– Но мы же муж и жена, – говорил он в ответ на ее слова, что она вполне может добраться на метро. – Мы должны быть всегда вместе.

Он окружил Джейд таким вниманием, говорил ей такие слова, что она чувствовала себя бесконечно любимой.

Девушки на работе смеялись: «Ты поймешь, что медовый месяц кончился, когда он разрешит тебе ездить домой на метро».

Но медовый месяц не кончался. Пока они не уехали из Нью-Йорка, Барри заезжал за ней на работу почти каждый день. Маленький «фольксваген», припаркованный у служебного входа на Сорок второй улице, стал символом вечной любви и счастья в браке.

Как-то в полдень, в самый разгар рождественских распродаж, Джейд вызвала к себе в кабинет ее начальница Эффи Гордон.

– Тебе известно, что на твоем этаже ты продала товара больше всех? – Начиная с головы, увенчанной шапкой мышиного цвета волос, до самых ног, обутых в крепкие, предназначенные для долгой ходьбы, кроссовки, Эффи Гордон представляла собой живое воплощение энергии трудолюбия. При этом у нее были самые добрые на свете карие глаза и милая улыбка, от которой на подбородке появлялась ямочка.

– Нет, – покачала головой Джейд. – Я никогда не веду таких подсчетов.

Джейд все еще мечтала, что ее рисунки появятся на обложках «Вога» и на страницах «Нью-Йорк таймс», в рекламных объявлениях, в больших магазинах мануфактуры. В свободное время она, набив портфель образцами своего творчества, моталась по городу, переходя из кабинета в кабинет: от художественных редакторов модных журналов – в агентства, специализирующиеся на рекламе одежды, из художественных отделов больших мануфактурных магазинов – к дизайнерам на Седьмой авеню.

Словом, толкалась ко всем, кто мог заинтересоваться эскизами модной одежды. Пока она получила лишь два заказа и заработала восемьдесят долларов. Она знала, конечно, что пробиться на этот рынок будет трудно; но что так трудно, даже вообразить не могла.

– Ну, так за тебя подсчитали, – продолжала Эффи. – Торгуешь ты бойко и тем самым поднимаешь мне настроение. Ценю. – Эффи сунула кипятильник в стакан воды. – Ты не думала о том, чтобы заняться розничной продажей? Я имею в виду профессионально заняться.

Джейд снова покачала головой. Познакомившись с Барри, она оставила мысли о карьере. Два-три интересных заказа, чтобы заработать лишнюю сотню, – вот и все, что она могла сделать.

– Я почему спросила? – Эффи высыпала в стакан пакетик кофе без кофеина. – Дело в том, что в январе открываются подготовительные курсы по менеджменту. Если хочешь, я могла бы тебя порекомендовать.

– Как ты думаешь, стоит? – спросила она Барри в тот же вечер.

Работать в «Савенне» было интересно, и предложение Эффи выглядело соблазнительно, хоть и не вполне согласовывалось с представлениями о собственном будущем, которые сложились у Джейд после замужества. Барри всегда твердил, что у нее артистическая натура, и она видела себя через призму голубой мечты. Дом у них будет небольшой, уютный, старинный, построенный в викторианском стиле. Она будет рисовать свои эскизы на мольберте, установленном в углу просторной кухни, где пахнет корицей и свежевыпеченным яблочным пирогом. Содержать семью будет Барри, а она станет немного подрабатывать рисунками, чтобы можно было покупать изящные платья и не слишком дорогие американские старинные вещи. А главное, конечно, – здесь будут расти дети: вот они начинают ходить, вот они уже выбегают через застекленную дверь на большую тенистую лужайку. В общем, мысль об управленческой работе не приходила ей в голову, и в то же время было в ней нечто привлекательное – ведь на дворе стояла зима 1969 года, когда все только и говорили о женщинах, их правах, талантах, возможностях. Разумеется, Джейд не причисляла себя к безумным либертенкам, сжигающим на публике лифчики, но и кухней замыкаться не хотела. Искусство – вот третий путь. Ты ни то и не другое, ты – художник.

– Неплохая идея, – сказал Барри, гордый тем, что Эффи выбрала его жену. – Тебе будет светить хорошая работа, но кто сказал, что это на всю жизнь? Будешь работать, пока не появится малыш, а потом уйдешь.

В ту ночь, как, впрочем, и каждую ночь, они любили друг друга. Барри, казалось, не мог ею насытиться, а она им. Менеджмент – не менеджмент, поставки – не поставки, а она обожала своего мужа, мечтала о ребенке и ждала настоящего начала жизни.

