Последние нашли Исландию хорошей страной, потому что там в зимнее время скот сам находил себе пищу, рыба водилась во всех водах, не было также недостатка в лесе, но больше всего потому, что там нечего было бояться притеснений Харальда и его жестоких людей. Молва о том разошлась далеко, и из Свейской земли многие переехали на этот остров. Прежде умы раздражались легко при малейшей обиде; притом скандинавы меньше всего могли сносить несправедливость и не любили подчиняться отношениям, не соответствующим их гордому и независимому духу; оттого-то некоторые по неудовольствию, другие по принуждению, как нарушители общественной тишины, не ожидая безопасности и мира на родине, покидали ее навсегда и искали себе убежища в других местах; многие, особенно такие, у которых не было ни дворов, ни какой-либо недвижимой собственности, из страсти к путешествиям охотно уходили в другие страны для поселения.
Landmans-maenner назывались в Исландии самые первые поселенцы на острове и первые строители тамошних дворов; в их числе находят Тора Кнаппа, уроженца Швеции, сына Бьерна на Хаге, занявшего страну от реки Стиллы до реки Тунгу и жившего в Кнапе; Тормода Сильного, также шведа, объявленного вне закона королем Бьерном на Хаге, и Фридлейфа из готского государства, который занял весь Слетахлид с Фридлейфсдалем и жил сам в Хольте.
О Бьерне, именитом человеке в готском королевстве, рассказывают, что он имел тяжбу с Сигфастом, зятем ярла, или короля, Сольвара в Готаланде (Готландии). Сигфаст пришел и с помощью своего тестя овладел поместьями Бьерна. Этот навьючил 12 лошадей серебром, все остальное отдал жене, Глифе, и сыну, Эйвинду, и пошел с одиннадцатью спутниками на запад в Норвегию, к Герсену Гриму на Агдире, но сначала сжег Сигфаста с тридцатью его женами, ночью, в его собственном доме, Герсен принял его по-дружески, но смотрел жадными глазами на серебро и подкупил одного человека убить Бьерна ночью. Бьерн однако ж совладал с убийцей, великодушно подарил ему жизнь, но оставил дом Грима и пошел к другому сильному норманну, по имени Эндотт Краке. С ним прожил он зиму, потом отправился в морской набег. Жена его, Глифа, умерла Готланде, и он женился на другой, сестре Эндотта, Хельге, которая родила ему сына, Транда. Эйвинд и Транд были великими воинами и ходили в набеги. Тогда в Ирландии, в числе прочих королей, царствовал один, по имени Кьярвал. У него в войске служил Эйвинд и женился на королевской дочери, Рофорте. С ней прижил он сына, по имени Хельги, и оставил для воспитания на Седерских островах. Спустя два года Эйвинд и Рофорта вернулись на эти острова и нашли, что у сына их прекрасные глаза, но зато он очень худощав, поэтому назвали его Хельги Тощим и взяли с собой в Ирландию.
Этот Хельги, бывший отцом двух сыновей и многих дочерей, отправился с женой и детьми в Исландию. Сначала он проживал на месте, называемом Гармундастад. Там перемерз почти весь скот, взятый им с собой, потому что зима была очень сурова. Он собрался и поплыл в другое место, где в одной долине выпустил двух поросят, одного борова (galt) и свинью. Спустя три года развелось там до 70 свиней, поэтому это место и получило название Свиной долины (Galltarbamar). Перебывав в разных местах за первый год и осмотрев каждую сторону острова, взял он наконец во владение землю между двумя мысами, Сиглунесом и Рейнеснесом, зажег большие огни на устьях рек и, освятив таким образом землю, разделил ее на участки между сыновьями, зятьями и прочими товарищами. Место, на котором сам жил, названо было Христовым мысом, потому что Хельги был крещен и веровал в Христа, хотя больше надеялся на Тора, молился ему в морских набегах и важных случаях, почему и говорили о нем, что он «очень смешанной веры».
