Шестая книга — менее всех потрёпанная и самая маленькая — содержала письмена, распространённые на территории Кваладмира. На переплёте красовались символы, напоминающие знаки алхимика. Именно её гигер выхватил с таким нетерпением. Юлфрик печально пролистнул её, потом открыл первую страницу и показал Гэпу.

Юноша увидел сделанную от руки дарственную надпись. Хотя большая ее часть была написана всё на том же непонятном языке Кваладмира, в самом конце было дописано несколько слов на эскельском.

— «Юлфрику, — громко прочитал Гэп. — Спасибо за оленину. Прощай. Финвольд».

У оруженосца челюсть отвисла от изумления. «Финвольд?»

Великан пытливо смотрел на юношу. Он ещё никогда прежде не видел у человека такого выражения лица.

«Финвольд?» Гэпа одолевали сомнения. Юноша предложил Юлфрику взять в руки Колесо.

— Миссионер? — спросил он, показывая на подпись. Великан кивнул.

«Что Финвольд здесь делал? — озадаченно размышлял Гэп. — Неужели тот самый... но сколько Финвольдов найдётся в Вида-Эскеленде? Вдобавок, владеющих книгой по алхимии?»

— Стройный, бледный, чёрные волосы, чёрные глаза? — описал юноша жреца. — И носит медальон в виде... — Он руками обрисовал в воздухе факел Куны.

Юлфрик энергично закивал.

«...Из серебра...»

— Точно, из серебра, — подтвердил Гэп. Так оно и есть. Финвольд! Юноша в своём рассказе не упоминал никаких имён и города, откуда они вышли — не видел необходимости вдаваться в детали.

«...Значит, ты его знаешь...»

Юлфрик равнодушно пожал плечами. Ему не показалось странным, что оба его гостя знакомы, ведь они, в конце концов, родом из одного края.

Но не это совпадение поразило Гэпа, такое в жизни случается. Он не мог взять в толк, что Финвольд забыл здесь, на севере.

— Да, я его знаю, — задумчиво ответил оруженосец. — Точнее, знал. Финвольд — и есть тот жрец-чародей, о котором я тебе рассказывал. Именно он воодушевил всех отправиться к Утробе Вагенфьорда. У него было видение о воскрешении Дроглира.

«...Интересно. Тогда им, несомненно, двигала крайняя необходимость. Когда я наткнулся на него два года назад, он был таким же, как ты: оголодавшим, испуганным, истощённым. Он бродил по лесу, не понимая, что делает. Я привёл его сюда, как и тебя, и позволил набираться сил. Через неделю Финвольд был готов и ушёл, поклявшись никогда в жизни не возвращаться в эти края. Ха! Думаю, он не ожидал, что дикие земли окажутся настолько дикими!

И всё же, спустя два года здесь появляется его друг и рассказывает мне, будто Финвольд вновь пустился в путешествие через Великий лес! Его новая миссия, наверное, очень важная, если он отважился, пусть даже в компании воинов, отправиться туда, где едва не погиб. А ты сам-то веришь, что рогр снова воскреснет?»

Гэп ответил не сразу. Он тупо смотрел на мокрые следы на полу от ног Юлфрика, покусывая нижнюю губу.

— Два года назад, говоришь? А Финвольд сказал тебе, что он делал один в лесу?

 «...Да, сказал. Он был послан старшими жрецами, чтобы просвещать дикарей Умерта. Он сказал, будто их безбожные души нужно спасти, и именно он выбран нести этот свет... вооружённый только верой, серебряным амулетом... и мёртвой змеёй в сумке, насколько я помню...»

Великан замолчал и положил руку на дверной косяк, но тут же сморщился, быстро вытер руку о плащ и продолжил:

«...Он казался таким преданным идее — движимый одной целью...»

Гэп лишь озадаченно покачал головой.

— Нет, не похоже на Финвольда, которого я знаю. Он действительно предан своей вере, с этим не поспоришь. Но за все время нашего знакомства он ни разу не показал себя миссионером. Ни единого раза. Он больше исследователь, чем проповедник.

Юноша всерьёз задумался. Что-то было не так. Ему не приходилось слышать упоминаний о миссии на севере; а в Нордвозе такие вещи не прошли бы незамеченными. «Что он там делал? Почему Финвольд никогда не рассказывал об этом своим спутникам? Как всё странно».

