Он торжественно приблизился, неся меч.

Дверь, разделявшая Скейсура и нападавших, оказалась крепкой. Выкованная огненными титанами из адамантовой стали в самой глубине священных кузниц, закаленная кровью чудовищных подземных божеств, украшенная по краям серебряными языками адского пламени, она могла противостоять самым мощным осадным орудиям пеладанов.

Но и нападавшие владели магией. На сей раз верующие в Пел-Адана подготовились — созданная джатулами дверь, отделяющая их от победы, сгибалась под воздействием магических чар. Серебряные языки пламени полыхали, разрушаемые раскаленным жаром волшебства, и теперь еще больше походили на огонь адской бездны. Несколько мгновений — и дверь падет.

Артурус Кровавый Нос проявлял явное нетерпение, стоя позади своих людей в огромном, забитом воинами коридоре. Пот струился по мясистому лицу предводителя пеладанов, галерея заполнялась дымом, и синие искры сыпались от поддающейся двери. Тем временем неиссякаемый поток загадочной силы, струящейся от кончиков пальцев магов, неустанно крушил творение титанов. Дверь вот-вот рухнет, и тогда уже ничто не защитит Дроглира от его судьбы. Долгие годы тщательного планирования, безжалостных тренировок и бесконечных дипломатических переговоров между пеладанами и другими силами объединенной Лиги Фасцеса вскоре принесут свои плоды. И ему, Артурусу, предводителю пеладанов, владеющему Священным мечом, суждено нанести последний смертельный удар.

То, как он держал рукоятку древнего клинка — сжимая и разжимая пальцы вокруг пропитанной потом кожаной оплетки, — выдавало его воинам страх и панику, завладевшие их командиром. Все они хорошо знали, что не он первым войдет в запретный Зал в этот памятный день. И не Элита, не фанатики личной дружины, что годами готовились к последнему нападению и в течение всей осады берегли себя для решающего удара. Вместо них подобная честь была возложена на Помазанников — специальный отряд, заслуживший право стать первой волной Воинов Божьих, которая схлестнется в схватке с Сеятелем Зла.

Артурус быстро окинул взглядом пробиравшихся вперед воинов. Стиснутые со всех сторон, сто пятьдесят Помазанников вскоре собрались и встали за спинами магов. В написанных после хрониках не упоминалось, что этот отряд состоял из ветеранов, видавших лучшие времена, и молодых воинов, которым такого шанса могло и не представиться.

«Хороший сплав из зрелой мудрости и юношеской отваги», — думал Артурус, отодвигаясь подальше от прохода. Ветераны дрожали от предчувствия, в их глазах читалась печаль и смерть; молодые — а некоторые из них выглядели совсем еще мальчишками — попросту глазели в изумлении по сторонам. Вооружены они были тем, что смогли наскрести в своих семьях.

Время летело, маги уже завершали свое дело. Воины приготовились. Сто пятьдесят пар глаз уставились на предводителя, а тот не мог ответить на их взгляд. Они ждали от него воодушевляющих слов, но ничто не приходило ему в голову. Сейчас Помазанники ворвутся внутрь и попадут в кипящий водоворот дьявольской силы Дроглира, а он по-прежнему останется стоять здесь, в безопасности, и следующей войти в зал Смерти прикажет Элите. Только когда минует настоящая угроза, войдет он и заявит права на победу.

Оглушающий грохот наконец поддавшейся двери заставил всех содрогнуться. Сила, что держала ее закрытой, была сломлена согласованными ударами чародеев. На миг дверь охватило яркое голубое сияние, и ее створки с гулким звоном ударились о стены открывшегося запретного зала. Густой слепящий дым не позволял увидеть, что внутри, но воины не медлили. Задыхаясь, Помазанники бросились в образовавшийся проход, устремляясь в неизвестность.

— Рассейтесь! Не сбивайтесь в кучу! — Хриплый крик предводителя пеладанов несся вслед тем, кто еще мог остаться в живых. Выждав некоторое время, он взмахом меча послал через клубы дыма воинов Элиты.

Уже готовый направить третью волну гвардии, Артурус остановился — что-то пошло не так. Он не слышал яростных взрывов метательных снарядов, рева уничтожающего пламени, предсмертных криков — никакого намека на учиненную рогром кровавую бойню. Выглядело так, будто его воины одержали победу...

