Он снова замолчал, словно был заново потрясен всем этим. Нахмурившись, Стоукс спросил:

— Что именно поспособствовало тому, что вы решили ее убить?

Эмброз поднял на него глаза, затем покачал головой:

— Существует немало светских женщин, которые воспитывают детей, зачатых не от мужей. Я не видел никакой проблемы, пока Китти мне не сказала прямо. Что она ни при каких обстоятельствах не станет рожать ребенка. А если я не хочу, чтобы стало известно, что это мой ребенок, то я должен помочь ей отделаться от него. Такой ультиматум она предъявила мне в тот вечер.

Он некоторое время смотрел на свои руки.

— Я не знал, что мне делать. Моя карьера зависела от поддержки мистера Арчера. Здесь я нашел лорда Глоссапа и мистера Бакстеда, которые также ко мне были хорошо расположены. Все складывалось благоприятно… если бы не Китти. — Голос его сделался хриплым. — Я не знал, как можно ей помочь. Честное слово, не знал. О таких вещах дамы не спрашивают у своих любовников, большинство женщин сами знают, что делать в подобных случаях. Я считал, что ей нужно было порасспросить об этом окружающих. Она живет в деревне, здесь наверняка многие горничные попадают в такое положение… Я был уверен, что она справится с этим. Или же пойдет на примирение с Генри.

Крепко сцепив руки, Эмброз продолжил рассказ:

— Я сделал ошибку, сказав ей об этом. — Он передернул плечами. — Боже, как она рассердилась! Она кричала и визжала! Я попытался ее утихомирить, она залепила мне пощечину. Тогда я схватил шнур от шторы, обвил его вокруг ее шеи… и затянул. — Он замолчал. В комнате воцарилась абсолютная тишина — даже если бы упала булавка, этот звук показался бы выстрелом. Эмброз опустил голову, припоминая подробности. — Все произошло удивительно быстро и легко. Она не была сильной. Она немного посопротивлялась, пыталась меня оцарапать, но я удерживал ее до тех пор, пока она не перестала оказывать сопротивление. Когда я отпустил ее, она рухнула на пол.

В этот момент голос у Эмброза изменился.

— Я понял, что убил ее. Я выскочил из библиотеки и бросился наверх. Прибежав в свою комнату, я налил себе бренди, а когда стал пить, увидел, что рукав моего сюртука разорван и оторван клапан кармана. Я вспомнил, что Китти хваталась за него. И еще вспомнил, что видел клапан в ее руке, когда она уже лежала на полу. Он был клетчатый. Только я был в клетчатом сюртуке в тот день. Я бросился из комнаты. Я находился на верхней площадке лестницы, когда Порция закричала. Затем прибежал Саймон, за ним Чарли… Я уже ничего не мог сделать. Я стоял и ждал, что меня сейчас обвинят в убийстве, но… ничего подобного не произошло.

Эмброз перевел дыхание.

— Из библиотеки выбежал Чарли и захлопнул дверь. Он увидел меня, и по его лицу я понял, что он не считает меня убийцей. Он спросил, где можно найти Генри и Бленкинсопа.

Когда он убежал, я понял, что есть надежда. Пока что никто не заметил клапан. Если я сумею пробраться к нему, я буду спасен. — Эмброз сделал паузу. — Мне нечего было терять. Я спустился по лестнице. Генри и Бленкинсоп вбежали в холл и вошли в библиотеку. Я последовал за ними.

Порция и Саймон находились в другом конце комнаты. Порция была потрясена, Саймон хлопотал возле нее. Они видели меня, но не отреагировали. На мне попрежнему был клетчатый сюртук. Очевидно, они пока еще не обнаружили клапан.

Я подошел вместе с Генри и Бленкинсопом к письменному столу. Они оба были потрясены и в смятении смотрели на труп. Я взглянул на Китти, точнее — на ее правую руку. — Эмброз поднял голову. — В ней ничего не было.

После короткой паузы он продолжил рассказ:

— Я не верил своим глазам. Пальцы ее руки были разжаты. И тогда я понял, что обе ее руки были сдвинуты, голова тоже находилась в другом положении. Я решил, что, по всей вероятности, Порция, увидев Китти, бросилась к ней и стала ее тормощить. Клапан был узким, длиной всего несколько дюймов. Если он выпал из руки Китги…

Эмброз уставился на турецкий ковер, которым был устлан пол библиотеки.

