После них в этом порядке занимают место также многочисленные саги, рассказывающие о событиях вне Исландии, на Оркадских, Шотландских и Фарерских островах и в других краях, посещавшихся норманнами, но особенно в Норвегии, с которой исландцы находились в непрерывных сношениях, в Дании и Швеции, сколько общественное несогласие или другие обстоятельства подавали повод к сношениям между этими государствами и Норвегией. Эти-то «древние саги о вождях, правивших в северных государствах и говоривших датским языком», известный Снорри Стурлусон решился подвергнуть общему пересмотру в первой половине XIII века, привел их в порядок и собрал в одно целое, названное, по начальным словам этого собрания, Heims kringla (Вселенная). Оно до сих пор первое и единственное творение в древнейшей истории Скандинавии, однако ж это собрание не самое первое, еще задолго до Стурлусона другие начали приводить в порядок и собирать древние стихотворения и королевские саги, особенно Сэмунд и Арии,[130] оба с прозванием biпп frode (многопытные, мудрые), потому что пользовались великим уважением у своих современников по их учености, отчасти приобретенной путешествиями и жизнью в чужих краях.[131]

Они собрали и новые известия о делах северных, а также и английских королей, вместе с замечательными событиями в их государствах. Сэмунд, как думают, собрал старинные стихотворения, составляющие древнейшую или стихотворную Эдду; Ари, по словам достоверных старцев, написал летопись норвежских королей;[132] он и Сэмунд, наконец, старались, по образу летописей других стран, располагать события в хронологическом и синхроническом порядке.[133]

Сага не заботилась об этих главных опорах истории; время и пространство для нее не главное; она редко описывает место событий и также мало занимается государственной важностью их или состоянием, законами и судьбами государства; действующие лица для нее — все; обо всех них сообщает она самые точные сведения, описывает их свойства, наружность, черты лица, платье, оружие, события в кругу действий богатыря — она изображает ясно и живо, до самых мелких подробностей и особенных отличий; ни одно общее размышление, ни приговор, ни развитие мыслей и чувства действующих лиц не обличают присутствие автора; никакое объяснение внутренних причин и побуждения не нарушает быстрого, живого хода событий: они излагаются, как случились, и сага — только чистый отзвук событий.[134] Оттого-то, если прибавим еще впечатление, производимое на чувство безыскусственной простотой и наивностью ее рассказа в соединении с важностью самого события, она легко удерживалась в памяти и при частом повторении расходилась далеко.[135]

По введении христианства в 1000 году сделались известными легенды римско-католической церкви, или описания чудесных случаев из жизни святых. Исландцы перевели их на свой язык и по этому образцу сочиняли потом свои рассказы о епископах острова и других святых мужах. Ни в какой другой стране христианство не имело столь быстрых успехов или, посредством знакомства с латинскими письменами, не приносило с собой такого стремления и такой страсти к писательству, как в Исландии. Уже в середине XI века учреждено училище, в котором юношество училось латинскому языку, богословию и некоторым отраслям опытной философии; в короткое время на острове появилось четыре таких училщуа (в Скальхольте, Голуме, Хаукедале и Одде); сверх того, монастыри имели свои семинарии; образование, начинаемое в этих заведениях, продолжалось в иностранных университетах. Ислейф, природный исландец, в 1056 году посвященный в первого епископа в Скальхольте, и Гицур, сын его, последовавший отцу в сане епископа в 1082 году, учились оба в Герфорде, в Вестфалии; другой исландец, Йон Эгмундсон, первый епископ в Голуме,[136] в 1105 году, образовал себя в обширных путешествиях в Норвегию, Данию, Германию, Италию и Францию; Сэмунд Мудрый, а с ним и многие другие заканчивали свое учение в славном Парижском университете. Среди этих островитян поселилась такая любовь к науке и искусствам, что богатые заставляли обучаться за свой счет подававших надежду молодых людей, для доставления им ученого образования. К концу XI века многие из главных лиц острова по ученым сведениям могли быть священниками; Гицур Халльсон, лагман на острове в первой половине XII века, знал, кроме латинского, другие языки, сделал много путешествий и описал их. Многие имели библиотеки, и даже письма Овидия и его Amores были известны на этом лежащем вблизи Северного полюса острове.[137]