Артурус ничего не мог рассмотреть через стену дыма, окружающую сорванную дверь. Судя по звукам, его отряды продвигались вперед, кого-то преследуя.

Пот струился по телу, а натруженное сердце отбивало ритм, подобно боевому барабану. Что там происходит?

Кровавый Нос чуть не подпрыгнул от радости, услышав голос начальника личной стражи Гвилча, перекрывающий грохот:

— Предводитель, он мертв!

Мир снова спасен. Артурус уверенно шагнул в завесу дыма — теперь настал его черед войти в зал Дроглира.

К удивлению предводителя пеладанов, никто из его людей не погиб. Казалось, в зале вообще не было врагов: ни темных рыцарей, ни некромантов — даже ужасных демонов, изображаемых повсюду на витражах, здесь не оказалось. Последнее вместилище зла Вагенфьордской Утробы Дроглир неподвижно лежал на вершине зиккурата — распростертый и поверженный. Сердце его пронзил длинный меч.

Сеятель Зла? Неужели это возможно?

Но тут его внимание привлек шум справа: Элита кого-то преследовала. Стоя рядом с Помазанниками, не понимающими, что делать дальше, Кровавый Нос всматривался в происходящее. Он понял, что его воины, неразумно побросав большую часть оружия, гнались за какой-то фигурой, вскоре растворившейся во тьме дальнего конца зала. Воины слишком поздно спохватились, и теперь им оставалось лишь вопить от ярости и досады.

Через минуту Гвилч решительно приблизился к предводителю, его раскрасневшееся лицо пылало негодованием.

— Мой господин! Похоже, рогр Скейсур ускользнул от нас. Но смотрите, Дроглир мертв.

Кровавый Нос не находил слов. Он едва мог поверить в свою удачу.

— Спасибо, мой друг, — наконец смог ответить Артурус и повернулся к зиккурату — Ты уверен, что монстр мертв?

— Абсолютно, господин, — ответил Гвилч, — я лично поднялся и проверил.

— Хорошая работа, — кивнул Артурус, — теперь дело за мной.

Он вытащил Священный Меч и начал подниматься.

— Слушай, — добавил Кровавый Нос, подумав, — ты можешь пойти первым, если желаешь.

Предводитель пеладанов продолжил подъем, а Гвилч последовал за ним. Чем выше они поднимались, тем сильнее становилась уверенность, что чудовище, как и клялся начальник охраны, мертво. Когда Артурус осторожно шагнул на самую верхнюю ступеньку зиккурата и внимательным взглядом окинул безжизненную фигуру рогра, лежащую неподвижно на холодном камне, он осознал, что бояться больше нечего.

— Дроглир мертв!

Артурус наслаждался звучанием этих слов, которые он и многие поколения его предков так долго и страстно мечтали произнести, но даже верить не смели в возможность подобного. И все же, наряду с облегчением, увенчавшим годы напряженных тренировок и нескончаемых бедствий, он почувствовал укол разочарования. Какая-то горечь пустила корни в его сердце, пробиваясь через нахлынувшее ликование и омрачая столь долгожданную победу. Ведь именно ему надлежало уничтожить источник всех бедствий, избавить мир от заразы и навсегда отвратить кошмарное будущее. Именно его, Героя, должны были увековечить в песнях скальды и акины.

Враг умерщвлен, однако победа вырвана из его рук. Кто воткнул меч в сердце Дроглира, Артурус не знал, да и не хотел сейчас знать. Словно меч всадили в сердце ему самому.

Крепко сжав рукоять, Кровавый Нос выдернул из мертвого тела чуждый клинок и швырнул вниз всей силой натренированных рук. Те из нападавших, что не погнались за Скейсуром — в основном молодые воины, мальчишки, занятые сейчас игрой в салки, — вздрогнули, когда отброшенный меч пронзительно зазвенел, коснувшись отшлифованного мрамора, и откатился в темный угол огромного зала.

Теперь можно было начинать разгром Утробы Вагенфьорда. Все находки, вне зависимости от их ценности, надлежало уничтожать. Любую статую или идола следовало свалить с постамента и стереть в порошок. Все изображения и знамёна — сжечь. Все книги, фолианты, свитки, любые записи, касающиеся владения темным искусством, подлежали изничтожению. Всю землю надо было очистить от зла, стереть даже малейшее напоминание о влиянии Дроглира на этом погруженном во мрак острове.