— Однако мне прекрасно известно, что подобные долги возвращают кредиторам крайне редко…

Аббат снова приуныл.

Уильям сделал вид, будто борется с собой:

— Вот что я вам скажу: составьте договор аренды, по которому все земли и прочая собственность Сент-Олбанса будут сданы короне сроком на один год. Я позабочусь о том, чтобы арендную плату выплачивали лично вам. А когда срок аренды истечет, Сент-Олбанс станет собственностью государства.

— Значит, за аренду будут платить лично мне? — переспросил аббат, не веря в свою удачу.

— Вы получите гарантии от меня. — Уильям взглянул на секретаря:

— Какой долг значится за поместьем Нортоу, Бестни?

— Шестьдесят фунтов, сэр Уильям.

— Если вы передадите мне купчую на поместье Нортоу с таким расчетом, чтобы я мог вступить во владение немедленно, то сегодня же получите эти шестьдесят фунтов.

На лбу аббата выступили капли пота.

— Сэр Уильям, как мне благодарить вас?

— Это ни к чему, старина. Просто помните о том, что нашему монарху претит несправедливость.

Когда они возвращались в Лондон, поднялся холодный ветер, и Бесс плотнее запахнулась в свой лисий плащ.

— Уильям, объясни, что произошло. Разве ты не нарушил закон?

— Ты совсем замерзла, милая. Садись ко мне в седло, я согрею тебя.

Бесс отдала поводья своего коня Роберту Бестни, а Кавендиш пересадил ее к себе в седло. Он по-хозяйски обнял Бесс, а она прижалась к его горячей груди. Широкие плечи Уильяма заслоняли ее от ветра. Приблизив губы к уху Бесс, Кавендиш объяснил:

— Средства, которыми я воспользовался, вряд ли навлекут неприятности на меня или на Генриха Тюдора.

— Значит, купчая на Нортоу будет составлена не на твое имя? — прошептала Бесс, не веря, что Кавендиш решился на такой дерзкий шаг.

— Поместье я получу в уплату за передачу собственности аббатства Сент-Олбанс короне. Аббат полностью согласен с моим решением.

— Уильям, неужели Нортоу и вправду будет принадлежать тебе?

Он просунул ладонь под ее плащ и коснулся груди.

— Владельцем поместья буду считаться я, но на самом деле оно принадлежит тебе.

Бесс охватил трепет восторга, ее сосок затвердел под плотной тканью амазонки.

Кавендиш прихватил зубами ее ухо.

— Когда мы поженимся, Нортоу станет нашим загородным домом.

Он впервые произнес эти слова! Наконец-то Уильям пообещал жениться на ней! Бесс хотелось обнять и расцеловать его, но они были не одни. Поэтому она потерлась ягодицами о чресла Уильяма и почувствовала, как его достоинство набухает под черной кожей бриджей.

— Ты нарочно мучаешь меня!

Бесс лукаво засмеялась.

В Суффолк-Хаус они прибыли уже затемно. Кавендиш соскочил с коня и помог спешиться Бесс. По мере приближения к дому его желание неудержимо нарастало.

— Мне надо вымыться и переодеться, а потом я приеду к тебе. — Он не спрашивал разрешения — просто предупреждал о своих намерениях.

Больше всего на свете Бесс хотелось остаться с Уильямом наедине. Весь день рядом с ними были чужие люди. Уайтхолл, где жил Кавендиш, располагался в двух шагах от Суффолк-Хауса. Бесс знала, что у нее в комнатах их никто не потревожит. Она откинула голову, мечтая о поцелуе, но понимая, что ее желание неосуществимо.

— Возвращайся скорее! — шепнула она.

К тому времени как Уильям вернулся, Бесс успела вымыться, надушиться и надеть простое утреннее бледно-зеленое платье. Она приказала лакею принести ужин к ней в комнату.

Едва лакей удалился, Бесс бросилась в объятия Уильяма. Они целовались, шептались и вновь обменивались поцелуями, не веря в то, что наконец-то остались вдвоем. Оба никак не могли утолить жажду, снедавшую их целый день.

Подхватив Бесс на руки, Кавендиш отнес ее на кушетку у камина.

— Бесс, я безумно люблю тебя! Клянусь, прежде я никогда не испытывал подобных чувств.

Давно ожидая этих слов, она обвила руками его шею, прижалась к нему и впервые после смерти отца почувствовала себя в полной безопасности.

