Когда принесли суфле за восемнадцать долларов, Том повысил ставку.

– Пятьдесят процентов, – сказал он и вновь услужливо занялся арифметикой. – Пятьдесят процентов это пятьдесят тысяч долларов. Ты просто не можешь позволить себе отказаться от таких денег.

– Откуда вам знать, что я могу и чего не могу себе позволить? – спросила она, дивясь тому, что Том, видно, думает, что она складывать и вычитать не умеет, а еще больше – что они рассуждают о пятидесяти тысячах долларов! – Вы решили, что я не разбираюсь в винах, но из этого еще не следует, что я действительно в них не разбираюсь.

– Ладно, нечего задаваться, – буркнул Том и велел официанту принести пачку «Кента». Что с ней случилось? – спрашивал он себя. Что это она превратилась в такую зануду? Тут он подумал, что, может, у нее месячные, и немного расслабился. Пройдет день-другой, и она будет посговорчивее.

– Не торопись, – сказал он примирительно, поглаживая ее руку. – Подумай. Это хорошая сделка.

– Хорошая? Как сказать, – она пожала плечами, притворяясь равнодушной. Принесли черный кофе и фирменные пирожные. – Впрочем, я подумаю.

Она рассталась с Томом на углу Пятой и Пятьдесят пятой улиц и позвонила Кирку Арнольду из вестибюля гостиницы «Сейнт-Режис».

– Он предложил мне пятьдесят тысяч! – выпалила она. – Начал с двадцати пяти, но я сказала «нет». По правде говоря, до сих пор не могу поверить.

– Прекрасно, – сказал он, и ей показалось, что более сексуального, чем его, с хрипотцой, голоса она в жизни не слышала. – Отлично справились!

– Только благодаря вам! – сказала она радостно, буквально вся сияя. Не Принцем Уолл-стрита он был. Он был ее Принцем!

– Ну что же, – ответил он, и по голосу Кэрлис почувствовала, что Кирк улыбнулся. – Выходит, вы довольны, что у вас есть я?

У меня есть он? Девушка вроде меня и такой мужчина, как он? Задавшись этим вопросом, Кэрлис расхохоталась. Она не переставала смеяться всю дорогу на работу, не обращая внимания, что на нее смотрят. Незнакомые люди, которым невольно передавалось ее настроение, улыбались ей, и она улыбалась в ответ. Пусть думают что хотят. Она любила весь Божий свет и чувствовала, что наконец-то оказалась на коне.

При очередной встрече с Уинном она постаралась, чтобы он заметил спички из «Сейнт-Режиса» и «Ла Кот Баск».

– «Ла Кот Баск», – спросил он, беря в руки коробок. – «Сейнт-Режис»? Когда ты там была?

– На той неделе, – небрежно ответила она.

– С кем? – требовательно спросил он. – Кто пригласил тебя?

– Прекрасный Принц, – загадочно ответила она. – Ты его не знаешь.

Он предложил ей встретиться в пятницу.

– Я сварю обед, – вызвался Уинн. – И ты можешь остаться у меня.

– Извини, – сказала Кэрлис, неожиданно вспомнив силу слова «нет». – Не могу. Я занята.

– Занята? – повторил он недоверчиво, словно недослышал. – Да ты ведь всегда свободна.

Она промолчала, заставив его теряться в догадках.

– Тогда в субботу, – предложил он и вспомнил о спичках. – Можно пойти куда-нибудь. В какое-нибудь приятное местечко.

Деньги всегда играли огромную роль в жизни Кэрлис. Собственно, не столько деньги, сколько их дефицит. Доходы у отца были скромные, а болезнь матери стоила дорого. Кэрлис росла, вынужденная отказывать себе во многом. Новые платья, поездки во Флориду, красивые золотые браслеты – все это было для других, не для нее. Она всегда подавляла зависть к тем, для кого не существовало проблемы денег, но всегда задумывалась, каково это – не смотреть на бирку с ценами, не колебаться всякий раз, покупать – не покупать. Доныне она так и не знала вкуса настоящих денег и возможностей, которые они дают. Единственное, что оставалось – убеждать себя, что деньги не так-то и важны.

Кэрлис было уже двадцать восемь, приближалась круглая дата. Пора бы повзрослеть и вести себя соответственно. Пора подумать о себе. Помимо всего иного, работа убедила ее в том, что мужчины думают о деньгах, а женщинам нужны комплименты. Мужчины постоянно говорят о заработках, своих и чужих, о том, кто сколько стоит и сколько заработала компания А и насколько опередила она компанию Б. Женщины говорят о том, кто нравится и кто не нравится боссу, их доводят до слез замечания, и они млеют от похвал.

Конечно же, Лэнсинг был поглощен денежными проблемами, хотя и говорил почти исключительно о штучках, которые вытворяет его член. Том, тот вообще приходил в ярость при одной мысли, что кто-нибудь – ровня по должности – зарабатывает хоть на доллар больше, чем он. Питер, узнав, что женщина – начальник канцелярии в другой фирме получает столько же, сколько и он, схватил автомат Калашникова, который, по его словам, он отобрал у русского солдата во время венгерской революции, и трахнул прикладом по бутылке, охлаждавшейся в ведерке со льдом. Даже Серджио, который считал себя Звездой с большой буквы, приберегал самые выразительные свои фиоритуры для переговоров о контрактах и гонорарах.

В каком-то смысле, находила Кэрлис, все это довольно смешно. Они напоминают ребятишек на школьном дворе, доказывающих, чей член длиннее. Но, с другой стороны, рассуждала она, они правы. В делах именно деньги играют решающую роль. В жизни они тоже имеют значение. Деньги означают свободу и возможность выбора; деньги означают разницу между оригиналом и копией; от денег зависит, что о тебе думают; деньги могут определять и то, что сам думаешь о себе. Кэрлис до сих пор не могла отделаться от навязчивого ощущения самозванки. Ладно, банковский счет поможет ей избавиться от этого чувства, решила она. Она сказала Тому, что обдумала его предложение и согласна написать за Лэнсинга книгу. Пятьдесят тысяч долларов – это огромная куча денег. Такой шанс может никогда не повториться, так что надо с толком распорядиться своим богатством. К тому же появился повод обратиться за помощью к Кирку Арнольду.

– Ну ладно, я заставила их принять мои условия, а теперь что делать? – спросила она, позвонив ему как-то утром, в половине девятого. Голова у нее шла кругом, она была буквально в панике. Впервые в жизни Кэрлис удалось добиться своего, и теперь она была в полной растерянности. Голос выдавал ее, Кэрлис и сама чувствовала, что он дрожит.

– Прежде всего успокойтесь и порадуйтесь победе, – дал он совет, которому сам никогда бы не смог последовать. – Ну, а потом наймите адвоката, и пусть он подготовит контракт.

– Адвокат? Контракт? – спросил Том. – Это еще что за чушь? Ты что, не доверяешь нам?

– Я предпочитаю, чтобы этим делом занялся мой адвокат, – вежливо, но твердо сказала Кэрлис.

– О Боже, – простонал Том, но вынужден был согласиться.

Кэрлис попросила Кирка Арнольда порекомендовать ей адвоката, что тот и сделал, предложив обратиться к некоей Джудит Розен.

Джудит Розен приближалась к шестидесяти, но по ней этого нельзя было сказать. В Джудит было все, чего Кэрлис могла только желать: женственность, ум, решительность, надежность, сексуальность. Том возненавидел ее.

Кэрлис отправилась в Чарлстон и провела там три месяца, сочиняя книгу «Как заработать первый миллион» в уютном кабинете городского дома Лэнсинга. Книга составилась из смеси старых газетных выступлений, лекционных стенограмм и записанных на пленку бесед, в ходе которых Кэрлис выпытывала у Лэнсинга суть его экзотических теорий. Работа оказалась нелегкой, но, как большинство работ, осуществимой. В общем, действительно все это походило на сочинение пятидесяти пресс-релизов, скрепленных воедино. Разумеется, новая, здравомыслящая Кэрлис не собиралась говорить об этом Тому. Она работала по двенадцать часов в день, и хуже всего было то, что написанное никак не запоминалось. Каждое утро приходилось перечитывать сделанное накануне. Сегодня одно, завтра совсем другое, – сплошной туман; это нервировало Кэрлис.

– Слушай, у тебя было что-нибудь в этом роде, когда ты писала книгу о биоупражнениях? – спросила она как-то Мишель по телефону, опасаясь, что у нее просто поехала крыша.