Брент помедлил, прежде чем ответить, тщательно вытирая клинок о траву, стараясь избавиться от желтой жидкости, пузырящейся на краях.

— Если чуть-чуть повезет, то мы достигнем сразу двух целей. Во-первых, тварь убедит Мадха, что ему не следует рисковать, посылая к нам новых диверсантов. Этого я поймал совершенно случайно, но пусть индорец думает, будто здесь скрывается нечто большее. Если Мадх пошлет новых, мы можем оказаться не столь удачливы.

— Особенно учитывая то, что мы их не видим, — мрачно добавил Лэц. Его синие глаза сузились, когда он взглянул на обоих приятелей.

— А почему их видите вы?

Марвик улыбнулся.

— Я думаю, за это следует поблагодарить Тарема Селода. Когда с неделю назад он извлек одного из собратьев нашего сегодняшнего гостя из живота Брента, он сказал, что наложит на Брента заклятие, защищающее от подобных вещей. Очевидно, это его действие. И, похоже, в сделку включили и меня, поскольку я увидел тварь, как только Брент извлек ее.

— Жаль, что старик не позаботился так же и о нас, — заметил Лэц, но Имбресс проигнорировала жалобу помощника.

— Вы сказали, что позволили ему уйти по двум причинам, — напомнила она Бренту. Тот кивнул.

— Это заставит их понервничать. А когда люди нервничают, они склонны совершать ошибки.

— Я с тобой не согласен, — сухо заметил Марвик, снова взбираясь на лошадь. — Судя по тому, что я видел в Белфаре, ни Мадх, ни Хейн не похожи на нервных типов.

После этого происшествия, словно по какому-то негласному соглашению, пятеро чалдианцев передвигались единой группой. Брент и Имбресс по-прежнему практически не общались, чтобы не дать повода подумать, будто они предпринимают какие-то шаги к объединению их усилий. Но когда они отъехали от лагеря, Елена и оба ее спутника не стали отставать, как делали это раньше, а держались сразу позади Брента с Марвиком. Причина была всем понятна: в случае, если Мадх оставил у них на пути еще какие-либо сюрпризы, им лучше держаться вместе, внимательно наблюдая друг за другом.

Тем не менее день был спокойным, не считая периодических попыток Марвика шутить, расспрашивая агентов, откуда те родом, как долго служат в разведке и знают ли они, каковы женщины в Нью-Пелле. Последний вопрос вызвал столь недовольный взгляд Имбресс, что вор затих на целый час.

Но именно Лэц, самый молчаливый в группе, заметил вскоре после полудня:

— Вокруг много бесхозной скотины.

Так и было. Несколько минут назад они проехали мимо крупной, черно-белой коровы, пасущейся у обочины. Корова казалась абсолютно беззаботной, с наслаждением вкушая высокую траву. Вскоре после этого, к западу от дороги, примерно в пятидесяти ярдах от них, показалась пара волов. Количество скотины вокруг постепенно увеличивалось, пока путешественники не обнаружили целый гурт. Навскидку в нем было не меньше сотни голов, но все животные разбрелись гораздо больше, чем мог позволить любой уважающий себя гуртовщик, да еще в такой близости от тракта. Что еще более странно, никаких гуртовщиков поблизости не было и в помине.

— Вы видите то же, что и я? — спросил Марвик.

Брент проследил за взглядом друга, устремленным дальше в поле.

— Вороны, — сказал он. — Ты думаешь, они снова поменяли лошадей?

Марвик кивнул, нахмурившись.

— К несчастью для скотоводов.

Путники неохотно направились к воронам. Теперь им постоянно приходилось объезжать пасущуюся скотину, которая не обращала на них ни малейшего внимания. И вновь, подъехав ближе, они увидели участок примятой травы. Марвик сжал зубы, готовя себя к предстоящему зрелищу.

На траве распростерлись тела двух лошадей и трех пастухов.

— Что-то здесь не так, — тихо заметила Имбресс, появляясь на месте действия.

Только у одного из пастухов нашлось время хотя бы выхватить оружие. Двое его товарищей были убиты с жестокой стремительностью — на шеях зияли раны: Хейн одним движением перерубил им сонные артерии. «Есть слабое утешение, — подумала Имбресс — Несчастные погибли мгновенно, милосердие, обычно не свойственное Хейну». С третьим дело обстояло по-другому. Он пытался сопротивляться, и, очевидно, Хейн наказал его за это. Одежда несчастного была разорвана в клочья, кожа покрыта многочисленными порезами, но ни один из них сам по себе не был достаточно глубоким, чтобы оказаться смертельным.

Брент, однако, занимался подсчетами.

