Он снова привлек ее к себе — его ладони обжигали кожу через тонкую ткань блузки, поглаживали плавные изгибы и округлости.

— Твое тело создано для того, чтобы дарить мужчине наслаждение. — Уильям по-хозяйски приподнял ее грудь, наклонил голову и лизнул сосок через полупрозрачную ткань. Влажная ткань облепила ярко-розовый бугорок. Глаза Уильяма горели от возбуждения.

Каждый взгляд, каждое прикосновение будоражили Бесс, и вскоре она осмелела настолько, что просунула ладони под камзол Уильяма и расстегнула сорочку.

— Уильям, я хочу видеть тебя и прикасаться к тебе так, как ты ко мне.

Поведя плечами, он сбросил камзол и снял сорочку. Бесс впилась взглядом в прекрасное мужское тело. Она впервые видела Уильяма нагим.

— Какой ты сильный! — Бесс провела ладонью по выпуклым мускулам.

Уильям взял ее руку и прижал к своим чреслам.

— И твердый, как мрамор.

— Покажи! — потребовала она, чувствуя приятную тяжесть внизу живота.

Уильям сбросил остатки одежды и застыл перед Бесс в скульптурной позе.

— О Господи! — восхищенно воскликнула она. Мужское достоинство Уильяма торчало так задиристо, что Бесс не сразу отвела от него взгляд. Только потом она заметила другие подробности, отличающие мужское тело от женского.

Его бедра были узкими, но мускулистыми — несомненно, этому способствовали долгие часы, проведенные в седле. Бесс робко коснулась его живота пальцем и с изумлением увидела, как крепкое копье вздыбилось, словно демонстрируя свою силу.

Ее взгляд медленно скользил по великолепному мужскому телу.

— Ты похож на жеребца.

— И чувствую себя точно так же.

— Теперь мне все ясно… Боже мой, как же глупа я была! До чего же трудно тебе было сдерживаться. Понятно, почему ты так торопился.

— Это правда, но сейчас я овладею тобой не спеша. — Уильям притянул Бесс к себе и прижался напряженным орудием к ее животу.

Она затрепетала. Уильям, приподняв ее блузку, обнажил ягодицы. Отблески пламени заплясали на ее нагой коже, усиливая его возбуждение. Бесс потерлась о чресла Уильяма.

— Как приятно!

Он поцеловал ее в закрытые глаза.

— Любовная прелюдия с тобой — все равно что целый день, проведенный в раю.

— Потому что я девственница?

Уильям обхватил ладонями ее разгоряченные ягодицы.

— И поэтому тоже. Приятно сознавать, что мне первому удалось пробудить в тебе чувственность, сломить сопротивление. Но даже через год, когда ты забудешь о том, что еще недавно была девственницей, прелюдия с тобой по-прежнему останется раем. У тебя прекрасное тело, Бесе, и, кроме того, никакие испытания не лишат тебя врожденной чувственности.

Она потерлась щекой о темную поросль на груди Уильяма и прихватила зубами его плоский сосок.

— Если распалишь меня, тебе придется самому тушить пламя.

— Непременно, милая, но оно вряд ли угаснет. Это не слабая искра, а настоящий пожар. — Он засмеялся и снял с Бесс блузку. Она осталась в одних кружевных чулках, подхваченных подвязками. — Такие пикантные подвязки я вижу впервые. Пройдись передо мной, я хочу полюбоваться этим сочетанием.

— О чем ты говоришь?

— О сочетании рыжих кудрей и зеленых лент — оно обольстительно. Ты не представляешь себе, что это за зрелище! Пройдись и посмотри на себя в зеркало.

Бесс направилась к зеркалу и покраснела, хорошенько рассмотрев свое отражение. Пухлый холмик порос густыми золотисто-рыжими завитками, сливочно-белые бедра были перехвачены зелеными лентами. Это выглядело непристойно, но весьма соблазнительно. Уильям однажды уже раздевал ее до чулок, и Бесс живо вспомнила, что произошло в тот вечер. Но на этот раз им ничто не помешает! Упоительная игра должна завершиться так, как положено. Подхватив ладонями свои груди, Бесс залюбовалась ими.

Уильям метнулся к ней и поднял на руки так, что ее холмик оказался в пределах досягаемости его губ. Бесс томно изогнулась и вскрикнула, когда он коснулся ее языком и понес к постели.

— Ложись на спину! — велел Уильям.