Что же до Умерта... Разве не туда путники должны были направиться? Насколько он помнил, это единственное поселение на Дальнем Севере в непосредственной близости от острова Мелхас.

Умерт? Почему из всех городов именно Умерт? Что в нём особенного? Несомненно, должна быть какая-то связь. Однако, по словам гигера, он встретил Финвольда два года назад, а божественное откровение посетило жреца лишь этой весной...

...Или он только так всем сказал? Что же Финвольд знал такого, чтобы держать в секрете от всех в течение двух лет, если не больше?

Вопросы без ответов долго терзали Гэпа, не давая сосредоточиться. Потом вспомнились сказанные Юлфриком слова.

— Мёртвая змея в сумке? Я правильно прочёл?

Великан пожал плечами.

«...Так выглядело со стороны... Не могу сказать точно, потому что он никогда не показывал... Длинный плоский предмет, обёрнутый в промасленную дерюгу, привязанный к спине... мешковина была плотно намотана на что-то длинное и извивающееся... но жёсткое, словно дерево... как я и сказал, напоминало мёртвую змею... Он никогда глаз с неё не спускал...»

Гэп внимательно читал появляющиеся на ободе слова. Но в смысл вникнуть не мог и решил, что дело в неправильном переводе.

В любом случае, Финвольд погиб вместе с остальными, и теперь его тайны навсегда покрыты мраком.

Великан принял Гэпа не по доброте, чувству долга, любопытству или даже одиночеству, а исключительно по рассеянности. Гигер практически не помнил, почему юноша живёт в доме. Даже собаки временами не замечали его. Юный эскелец словно растворился, исчез из мира живых. Прошло какое-то время, прежде чем Юлфрик перестал удивляться, завидев гостя.

В итоге Гэп полностью погрузился в каждодневную рутину. Он изо всех сил помогал по дому и на охоте и отъедался, намереваясь остаться, лишь пока полностью не восстановит силы для обратного пути.

Хотя пробыл он у Юлфрика недолго, за это время перед ним открылся совершенно новый удивительный мир. Если ему суждено пережить переменчивый нрав Фрон-Вуду, то он никогда не забудет столь ярких минут. Тайная жизнь леса постепенно раскрывалась перед его юными глазами. Гэп никогда бы не поверил, что все пятнадцать лет жизни за высокой стеной Нордвоза он не видел подобного чуда, происходящего прямо под носом.

Правда, не всё было прекрасно и удивительно. Гэп нырнул в дикий мир боли, лишений и жестокости, что, после перенесённых им суровых испытаний, он всей душой ненавидел. В то же время он впервые разглядел и понял ту жизнь, о которой не имел никакого представления.

Не ощущать здесь страдания и боль было невозможно. Они выступали не случайными гостями, а являлись неотъемлемой частью существования. А если вставала задача — её требовалось решить. Вынужденный принять эти условия, Гэп мужал на глазах.

Пришлось свыкнуться и со смертью, чтобы закалить себя. Прежде убийство совершалось, только если отряд имел несчастье столкнуться с реальной угрозой для жизни. А сейчас они просто убивали, без сожаления, без оправдания, пользуясь своей силой и превосходством. Убивали ради мяса. Часто жертвами становились совсем маленькие животные, впервые увидавшие свет, Или больные и старые. Все они беспощадно шли под нож — сострадание было здесь непозволительной роскошью. Это только добыча, мясо, которому суждено стать пищей.

И хотя оруженосец пробыл с Юлфриком совсем немного дней, они показались ему бесконечно долгими. Время наполнилось иным смыслом: важно было выжить сегодня, а что случится завтра, не имело особого значения. Вскоре Гэп открыл для себя и другую сторону такого существования — необходимость ежечасно бороться за выживание наполнила его новой силой. Они жили в полном смысле этого слова, а былое время казалось проведённым во сне. Годы охотника могут оказаться очень короткими, но разве это важно?

Все чувства Гэпа пришли в норму и даже обострились. Реакция стала быстрее, а слабость и истощение вовсе ушли. Тело лучилось необыкновенной силой и энергией, когда он шёл на охоту с великаном и его сворой гончих.