Потомки Хельги разошлись далеко по острову: они заселили и возделали значительную часть Исландии. От одного из сыновей его, Рольфа, по матери происходил отец северной истории, известный Снорри Стурлусон, лагман в Исландии в XIII веке, и Хаук Эрлендесон, также лагман в XІІI и XIV веках, тот самый, который, по древним сказаниям, сочинил Landnamabok, книгу о первом населении Исландии, сообщающую самые верные и полные сведения обо всех владельцах различных мест на острове, кто были их предки и потомки и какие дела они совершили.
Из этой книги видно, что Хельги был родоначальником многих знатнейших семейств и славных людей Исландии. Брат его, Снебьерн, и дядя, Транд, первый — сын Эйвинда, последний — Бьерна, также поселились в Исландии; жилище первого называлось Ваттенсфьорд, последнего — Трандальгот.
Торир Снепилль, зять лагмана Торгнюра в Свейском государстве и сын сильного викинга, Кетилля Бримелля, также переселился в Исландию, учредил свое жилище в роще, которую содержал в большой чести, и был родоначальником великой семьи, распространившейся далеко по острову. И другие из первых обитателей Исландии вели свой род по отцу или матери из Свейского и Готского государства.
От Рождества Христова прошло 874 зимы, когда Исландия получила первых жителей, и спустя 60 лет после того она была так густо населена, как не бывала и в позднейшее время. Переселения туда из Норвегии с каждым годом до того множились, что Харальд Харфагр, опасаясь, чтобы они не обессилили государство, старался препятствовать им, обложив податью всех переселенцев в Исландию. В самое цветущее время острова считали там почти 4000 оседлых, независимых жителей.
Способ происхождения таких поселений, также природа страны, состоящей из утесов и пустынь, покрытых лавой, были причиной возникновения множества независимых общин на острове; каждое из поселений на занятой им земле под властью вождя составило самостоятельное целое. Несколько судов подплывают к Исландии. На них сидят норвежские изгнанники, люди, недовольные положением дел на родине, бездомные искатели счастья. Они уже завидели землю и главный из них, взявший с собой на чужбину, как залог покровительства, родных богов, священные столбики прадедовских кресел, украшенные ликами богов, с молитвой к Тору бросает их в море. Направляемые невидимой рукой божества, они укажут место для нового жилища пересленцев. Плаватели следят за ними с напряженным вниманием. Священные указатели нового крова останавливаются в одной бухте. В ту же минуту суда причаливают к этому месту. Плаватели выходят на берег. Земля им понравилась, и они хотят овладеть ею. Принятие земли во владение совершалось с особенным торжеством; носили огонь по границам взятого участка; чтобы другая толпа таких же странников не могла отрезать от него часть для себя, пускали стрелу для предупреждения их. Ставили также секиры, орлов, кресты во многих местах владения, и сами места получали названия от этих примет. Что касается обширности владений, то считалось законным обычаем, чтобы женщина получала не больше земли, сколько может обойти в весенний день двухлетняя корова от восхода до заката солнца. Первые поселенцы вообще присваивали обширные участки и неохотно уступали их, исключая немногие случаи. Для того норвежский король, Харальд Харфагр, приказал, чтобы никто не занимал земли больше, нежели может обойти в один день с огнем при помощи людей своего корабля. Предписано было зажигать костры с раннего утра на таком расстоянии, чтобы одна бродячая толпа видела дым другой. Каждый костер должен гореть до захождения солнца, и прежде, чем оно закатилось, следовало зажигать последний.
Король Харальд имел виды на обладание Исландией; он хотел поставить там своего ярла, как и на Оркадских островах. Для этой цели он послал на остров с тайными поручениями Унни, сына того шведа, Гардара, который принадлежит к числу первых путешественников, открывших Исландию. Ему обещан был сан исландского ярла, если замысел удастся. Но цель посольства стала известна, и, когда он поселился в Исландии с одиннадцатью товарищами, никто не хотел ему продавать ни скота, ни съестных припасов. Он перешел в другое место, но и там было не лучше. Принятый наконец одним поселянином, он обольстил у него дочь, бежал, но был догнан отцом и убит со всеми товарищами. С тех пор Харальд и его преемники до Олафа Святою довольствовались податью, собираемой с каждого ирландца, торговавшего с Норвегией.[125]