Поцелуи становились все продолжительнее и настойчивее, Бесс изнемогала от желания. Сильные пальцы Уильяма перебирали ее волосы. Он прокладывал по лицу Бесс горячие дорожки, ощущая бьющиеся жилки на висках, за ушами и на шее. Аромат Бесс заполнял его ноздри, которые трепетали от страсти, а настойчивые руки спускали платье с ее плеч, касались груди. Обоих охватил жар желания.

Про ужин они забыли. Уильям подхватил Бесс и решительно понес ее в спальню, где посадил на кровать и уверенными движениями снял платье. Увидев, что Бесс без белья, он понял: она с нетерпением ждала его приезда.

Когда обнаженная Бесс улеглась на кровать и замерла, у Кавендиша перехватило дыхание. Он застыл, не сводя с нее глаз. Природа создала Бесс для любви, и она наконец-то была готова отдаться ему. Немыслимое возбуждение причиняло ему физическую боль. Взглядом собственника Уильям скользил по ее телу, за взглядом следовали пальцы, ласкающие атласную кожу и упругие округлости и изгибы.

Бесс уже перестала бороться с желанием и нетерпеливо ждала, когда Уильям наконец сбросит одежду. Дрожа от страсти, она приподнялась и подставила ему губы. Когда язык Уильяма проник в глубину ее рта, Бесс застонала. Ее губы касались напряженной шеи Уильяма, а пальцы расстегивали его сорочку, обнажая широкую грудь. Поглаживая редкую темную поросль, Бесс мечтала ощутить ее прикосновение к своей обнаженной груди. Она ласкала губами и языком его живот, касалась ладонью вздыбленного достоинства, торопясь высвободить его и познать неведомые тайны.

— Разденься! Я хочу видеть тебя нагим, прикасаться к тебе! Ты тоже пылаешь от страсти? — шептала она. — Смотри, я вся в огне! — Взяв Кавендиша за руку, она провела ею по своей груди, животу и бедру.

— Внутри ты еще горячее. Сейчас ты сама убедишься. — Уильям схватил ее руку и прижал ее к пылающим складкам. Бесс застонала:

— Я изнемогаю от желания!

От этих слов кровь еще стремительнее заструилась по его жилам, в ушах отдавался громкий стук сердца. Уильям не сразу понял, что в дверь спальни кто-то стучит.

Бесс вскочила:

— Что это?

Уильям чертыхнулся.

— Кто посмел потревожить нас?

Бесс юркнула под одеяло, а Кавендиш раздраженно метнулся к двери и спросил, не открывая ее:

— В чем дело?

— Беда!

Уильям нехотя отпер дверь и увидел Генри Грея.

— Король мертв.

— Что?! — Кавендишу показалось, что он ослышался.

— Король Генрих только что умер в Хэмптон-Корте! Мы немедленно едем туда…

Кавендиш отравился в Хэмптон один, а Бесс вызвалась сопровождать Генри и Фрэнсис. Прочное положение сэра Уильяма мгновенно стало ненадежным, как, впрочем, и у других влиятельных придворных. Фрэнсис и Грей чувствовали себя гораздо увереннее: они принадлежали к семейству Тюдоров, а их дочь леди Джейн была невестой Эдуарда, унаследовавшего корону Англии.

К тому времени как они прибыли во дворец, там уже собралась вся знать Лондона, включая архиепископа Кранмера и ею свиту. В Хэмптон-Корте воцарились уныние и тревога. Придворные дамы и кавалеры были потрясены, застигнутые врасплох столь неожиданным событием. Фрэнсис и Генри сразу отправились на поиски дочери и девятилетнего мальчика, только что ставшего королем Англии, а Бесс прошла в покои леди Елизаветы.

Девушке пришлось назвать свое имя и подождать несколько минут, прежде чем ее провели в спальню Елизаветы, которую фрейлины переодевали в черное. Бесс низко присела.

— Ваша светлость, примите мои искренние соболезнования. Обе фрейлины плакали, а Елизавета стояла неподвижно и была так бледна, что Бесс перепугалась.

— Вам дурно? — встревожилась она. Елизавета взглянула на фрейлин:

— Оставьте нас!

Те повиновались. Оставшись наедине с принцессой, Бесс взяла ее за руки.

— Не могу поверить… Невероятно… — шепотом повторяла Елизавета.

— Присядьте.

Но Елизавета решительно покачала головой: