуже. Джадж с мрачным как никогда лицом и зверски диким взглядом отошёл подальше и начал медленно точить свои ножи, заполняя воздух скрежещущими звуками.

Энди мутными глазами вылупился на пустую бутылку, а потом решил наметить дальнейший маршрут. Развёрнутая с трудом карта почему-то не поддавалась его пониманию. Вамп долго изучал её, пока у него не вырвалось крепкое словцо.

— Чёрт возьми! Что-то я не вижу населённых пунктов поблизости. «Операция проходила без применения обезболивающих наркотических средств, но завершилась полным успехом. Правда, пересаженный глаз пока не видит…»

— Это газета, а не карта, хе-хе, — Алекс зевнул во весь рот, встал, потянулся и приступил к утреннему умыванию, заключавшемуся в поливании головы и лица водой из фляги.

Энди нахмурился и спрятал газету в задний карман брюк — своеобразный контейнер для заменителей туалетной бумаги.

— Вот задница, — сказал Алекс. — Мы опять забыли запастись туалетной бумагой.

Энди водил пальцем по карте, наконец-то увидевшей белый свет, и что-то бормотал себе под нос.

— Так где же мы остановимся в следующий раз, так сказать? — Джадж подошёл к вампам, крутя в левой руке нож вокруг его центра тяжести.

— В деревушке под названием Данпетрус.

— Когда-то это был крупнейший индустриальный город, но сейчас там одни развалины, — сказал Алекс. — Мы поселимся в одном из пустых домов на окраине, а потом обожрёмся, обопьёмся и ещё кое-что, рифмующееся с этими двумя.

На лицах вампов появилась гаденькая улыбочка.

— Нет, нет, я в этих делах не участвую! — Джадж от праведного негодования взмахнул ножом, при этом острая сталь прошла в сотых долях дюйма от кончика носа Энди.

— Три плюс два плюс один, — сказал Энди немного ошеломлённо.

— Что ты считаешь?

— Количество комбинаций, — загадочно ответил Энди. — Только не подумайте, что я какой-то паршивый диг.

Джадж грубо и бесцеремонно выдернул у вампа карту, покрутил её в руках, вернул, потом взвалил на спину сумку, арбалет и другие свои принадлежности и, ни слова не говоря, бесшумно исчез в северном направлении, по-английски.

— По-моему, он немного перепутал стороны света, — сказал Алекс.

— Хм. Понять этих крысников-психопатов невозможно, Алекс, но мне кажется, наше общество ему опротивело.

— Естественно, ежедневно видеть две наших рожи — не слишком большое удовольствие. Но всё-таки хорошо, что он ушёл. У меня в его присутствии холодеют руки и ноги, — признался Алекс.

— Наверное, это любовь, — усмехнулся Энди. — Давай завтракать.

— Давай.

Поели они с аппетитом, без того напряжения, которое вызывалось присутствием Джаджа. Энди расщедрился и поделился остатками кровяной колбасы — то, что он не смог запихать в себя вчера вечером (он-то пытался, да оно вылезало обратно, да ещё в чьей-то компании). Вдруг Алекс навострил уши и поднял вверх указательный палец — в кустах кто-то ломился, причём по курсу прямо к ним, и это никак не мог быть Джадж. Энди успокаивающе махнул рукой — в случае чего они сумеют за себя постоять.

— Добрый день, дети мои. Приятного аппетита, да благословит Господь вашу скромную трапезу, ибо в священном писании сказано: Panem et circenses[14], что значит… о! чёртова коряга!

Конечно, такая встреча в лесу казалась совершенно невероятной. Какой-нибудь недобитый диг тут же подсчитал бы вероятность такого события — 0,0000082 процента. При этом не учитывается возможность того, что два несчастных вампа вообще могли никого не встретить. Но, так или иначе, сквозь кусты (словно нарочно избрав самые густые заросли) к ним ломился не кто иной, как вамп и философ, патер П. М. Гордон собственной персоной, небезызвестный читателям первой части хроник «Постапокалипсиса».

— Патер Гордон! Вы ли это?

— Гордон, просто Гордон, друзья мои, — он вытер платком вспотевший лоб, потом протёр пенсне. Ему было от чего взмокнуть — на спине он тащил огромный картонный короб, обклеенный рекламами различных обувных фирм — «Кинг», «Ашрум», «Бейли Нокс» и другие. Одет патер был в точности так же, как и несколько лет назад — фиолетовый плащик, обвислая коричневая шляпа, чёрные джинсы. Духовную особу в нём выдавали лишь белый воротничок (удивительно, но он был действительно белым) и увесистый томик Библии с иллюстрациями Гюстава Доре. Энди отметил и то, что от Гордона не пахло спиртным, но это так, между прочим. Алекс радостно улыбался, не забывая подозрительно погладывать по сторонам.

— Привет, Гордон, — сказал он. — Ты ненароком не наткнулся на крысника?

— Увы! — патер скинул короб с плеч на землю и осторожно уселся на него. — Именно поэтому я и не вышел к вам сразу — я испугался грубого голоса сей человеческой особи.

Энди небрежно махнул рукой:

— Этот крысник дрожит перед нами, как осиновый лист, и повинуется каждому моему слову, — он мог так говорить, потому что Джадж был уже далеко. — Но надоел своей услужливостью до ужаса, и мы его прогнали.

— Est modus in rebus[15], — провозгласил Гордон. — Как сказано в священном писании… Только вы не ходите туда, — он махнул рукой в направлении, откуда появился. — Я там оставил… небольшую кучу.

— Какую кучу? — Энди непонимающе моргнул, затем потянул носом и мерзко усмехнулся.

— Non multa, sed multum[16]. — Гордон мило улыбался, пенсне его радостно блестело.

— Это ты что ли по-латински шпаришь? — спросил Алекс.

— Как-никак я доктор богословия Смаросского университета[17].

Энди нахмурился, сомнение читалось на его лице.

— А чем вы сейчас занимаетесь, патер? Что у вас в коробке? Золотые слитки?

— Errare est[18], Алекс. Я продаю обувь.