— Что-то не так, Имбресс? На мой взгляд, наконец-то все правильно. — Он указал на ближайшую лошадь, ее иссохшие останки и превратившаяся в пергамент кожа ничем не отличались от увиденного накануне. — Мы этого ожидали, добавил Брент. — Правда, несколько иначе.

Теперь он указал на вторую лошадь. Хотя до нее оставалась ярдов десять, было совершенно очевидно, что животное отличалось завидным здоровьем нормальная пастушья лошадь, которой не коснулось таинственное искусство Мадха. Прекрасное, сильное животное. Вот только горло у бедняги, как и у ее бывшего хозяина, было перерезано.

— Хейн убил лишнюю лошадь, чтобы она не досталась нам, — тихо сказал Брент, подкрепив это движением головы. — Но где вторая высохшая лошадь, которую Мадх и Хейн должны были оставить здесь?

Они походили вокруг устроенной Хейном бойни, но больше трупов не обнаружили. После непродолжительных поисков маленький отряд вновь собрался на месте сражения.

Должно быть, что-то случилось со второй лошадью, — предположил Брент. А мы просто проехали мимо трупа, не заметив его. По всей видимости, Мадху и Хейну пришлось ехать на одной лошади, а в таком случае мы выиграли время.

— Есть только один способ выяснить это, — вздохнула Имбресс и спрыгнула с коня. Она опустилась на колени возле одного из трупов и взялась за запястье. Тонкие пальцы коснулись мертвой плоти, и женщина содрогнулась от отвращения. Все же она не отдернула руку, а, наоборот, принялась сгибать конечность в разные стороны.

— Тело еще теплое, — сообщила Елена. — Не думаю, что мы отстаем от них больше чем на час.

Брент направил Рэчел на дорогу.

— Тогда следует поторопиться. Вдруг мы сумеем перехватить их еще до Нью-Пелла.

— И упустим шанс посетить Улторн? — спросил Марвик голосом, исполненным сарказма. Но Лэц не двинулся с места, глядя на трупы.

— Нам следует похоронить их, — тихо сказал он.

— Не имея ни заступов, ни лопат? — поинтересовалась Имбресс, вскакивая на лошадь. — Это займет весь день… и большую часть завтрашнего утра. Мы меньше чем в часе от них, Лэц, так что давай перехватим их до Нью-Пелла. В противном случае у нас появится возможность похоронить еще множество трупов.

Лошадь под Хейном была упитанной и резвой, поскольку Мадх не проделывал над ней свои чародейские штучки, и его несказанно радовало это обстоятельство. Как бы сильно он ни пришпоривал ее, как бы ни дергал за повод, его не поджидал неестественный хруст костей или треск рвущейся хрупкой плоти. И, что гораздо важнее, ему не придется больше наблюдать, как лошадь под ним превращается в серую тень с выпирающими во все стороны костями, так что даже магия индорца оказывается слабее подкрадывающейся смерти. Нет, когда кто-то умирал, Хейн предпочитал быть за это в ответе, выступать в качестве дирижера симфонии, а не зрителя.

Тем не менее то, что Мадх не прибегнул к волшебству с этими конями, напомнило Хейну об ожидающем их долгом, опасном пути через лес Улторн. Там не будет свежих лошадей, не будет ни трактиров, ни горячей нищи, ни доступных женщин, в какой-то мере примиряющих его со столь долгой поездкой. Добавить к этому бесконечные требования Мадха поторопиться, поскольку Хазард и его товарищи находятся всего в нескольких лигах позади, и путешествие через Улторн начинало выглядеть унылой, неизбежной реальностью.

Хейн огляделся вокруг. С тех пор как они покинули Нью-Пелл, их постоянно окружали деревья, выглядевшие гораздо более внушительными, чем все виденные ранее. К северу от Дандуна, на поросших травой равнинах, деревья стали встречаться все чаще: на пастбищах высились сосны, на горизонте изредка маячили ивы. Чем дальше они продвигались к северу, тем местность становилась все более холмистой и лесистой, и вот наконец к югу от Нью-Пелла равнины полностью исчезли. Хейн с немалым удивлением обнаружил, что находится на южной границе Улторна. Деревья здесь все еще оставались небольшими и молодыми — сосны-первопроходцы, вновь занимавшие свои земли после их захвата чалдианскими фермерами. Пока равнины с легкостью покорялись плугу, Улторн мужественно отстаивал свои права. Милях в десяти — пятнадцати от Нью-Пелла он сумел устоять против амбициозных притязаний полей, и теперь тамошние места почти целиком заросли лесом. Лес поглотил и предместья поселения.