Литмир - Электронная Библиотека

Он чувствовал себя так, как может чувствовать победитель, низведенный до уровня беспомощного шестилетнего ребенка, не способного воспротивиться женской потребности проявить о нем заботу. Он словно попал в капкан.

Саймон внимательно следил за ее лицом, наблюдал внешне стоически, как она осторожно промывала, смазывала и перевязывала рану. Кстати, рана оказалась глубже, чем он предполагал. Порция разглаживала марлю на его руке, а он тем временем разглядывал ее пальцы — длинные, гибкие, тонкие, как и она сама.

И вдруг понял, что эмоции, которым он старался не давать хода, вновь наполняют и захлестывают его. Он снова вспомнил те минуты, когда они находились на террасе, и мышцы его в то же мгновение напряглись.

Она находилась совсем рядом, и тем не менее он был близок к тому, чтобы потерять ее.

Как только Порция выпрямилась, Саймон поднялся и отошел к окну. Подальше от нее, подальше от искушения закончить игру и схватить ее, заявить, что она принадлежит ему, и увезти ее отсюда, от грозящей ей опасности.

Порция видела, как он уходил, заметила его напряженность и то, как сжались его кулаки. Она убрала тазик и бинты. Затем остановилась возле кровати и посмотрела на Саймона.

Он стоял возле окна, глядя в ночь, внутренне напряженный и в то же время сдержанный. Убийца совершил ошибку. Ваза оказалась последней соломинкой. Порция была напугана и расстроена даже больше, чем думала сама, но сейчас ею ко всему прочему овладевал гнев. Конечно, очень прискорбно, что враг совершил убийство, даже дважды, но то, что он делает с ней сейчас, это еще хуже… она никогда и никому не позволяла вторгаться в свою жизнь.

Раздражение переросло в откровенный и яростный гнев, ее буйный нрав всегда брал верх над страхом. Она подошла и прислонилась к косяку оконной рамы.

— В чем дело?

Саймон посмотрел на Порцию, подумал и понял, что избежать ответа на вопрос не сможет.

— Я хочу, чтобы ты была в безопасности.

Она уловила напряженность и хрипоту в его голосе.

— Почему моя безопасность так важна? Почему ты всегда должен защищать меня?

Саймон отвернулся, посмотрел в сад.

— Я всегда это делал.

— Я знаю. Но почему?

Он стиснул зубы, какоето время ей казалось, что он так и не ответит. Однако он все же проговорил, понизив голос:

— Потому что ты дорога мне. Потому что… защищая тебя, я защищаю самого себя.

Эти слова дались ему нелегко. Он повернул к ней голову, встретился с ее взглядом, однако ничего не стал менять в своем заявлении.

Порция скрестила руки.

— Так что конкретно тебя беспокоит? Ты же знаешь, что я позволю тебе находиться рядом, позволю опекать меня, что я вряд ли позволю себе необдуманные поступки, так что дело не в этом.

На его щеках заиграли желваки.

— Я хочу, чтобы ты была моей. И не хочу, чтобы это стояло на пути. — Он сделал глубокий вдох. — Я хочу, чтобы ты пообещала, что не используешь то, что здесь происходит, что происходит между нами, против нас. — Он снова встретился с ее взглядом. — Что это может повлиять на твое решение.

Порция прочитала в его глазах и смятение, и жажду обладания. Мужскую потребность доминировать он обуздывал своей железной волей.

Она выдержала его взгляд.

— Я не могу этого обещать. И никогда не стану закрывать глаза, чтобы не видеть, что представляешь собой ты или я.

Напряженный момент миновал, и Саймон упавшим голосом произнес:

— Доверяй мне, Порция. Это все, о чем я прошу. Просто доверяй мне.

Она не ответила; это было бы слишком быстро. А его «все» относилось к целой жизни.

Видя, что она молчит, он протянул к ней руку и привлек к себе.

— Когда ты примешь решение, помни об этом.

Она подняла руки, обняла его за шею, предложила ему свои губы — его губы, если он так того хотел. На этой арене она уже была принадлежащей ему в такой степени, как только могла жаждать его душа покорителя.

Саймон принял предложение, обвил вокруг ее плеч руки и погрузил язык в глубину ее рта. Их тела слились в единое целое. Она не отодвинулась, не уклонилась — все барьеры между ними рухнули.

