Саймон выдержал ее взгляд.

— Это было вначале, сейчас положение дел изменилось, — Он продолжал смотреть ей в глаза. — Неужели ты станешь это отрицать?

Отрицать Порция не могла, однако тот факт, что он внезапно заговорил о женитьбе, поставил ее в положение оленя, который вдруг оказался перед лицом охотника. Она была парализована, ошарашена, потрясена и не знала, в какую сторону ей метнуться.

Видя, что она не отвечает, Саймон продолжил:

— Если отбросить в сторону все остальное, то твои эмоциональность и непосредственность, с которыми ты на все реагировала минувшей ночью, не позволяют приписать все одному лишь академическому интересу.

Порция покраснела. Проклятие! Она лихорадочно пыталась найти выход.

— Это недостаточно веская причина для того, чтобы мы с тобой поженились.

Теперь настал черед Саймона ошеломленно уставиться на Порцию.

— Что?!

Он произнес это слово с такой силой, что Порция подпрыгнула. Он вкрадчиво — и одновременно угрожающе шагнул к ней.

— Ты легла со мной в постель, отдалась мне — и в то же время ты не ожидала, что мы поженимся?!

Их лица отделяло расстояние не более чем в шесть дюймов, он был понастоящему обескуражен. Широко раскрыв глаза, она выдержала его взгляд.

— Нет, не ожидала. — Порция никогда не заходила столв далеко в своих размышлениях.

Саймон ответил не сразу, но чтото изменилось в выражен нии его лица. Глаза его потемнели, на скулах заиграли желваки.

— Ты не ожидала? Так к какому сорту мужчин, по твоему мнению, я отношусь?

Голос Саймона напоминал рычание — очень сердитое, надо сказать. Он придвинулся к ней еще ближе, она хотела было отступить назад, но заставила себя остаться на месте. С напряженным вниманием она смотрела ему в глаза, пытаясь понять, почему он внезапно так рассвирепел — уж не притворяется ли он? — чувствуя, что и в ней поднимается гнев.

— Ты повеса. — Она произнесла это слово четко и ясно. — Ты соблазняешь леди — вот твое призвание. Если бы ты женился на каждой соблазненной женщине, тебе пришлось бы переехать на Восток, там бы ты имел гарем. — Голос Порции набрал силу, ее агрессивность сделалась под стать агрессивности Саймона. — А поскольку ты живешь здесь, на этом христианском острове, я вправе заключить, что ты не женишься на каждой леди, которую соблазняешь.

Саймон улыбнулся и резко махнул рукой.

— Ты права, не женюсь. Но ты должна внести поправки в мою характеристику, потому что, как и многие повесы, я никогда не соблазняю незамужних, невинных, благородно воспитанных леди. — Он снова сделал к ней шаг, на сей раз она попятилась. — Таких, как ты.

Порция изо всех сил старалась не отвести взгляда, чувствуя при этом, как участилось у нее дыхание.

— Но ведь ты соблазнил меня!

Он кивнул и снова сократил разделяющее их расстояние.

— Да, соблазнил, потому что намеревался жениться на тебе.

У Порции невольно открылся рот, она едва не ахнула.

— Ты соблазнил меня, потому что намеревался жениться на мне? Когда ты это решил?

Даже она сама различила истерическую нотку в своем голосе. Порция сознавала угрозу, понимала степень риска, когда собралась к нему в постель, но и не подозревала, чем это может обернуться.

Потому что Саймон скрыл это от нее.

— Ты! — Она попыталась стукнуть его по уху, но он поймал ее кулак. — Ты обманул меня!

— Я не обманывал. Это ты обманула меня.

— Ха! — Порция сделала попытку освободить руку, и Саймон отпустил ее. — Это не ты соблазнил меня, это я соблазнила себя! Я хотела этого!

— Возможно, но это не меняет дела. Мы были в интимной связи, не важно, по какой причине.

— Вздор! Я не намерена выходить за тебя замуж только поэтому. Мне уже двадцать четыре года. Тот факт, что я была благородной девственницей, не имеет значения.

Саймон осуждающе покачал головой:

— Имел и имеет.

Она вскинула подбородок.

— Я всегда знала, что ты пережиток средневековья! Тем не менее я не выйду за тебя замуж по этой причине.