Вытянувшись на мягкой перине, Бесс приподняла волосы, и они рассыпались по зеленому шелковому покрывалу. Встав на колени рядом с ней, Уильям пожирал ее взглядом.

— Раздвинь ноги, я хочу видеть тебя…

Бесс поставила ступни на плечи Уильяма. Кончик ее языка прошелся по пересохшим губам.

— Вы не поможете мне снять чулки, сэр?

Уильям протянул руки и медленно стянул с ее ноги чулок вместе с подвязкой, потом поднес узкую босую ступню к губам и поцеловал. Не сводя глаз с розовых складок, он принялся за второй чулок.

Дерзкие, почти непристойные выходки Бесс подсказали ему, что она едва сдерживает возбуждение и не собирается останавливать его. Но Уильям не хотел, чтобы первое соитие оставило у нее неприятные воспоминания. Если он не ошибся, пройдет немало времени, прежде чем Бесс превратится в страстную женщину. Придется подождать, когда она начнет извиваться от страсти — только после этого их близость доставит ей ни с чем не сравнимое наслаждение.

Уильям лег на постель, приподнялся и притянул Бесс к себе. Одним из величайших достоинств этой женщины он считал ее губы, а поцелуями Бесс никак не мог насытиться. Запустив пальцы в огненные волосы, он прильнул к ее губам и прижал Бесс к постели.

Сначала его поцелуи были нежными и томными, но постепенно становились более чувственными и продолжительными. Язык проникал все глубже, впитывал медовую сладость, играл с языком Бесс, напоминающим горячий гладкий шелк. Эти поцелуи пробуждали жажду, грубую и почти животную в своей неистовости. Полная грудь Бесс расплющилась о сильную грудь Уильяма, жесткие волоски дразнили ее соски, превращая их в твердые бутоны.

Уильям обвел контуры ее губ кончиком языка, втянул в рот нижнюю губу, как спелую клубнику. Пламя страсти обжигало их нестерпимым жаром, кровь бурлила, и оба издавали глухие стоны.

Перекатившись на спину, Уильям увлек Бесс за собой — так, что теперь она очутилась сверху. Затуманенные желанием глаза не отрывались от него, ее ладони и губы лихорадочно ласкали Уильяма. Никогда еще он не видел такой пылкой женщины, не думающей о запретах. Внезапно она обхватила обеими ногами ногу Уильяма и начала тереться о нее, впиваясь в плечи ногтями и шепотом повторяя его имя.

Погладив внутреннюю сторону бедер Бесс, Уильям заставил ее раздвинуть ноги, опрокинул на постель и приподнялся над ней, вдруг став безжалостным и повелительным. Бесс охотно повиновалась ему, исполняя все его прихоти.

Наконечник его копья коснулся розовых складок и нанес удар, рассчитывая с ходу пробить преграду, ее лоно оказалось таким узким, что Уильям затрепетал. Постепенно ускоряя ритм толчков, он погружался все глубже.

Даже в самых смелых фантазиях Бесс не могла вообразить такого неописуемого наслаждения. Сначала она ощушала легкую боль, но только радовалась ей, испытывая блаженство от ощущения полноты и инстинктивно догадываясь, что за этим последует нечто неслыханное.

Уильям заметил момент, когда страсть возобладала над всеми другими чувствами Бесс: она начала извиваться, выгнула спину, обхватила его ногами за талию, стараясь прижать покрепче к себе и продлить удовольствие. Бесс жаждала поцелуев, но поняв, что этого мало, заскользила губами по его шее. Два или три раза ему казалось, что он не выдержит сладкой пытки и выплеснется в ее лоно, но усилием воли Уильям сдерживал себя, ибо видел, что Бесс близка к экстазу. Шепча ей нежные слова, он слышал в ответ страстные возгласы. Вдруг Бесс громко вскрикнула, крепко прижалась к нему, и тут же из горла Уильяма вырвался сдавленный вопль: свершилось чудо — они достигли вершины одновременно.

Оба содрогались от наслаждения, словно слились воедино, сплавленные безудержным желанием, которое нарастало несколько лет. Потом они лежали неподвижно, не разжимая объятий, а их сердца бились в унисон.

Когда Уильям наконец приподнялся, Бесс ощутила тревогу, однако он обнял ее и притянул к себе, нежно заглядывая в глаза. Ее пламенеющие волосы разметались по простыне. Капли крови на простыне свидетельствовали о том, что Бесс наконец лишилась невинности. Томно потянувшись, она обвила обеими руками шею возлюбленного.