По крайней мере с ее стороны.

Она позволила ему поднять себя и отнести на кровать, позволила снять с себя платье и рубашку, туфли и чулки, после чего Порция осталась лежать обнаженной на простынях, наблюдая, как он сбрасывает с себя остатки одежды, присоединяется к ней, протягивает к ней руки, высекает из ее тела сладостные искры, раздвигает ей бедра, и она баюкает, качает его на себе, пока их тела не воспламеняются окончательно, дыхание делается прерывистым, и они оба проваливаются в сладостную бездну.

Саймон просил ее доверять ему, и в этой сфере она ему полностью доверяла. А вот он доверял ей не полностью, недостаточно для того, чтобы раскрыть последнюю небольшую часть своей сущности.

Когданибудь он раскроет.

В тот момент, когда они оба достигли пика наслаждения, Порция поняла, что она сформировала наконец свое решение. Она должна узнать последний неизвестный ей факт, а для этого она станет его во всех сферах.

Это было ценой узнавания, ценой того, что она станет вхожа в каждый уголок его души.

Когда Порция расслабилась под ним и они оба оказались лежащими рядом, она обняла его за спину и прижала к себе, восхищаясь его весом и мускулатурой, думая о том, что это тело вдавливало ее в матрац и в то же время защищало ее, позволяло ей чувствовать себя в безопасности.

Она взъерошила рукой его волосы, а потом стала их приглаживать. Взглянула на его лицо, черты которого были скрыты в полумгле. Порции захотелось, чтобы он снова зажег свечи, потому что ей нравилось видеть его умиротворенным и удовлетворенным, расслабленно лежащим в ее объятиях.

Как это приятно — ощущать свою силу, такую замечательную силу, позволяющую приводить его в такое состояние!

Приподняв голову, она прикоснулась губами к его виску.

— Я еще не поблагодарила тебя за свое спасение.

Он хмыкнул и после небольшой паузы добавил:

— Позже.

Она улыбнулась, откинулась назад, зная, что, пока они лежат рядом, никакой страх и никакой убийца не смогут вторгнуться в их мир.

Любовь.

Она была между ними все время, ждала, когда они увидят ее, поймут, признают.

Порция взглянула на Саймона. Поняла, что он наблюдает за ней.

Поняла, что нет нужды ничего ему говорить — он знает сам.

Она пододвинулась к нему, их губы встретились, и этот поцелуй сказал все.

Когда снова встретились их взгляды, Саймон провел рукой по ее плечу, по спине, притянул к себе и положил ладонь ей на бедро. Затем закрыл глаза и собрался заснуть.

Такой вот простой жест приятия.

Она закрыла глаза, тоже принимая произошедшее.

— У нас проблема. — Стоукс стоял посреди беседки лицом к Порции, Саймону и Чарли. Они только что поднялись изза стола после завтрака, когда он встретил их в зале и попросил о встрече. — Мистер Арчер и мистер Бакстед просят позволения забрать свои семьи и уехать. Я могу задержать их на деньполтора, не больше. Но главная причина не в этом.

Он помолчал, как бы мысленно споря сам с собой, после чего добавил:

— Правда заключается в том, что у нас нет доказательств и очень мало шансов поймать убийцу. — Он поднял руку, видя, что Чарли хочет чтото сказать. — Да, я знаю, что это будет плохо для Глоссапов, но на самом деле все даже еще хуже.

Стоукс посмотрел на Саймона. Порция тоже взглянула на него и догадалась, что Саймон понимает, что имеет в виду Стоукс.

Стоукс перевел взгляд на Порцию.

— Мисс Эшфорд, похоже, остается единственной ошибкой убийцы. После вчерашнего вечера нам ясно, что, хотя она и не помнит, что может указать на него, он попрежнему убежден в обратном. Гадюка могла быть просто попыткой запугать ее, а вот вчерашнее покушение имело своей целью ее убить. Заставить ее замолчать, как он заставил замолчать Денниса.

— Вы хотите сказать, — обратился Саймон к Стоуксу, — что он чувствует себя обязанным продолжить охоту на Порцию даже за пределами ГлоссапХолла, до тех пор, пока он не убедится, что она более не представляет для него угрозы?

63
{"b":"11846","o":1}