Исландцы, настроенные к чудесному своими древними сагами и геройской жизнью, были склонны к романтизму литературных произведений юга, с которыми они познакомились в постоянных путешествиях в чужие края. Они принесли на свой остров все английские сказания о короле Артуре и рыцарях Круглого стола; это обширное собрание сказаний явилось у исландцев на их языке в сагах о короле Артуре, об Ивенте, о Парсифале, об Эрике Каппе и прекрасной Эвиде и многих других, с которыми в тесном и отдаленном родстве — Самсон Фаргрес, Сьодс-сага Алафлека и Вильгьялъма с агами про короля Ятварта и Бреттаманна. У своих родных и земляков в Нормандии они заимствовали произведения французской словесности и передали их в сагах о делах Александра Великого, о Фалентине и Урсоне (Валентине и Урсине), о Кларусе и Серене, о Сауле и Никаноре (два брата по оружию, один из Галатена, другой из Италии), о Сигурде Турнирце, о рыцаре Тьоделе и Гугаскаплере, Амелии, Амичи, Ремунде и Гибонне и многих других, с полным собранием сказаний про Карла Великого и его паладинов.

Древние прекрасные героические поэмы немцев, песнь о Нибелунгах и книга героев, сохраняющие неясные воспоминания из времен великого переселения народов и ближайших к нему столетий, воспоминания, отчасти давно не известные на севере, встречаемые в старинных героических песнях древнейшей Эдды, — все эти стихотворения, составляющие круг германских сказаний, также принесены исландцами и на северном языке обратились в саги Вилькена и Нифлунга, Вольсунга и Бломстурвалла.[138] Переведены также стихотворения о падении Трои, населении затем Италии и о разных других событиях древности, написанные в романтическом духе Генрихом Вельдеком, Вольфрамом фон Эгиенбалом и другими в XII и XIII столетиях; на северном языке они составили летопись Трояборгскую, Троюманна-сагу вместе с сагою о Гекторе и многими другими. Приносимы были рассказы даже из далекой Италии, давшие содержание саге про волшебника Вергилия и других о похождениях в Сицилии.

По примеру провансальских и швабских миннезингеров начали писать стихотворные жизнеописания некоторых лиц, известные под именем Rimur. Исключая испанские о Сиде и Амадисе, едва ли есть другие сказания, известные в Европе в средние века, или какое-нибудь романтическое содержание песни и саги, которых не усвоили бы себе исландцы, очень восприимчивые ко всему глубокомысленному и идеальному.

Впрочем, эти иноземные произведения изящной словесности они не переводили просто на свой язык, но придавали им северный тон и оттенок; у какого бы народа ни были бы взяты иноземные рассказы, их богатыри всегда получали северный облик, северные нравы и образ мыслей; рыцари Англии, Франции и Германии обращались в северных викингов, а женщины этих стран — в обитательниц женских светлиц (Jungfrubus); всегда носили одежду севера.

Потом по чуждым образцам начали создавать из собственного воображения романтические рассказы, которым основанием служили действительные предания старины, украшенные вымыслом; наконец начали вымышлять и лица, и события, Так, после баснословных и исторических саг, когда их источник иссяк, появился третий род — романтических саг: он принадлежал к числу позднейших, но самых многочисленных произведений исландской словесности и заслуживает внимания, как памятники учености, литературной деятельности и смелого воображения исландцев, сверх того, они важны по обилию источников для описания нравов и образа мыслей того времени, а также и по сохранившимся в них древнейшим преданиям.