— Пока нет. Она слишком привязана к своему миру, — ответил Тегатус, внимательно разглядывая призрак. — Что случилось с Тадеусом?

— Его увезли. Выволокли из магазина и зашвырнули в карету. — Мальчик снова посмотрел на кровь. — Я бежал за ними до арки, но дальше бежать не мог: это граница моего мира. Именно здесь закончилась моя земная жизнь… Я пил воду под этим магазином, и она стала засасывать меня. Сейчас я живу в Гемаре. Это место находится между двух миров, там много таких, как я.

— А почему вы застряли в Гемаре? — спросил Тегатус.

Мальчик немного помолчал. Тегатус увидел, что его очертания задрожали, как будто он вот-вот растворится в воздухе.

— Мистер Тадеус предложил мне жить у него. Он очень добрый. Теперь он — моя семья. — Мальчик пристально посмотрел на Тегатуса. — Тебя удивительно хорошо видно… Ты не из таких, как она?

— Нет. Я вообще из других мест.

— Ты не человек, но и не дьякка. Именно она схватила Тадеуса, — заметил мальчик.

— Я слышала его голос, Тегатус, — сказала Аджетта. — Как его зовут?

— У тебя есть имя? — спросил Тегатус. — Аджетта хочет узнать его.

— Раньше у меня было имя, — ответил мальчик, — но вскоре после того, как я попал в Гемару, оно исчезло и до сих пор не вернулось ко мне. Его у меня украли. Если бы я знал свое имя, то, может быть…

В эту минуту за дверью магазина послышался грохот колес. Сквозь запотевшее стекло с капельками дождя Аджетта разглядела большую черную карету. Из ее открытого окна на магазин уставились два маленьких красных глаза.

— Они вернулись, — сказал мальчик, и на его лице отразился страх. — Это та самая дьякка, что схватила Тадеуса. Вам нужно спрятаться.

Он махнул рукой, прося Тегатуса и Аджетту идти за ним. Ангел схватил Аджетту за руку, и они помчались по магазину за мальчиком-призраком. Они бежали по проходам, то и дело куда-то сворачивали, протискивались между высокими, почти до самого потолка, стеллажами. Наконец они остановились перед огромным камином, который располагался у окна, выходившего на реку.

— Тут есть одно потайное местечко, — сказал мальчик-призрак. — Я слышал, как Тадеус назвал его кельей. Пусть девочка спрячется в ней, а мы перенесемся в Гемару, там они нас не найдут. Нажми на плоский камень внизу, и она окажется за стеной, в безопасности.

— Я не могу перенестись в другой мир. Я слишком привязан к тому месту, в котором не хочу находиться.

Дверь в магазин распахнулась, и послышалось тяжелое дыхание — кто-то огромный забежал внутрь и принялся скрести пол острыми когтями. В воздухе повис туман с реки, который не могли развеять горящие свечи. Свет потускнел. На пороге показался высокий человек с длинными вьющимися волосами. На нем был толстый плащ. Он держал на поводке приземистое черное существо — полусобаку-полуобезьяну, которое нюхало воздух и оглядывало магазин налитыми кровью глазами.

— Если они здесь, дьякка их найдет, — сказал человек, обращаясь к тому, кто остался в карете.

Тегатус надавил на длинный плоский камень у основания камина и втолкнул Аджетту в узкое пространство между каменной опорой и очагом, в котором зашипело пламя, словно в него подбросили новое полено падуба. Задняя часть камина отошла, и Аджетта с Тегатусом шагнули в маленькую комнатку, полную дыма от камина. В углу была узкая лестница, верхняя часть которой терялась где-то в темноте. Мальчик прошел через стену и остановился между Аджеттой и ангелом. Сизый дым обволакивал его фигуру, и Аджетта наконец увидела мальчика-призрака.

Снаружи дьякка бежала по деревянному полу, приближаясь к камину.

Aurora Sanguinea[13]

Блейк чистил сапоги о железную скобу возле дома № 6 на площади Блумсбери. Липкая черная грязь улиц Хольборна счищалась плохо. Блейк поспешил в дом, сжимая золотую рукоять шпаги и шепотом ругая погоду. Не дожидаясь Бонэма, он взбежал на крыльцо и пересек холл, оставив черные следы на дорогом персидском ковре, покрывавшем доски пола. Он весь кипел от злости из-за того, что не нашел ни Аджетту, ни книгу.