— Коричневый, зеленый и красный. Клапан был такой же расцветки. Он вполне мог прицепиться к юбкам Порции или даже к нижней кромке мужских брюк. А потом он мог оказаться где угодно, и найти его будет очень трудно. Я осмотрел место вокруг трупа, но не обнаружил его. Я не мог рисковать и открыто обыскать комнату. Генри и Бленкинсоп все еще не могли прийти в себя, и я этим воспользовался. Я обошел вокруг письменного стола, словно хотел разглядеть труп поближе, зацепил рукав за ручку одного из ящиков, а когда выпрямился, раздался треск. Я выругался, затем извинился. И хотя Генри и Бленкинсоп были еще не в себе, они это заметили. Теперь, если клапан будет найден позже, я мог сказать, что потерял его в тот момент, когда зацепился за ручку ящика.

После этого я почувствовал себя в безопасности. Я ушел из библиотеки, и тут внезапно мне пришла мысль: а что, если ктото нашел клапан раньше Порции, узнал его и унес с собой? Но я не мог себе представить, кто мог такое сделать. Любой человек поднял бы тревогу и выдал бы меня… кроме матери. Накануне она говорила мне, что собирается потратить день на то, чтобы написать несколько писем тем людям, в чьей помощи я нуждался. Я поднялся в ее комнату. Она была на месте и действительно писала письма. Она ничего не знала об убийстве. Я рассказал ей и ушел.

Эмброз сделал паузу и слегка наклонил голову, как бы глядя со стороны на ситуацию.

— Я вернулся в свою комнату и допил бренди. Я стал мысленно перебирать слуг. Не было никаких причин для того, чтобы ктото из них заходил в столь ранний час в библиотеку, но мало ли что могло прийти в голову какомунибудь лакею или горничной.

Я хотел сжечь сюртук. Никто не удивится тому, что я решил избавиться от него после того, как порвал. Если ктонибудь попытается меня шантажировать этим, я могу сказать, что клапан похож на расцветку моего костюма, но все же отличается. Когда дело имеешь с клетчатой материей, нельзя быть на сто процентов уверенным.

Эмброз поерзал в кресле.

— Я унес сюртук в лес и сжег его. Меня видел молодой цыган — помощник садовника, но это меня не обеспокоило. Мне показалось, что я полностью себя обезопасил, хотя… если клапан находился в руке Китти, когда Порция обнаружила ее… В состоянии шока она могла это запамятовать.

Он поднял связанные руки, чтобы потереть лоб.

— Я помнил, что явственно видел клапан в руке Китти. Чем больше я об этом думал, тем больше проникался уверенностью, что Порция его всетаки видела. Пусть даже исчезли и клапан, и сюртук. Она обычно весьма спокойная и выдержанная, у нее хорошие связи. Даже простое предположение с ее стороны, что убийцей могу быть я, заставит людей отшатнуться от меня. Это определенно погубит мою карьеру. Я сделал вывод: у меня нет гарантии, что, оправившись от шока, она не вспомнит о клапане.

Голос подал Стоукс:

— И вы попытались напугать ее до потери сознания, подбросив гадюку ей в кровать.

Присутствующие ахнули и зашумели, нарушив царившую доселе тишину, большинство из них впервые услышали об этой истории.

Глядя на собственные руки, Эмброз кивнул:

— Я наткнулся на змею, возвращаясь домой. У меня был мешок, в котором я до этого нес сюртук. Я подумал, что так смогу вынудить Порцию уехать. Но это не сработало. А потом появились вы, и я понял, что должен быть очень осторожным. Однако проходили дни, но никто не приходил ко мне, чтобы сказать, что нашел клапан. И я понял, что никто клапан не брал. Он находился там, когда Порция нашла Китти.

Подняв голову, Эмброз в упор посмотрел на Порцию.

— Вы это помните сейчас? Вы должны были его видеть. Она держала его в правой руке.

Порция выдержала его взгляд, затем покачала головой:

— Его там не было, когда я обнаружила Китти.

Эмброз убежденно повторил:

— Он должен был там быть.

— Ты дурак!

Все вздрогнули от неожиданности и устремили взоры на Друсиллу, сидевшую рядом с леди Келвин. Лицо у нее было мертвеннобледное, глаза казались огромными, она смотрела на своего брата.