По окончании управленческих курсов Джейд направили в отдел «Моды будущего», где ей предстояло работать под началом Мэри Лу Тайлер.

– Мэри Лу! – говорили другие выпускники, закатывая глаза. – Бедняга Джейд.

– Никто еще не удерживался рядом с Мэри Лу Тайлер больше двух недель, – предупредила Эффи. – Она поедом ест своих помощников.

– Да наплюй ты. Не век же тебе там работать, и жить нам здесь тоже не век, – говорил ей Барри за обедом, выслушав рассказ о страшной Мэри Лу Тайлер. Они заказали цыплят, рис и салат. – Дай срок, вернемся домой, появятся деньги. Будем есть бифштекс и ростбиф, и тебе не придется работать.

– Хоть бы поскорее, – вздохнула Джейд, поглощая трехсотого, наверное, с приезда сюда, цыпленка. – Мы едим столько цыплят, что у меня, пожалуй, скоро вырастут крылья и клюв.

– Упаси Бог, – сказал он. – Как же я тебя буду тогда целовать?

Ночью, когда они любили друг друга, Джейд думала: отчего она до сих пор не беременна, ведь с Барри они были женаты уже больше года?

– Это не отдел, а полное дерьмо, – такими словами Мэри Лу Тайлер встретила Джейд. Мэри Лу сидела в своем душном кабинете, просматривая кипы заказов. Говоря с Джейд, она не поднимала на нее глаз. Собственно, лишь через две недели после появления Джейд она удосужилась спросить, как ее зовут. Помощницы сменялись так часто, что Мэри Лу обращалась к ним не иначе как «Эй, ты». К чему запоминать имена, которые никогда больше не понадобятся? – Я хочу, чтобы здесь был порядок: подбери-ка свитера, безрукавки, блузы, жакеты, брюки, платья по цвету и по размеру.

Отдел занимал чуть ли не весь торговый зал на пятом этаже, прямо напротив лифтов. Тут работы было на целое утро, но Мэри Лу это, кажется, не волновало.

– Затем, – сказала она, по-прежнему шелестя бланками заказов, – отправишься на Тридцать восьмую в «Плюм Пудинг». Там разыщешь Хью Фишбека и скажешь ему: пусть подавится этим, – Мэри Лу указала на четыре здоровенных картонных ящика с блузами. – На них черные пуговицы, а ведь я ему ясно сказала, что мне нужны красные, в форме сердечка.

Когда разделаешься с этим мудаком, – напористо продолжала Мэри Лу, все еще не глядя на новую сотрудницу, – заскочи к Элгину Лонгу. Там встретимся. На праздники хорошо шел его вельвет, и я хочу, чтобы к весне он подослал партию той же модели, только из сатина. Похоже, он знает толк в своем деле, – Мэри Лу снизошла до похвалы. – Да, вот еще. Ты видела последний номер «Вога»? «Новая звезда», – процитировала она. Джейд кивнула, что вряд ли было замечено. Она припомнила два шикарных разворота, рекламирующих одежду от Элгина Лонга в эдвардианском стиле.

Мэри Лу все еще тасовала бланки заказов, попивая при этом чай, дымя сигаретой и разглядывая макет рекламы. На Джейд она по-прежнему не поднимала глаз.

– Когда покончим с Элгином, – между прочим, он славный малый, оттого все ему и стараются помочь, – у нас встреча в «Рейни Дейз» – надо заняться плащами. Сын хозяина, слава Богу, запускает в производство новую модель – «Рейн дроп».

Мэри Лу, скосив глаза, ответила на телефонный звонок и тут же снова вернулась к разговору.

– А теперь давай поторапливайся, наводи порядок в отделе. Увидимся у Элгина Лонга, в два. Да, кстати, когда выпадет свободная минута, сбегай в «Даблдей» и верни им книги, – она указала на бумажный мешок рядом со столом.

Мэри Лу говорила с такой скоростью, что Джейд едва успевала все запоминать. К полудню она едва держалась на ногах, к трем не могла вспомнить имена людей, с которыми встречалась сегодня; она забывала имена поставщиков, их адреса, фасоны, заказанные Мэри Лу; не могла вспомнить, что ела на обед, и даже собственное имя вылетело у нее из головы, а к девяти, когда они с Мэри Лу подсчитывали кассу – по понедельникам и четвергам в «Савенне» работали допоздна, и в обязанности закупщиков входила проверка кассы, – Джейд была настолько измочалена, что расплакалась прямо в машине по дороге домой.