Он с ненавистью подумал о Бонэме, который все еще пытался счистить грязь с подошв своих сапог для верховой езды. Блейк знал его много лет, но недопонимание отравляло их дружбу, хотя долгое время Блейк старался этого не замечать. Как святой, он прошел по воде сам и перенес Бонэма. Он позволял Бонэму красть его идеи. И теперь, глядя на него, он видел перед собой человека, не способного ни на одну оригинальную мысль, и он его презирал.

Блейк отстегнул шпагу от пояса и стал подниматься по лестнице в обсерваторию, с каждым шагом втыкая шпагу в ступеньки. Длинный коридор хранил следы произошедшего прошлой ночью: щепки валялись на полу и торчали из оштукатуренных стен, как иглы дикобраза. Оказавшись в обсерватории, Блейк посмотрел на пустую полку, где когда-то стоял «Неморенсис». Он потерял надежду. Теперь ему придется искать истину самому. «Неморенсис» больше не будет помогать в его трудах, не будет направлять его в научных поисках.

Секарис лежал на столе. Зеленая листва на его лице по-прежнему была скрыта красным платком. Блейк подошел к столу и ткнул чудище концом шпаги. Кожа была твердой и не прокалывалась. Придется этим жалким пуделям, называющим себя учеными, поверить ему. Королевское общество не посмеет больше насмехаться над ним, когда он нарежет чудище, как ветчину, и подаст им на тарелочке с холодной капустой на гарнир. Он склонился к секарису и, резко дернув, оторвал от его головы толстый лист. Это оказалось ухо зверя. Блейк разглядывал его в свете свечи, тер пальцами его восковую поверхность. На ощупь оно было похоже на растаявший шоколад, а пахло крепким табаком.

— Вся подошва сгнила, — объявил Бонэм, без стука входя в комнату. — Я отдал за эти сапоги целое состояние, и за какой-то час грязь разъела подошву, как бумагу.

— Очень характерно для нашего времени, — отозвался Блейк.

Блейку было неприятно, что Бонэм встал слишком близко к нему и заглядывает через его плечо.

— Откуда он такой взялся? — небрежно поинтересовался Бонэм, трогая секариса одним пальцем.

Блейк не ответил, надеясь, что Бонэм уймется.

— Наверное, это какой-то африканский зверь, — продолжал Бонэм. — Я как-то видел животное с такой длинной шеей, что оно легко срывало листья с макушек самых высоких деревьев. А еще у него были рога, как у дьявола, и длиннющий язык, которым оно могло доставать до своих бровей.

— Очень интересно, — прошептал Блейк.

Бонэм прошелся по комнате и заглянул в телескоп.

— Сколько осталось дней до катастрофы? — спросил он.

— Пятнадцать или шестнадцать. Масса времени, чтобы собраться и убежать.

— А кажется, что она гораздо ближе, — заметил Бонэм, отходя от телескопа.

— С каких пор ты стал великим астрономом, Исаак? — ядовито поинтересовался Блейк. — Дай посмотрю.

Он пересек комнату, грубо оттолкнув стоявшего на пути Бонэма, и заглянул в окуляр. Комета теперь была размером с кулак и такая яркая, что ее можно было увидеть невооруженным глазом.

Хвост исчез, и Блейк с удивлением заметил, что траектория ее полета изменилась, комета прилетит на несколько дней раньше, чем обещал «Неморенсис».

— Дело плохо, Исаак, — сказал он, все еще изучая космос. — Она летит к нам из другой части неба, и к рассвету ее будет видно даже без телескопа. «Неморенсис» ошибся… И я тоже. — На его лице отразилась паника. — У нас максимум два дня, прежде чем небеса обрушат на нас свой гнев.

Блейк отошел от телескопа и потер глаза, как бы стараясь стереть с сетчатки образ кометы. Дрожа всем телом, он подошел к окну и посмотрел на площадь.

Лондон медленно просыпался. Солнце вставало, а люди привычно стекались на улицы. Даже в такой ранний час по мостовой с грохотом проносились повозки. На углу попрошайничала стайка детей. Молочницы сгибались под тяжестью маслобоек, которые они тащили, подвесив на хомуты, сильно врезавшиеся в их плечи. И никто не знал, какую участь готовят им небеса.