— Мне безразлично, почему ты выйдешь за меня замуж, лишь бы это произошло.

— Но почему? — Порция уже устала задавать ему этот вопрос. Он все еще на него не ответил. — И когда ты решил, что женишься на мне? Скажи мне правду, всю правду, немедленно!

Саймон мрачно вздохнул.

— Я решил это после пикника на руинах. Я подумал об этом после того, как мы впервые поцеловались на террасе.

Ей хотелось, чтобы он не стоял к ней так близко, ей было трудно защищаться.

— Ты наверняка целовал миллион женщин.

Саймон скривил губы.

— Тысячи.

— И я должна поверить, что после одного поцелуя… нет, после двух… ты решил жениться на мне?

Саймон едва не сказал, что ему без разницы, верит она или нет, но за ее гневом он чувствовал растущий страх, который был ему понятен и который он старался сдерживать.

Он был очень близок к тому, чтобы серьезно испортить с ней отношения; и тогда понадобятся месяцы, а возможно, и годы, чтобы снова ее завоевать.

— Дело не только в этом.

Порция снова вскинула глаза.

— В чем же в таком случае?

Ее глаза затуманились. Саймон слегка отодвинулся и не удивился, когда она тоже подалась назад и сложила руки на груди.

— Я уже давно решил, что хочу иметь жену и семью, прежде чем покину Лондон. Когда я встретил здесь тебя, то понял, что мы подходим друг другу.

Порция заморгала глазами.

— Подходим друг другу? Да ты с ума сошел! Мы… — Она сделала жест, подыскивая слова.

— Слишком похожи?

— Да! — Она сверкнула очами. — Да мы просто несовместимы!

— Подумай о последних днях, подумай о последней ночи. В некоторых аспектах брачной жизни мы очень даже совместимы.

— Одна ночь — едва ли разумная основа, которая позволила бы принимать подобное решение. А ты можешь с уверенностью сказать, что в следующий раз это не станет, — она неопределенно помахала рукой, — скучным и утомительным?

Его глаза вспыхнули синим цветом.

— Поверь мне, не станет.

В его лице было нечто жесткое и непреклонное, чего она никогда раньше не замечала. Порция продолжала смотреть на него, стараясь не обращать внимания на исходящую от него агрессию.

— Ты… похоже, настроен решительно.

Саймон процедил сквозь зубы:

— Почему тебе так трудно представить, что я могу хотеть на тебе жениться? — Этот вопрос он адресовал небу, затем перевел глаза на Порцию и низким голосом добавил: — И что плохого в том, чтобы выйти за меня замуж?

— Что плохого в идее выйти мне за тебя замуж? — Почувствовав, что она произнесла это на слишком высокой ноте, Порция попыталась сбавить тон. — Да мы из наших жизней сделаем ад! Ведь ты, — она ткнула его пальцем в грудь, — ты деспот, тиран! Ты — Кинстер! Ты командуешь и ждешь, чтобы тебе все повиновались! Для тебя непременное условие — повиновение! Но ты знаешь, что представляю собой я. — Она с вызовом посмотрела ему в глаза. — Я не стану смиренно соглашаться с тем, что ты продиктуешь! Не стану соглашаться с тем, что ты скажешь!

Губы у Саймона сделались тонкими, глаза превратились в щелки.

— И значит?

— Саймон, у нас ничего не получится!

— Получится, должно получиться.

Теперь настала ее очередь апеллировать к небесам.

— Ты понял меня?

— Тебя не это беспокоит.

Порция опустила голову.

— Что ты… имеешь в виду?

— Я всегда знал, что тебя беспокоит в моем характере.

Чтото в ней дрогнуло. Некоторое время она молча выдерживала его взгляд, затем нашла в себе мужество спросить:

— И что же?

С минуту Саймон колебался, она понимала, что он решает, до какой степени раскрыться, насколько откровенно ему исповедаться. Когда он заговорил, голос его звучал ровно, негромко и в то же время твердо.

— Ты боишься, что я попытаюсь руководить тобой, посягну на твою независимость, превращу тебя в тот тип леди, который тебе ненавистен. И что я достаточно силен, чтобы в этом преуспеть.

У Порции пересохло во рту.