Перу Набокова принадлежат четырехтомный перевод на английский язык пушкинского «Евгения Онегина» и комментарии к нему, а также книга «Николай Гоголь», изданная в 1944 году в США на английском языке. Оба эти издания необычайно интересны и позволяют посмотреть на наших классиков «нехрестоматийными» глазами. Владимир Набоков, сам блестящий стилист, высказал о Гоголе соответствующее его представлению о литературе мнение: «Его (Гоголя) работа, как и всякое великое литературное достижение, феномен языка, а не идей».

В конце жизни на вопрос корреспондента Би-би-си, вернется ли он когда-нибудь в Россию, Набоков ответил: «Я никогда не вернусь, по той причине, что вся та Россия, которая нужна мне, всегда со мной: литература, язык и мое собственное русское детство. Я никогда не вернусь… Не думаю, чтоб там знали мои произведения…» С этим заблуждением он и ушел из жизни 2 июля 1977 года. Похоронен на швейцарском кладбище Клэренс в Монтрё.

Уильям Фолкнер называл своего соотечественника и ровесника Эрнеста Хемингуэя великим, потому что «…он всегда писал о том, что знал. Делал он это превосходнейшим образом, но никогда не пытался достичь невозможного».

Действительно, Хемингуэя можно считать родоначальником литературы осознанных возможностей, когда писателю не «мешает писать Лев Толстой». Он научил не бояться недоступной высоты и покорил весь мир волевым стилем своей «мужской прозы», свободной в выборе тем, наконец, иллюзией, которую давали его книги, — что так, при условии самодисциплины, сможет писать каждый. Хемингуэй раскрепостил творческое начало человека.

«Ровесник века Эрнест Миллер Хемингуэй… так повлиял на советскую литературу шестидесятых, что без преувеличения можно сказать: роддом советских писателей-шестидесятников — западная литература, и в первую очередь он сам. Надо ли, думаю, рассказывать то, что мои сверстники знают наизусть? О, мы прошли эпоху Хэма. Был ли интеллигентский дом без его портрета: трубка, борода, свитер. Ходили под Хэма, писали под Хэма. То, что он сам учился у Платонова, Тургенева, Чехова, — тогда как-то не воспринималось», — писал в год столетия со дня рождения Эрнеста Хемингуэя Владимир Крупин в статье с символическим названием «Игра с жизнью».

В самом деле, творческое поведение Хемингуэя воспринимается как игра с жизнью. Когда читаешь его знаменитую книгу «Праздник, который всегда с тобой», — блистательное руководство для начинающего литератора — представляется, что сначала Хемингуэй увлекся образом писателя, его ролью, а потом научился его мастерству.

Вполне осознанно, с жесточайшей дисциплиной, Хемингуэй принялся за изучение искусства и техники письма, поселившись в Париже, среди представителей многонациональной художественной богемы, которые обосновались в этой артистической Мекке, чтобы пополнить ряды писателей, художников, скульпторов, танцовщиков… «Вырвавшись из необъятных прерий, — писал Форд Мэдокс Форд, — молодая Америка затабунила Париж. Она обезумевала, словно стадо жеребят, перед которым сняли барьер, отделявший сухое пастбище от зеленого лужка».

Среди этого художественного карнавала Хемингуэй, ежедневно сидящий в кафе за чашкой остывшего кофе, осваивал мастерство писателя, записывая карандашом в блокнот: «„Не волнуйся. Ты писал прежде, напишешь и теперь. Тебе надо написать только одну настоящую фразу. Самую настоящую, какую ты знаешь“. И в конце концов я писал настоящую фразу, а за ней уже шло все остальное… я решил, что напишу по рассказу обо всем, что знаю. Я старался придерживаться этого всегда, когда писал, и это дисциплинировало». И ему удалось написать обо всем, что он успел узнать.

Эрнест Миллер Хемингуэй родился 21 июля 1899 года в пригороде Чикаго Оук-Парке, в тех местах, которые Синклер Льюис в свое время критиковал за отсутствие романтики и откуда, тем не менее, вышел миф об успехе «среднего американца». Отец Хемингуэя был доктором. В 1928 году, когда его сын писал роман «Прощай, оружие!», он застрелился в своем кабинете из старого «смит-вессона». Но до этого было далеко, а пока семья, состоящая из четверых детей, вела ничем не выделявшуюся жизнь в Оук-Парке, а лето проводила в северной части штата Мичиган, где еще жили индейцы и природа давала простор для героических фантазий будущего писателя.

Родители надеялись, что после окончания школы Эрнест, по семейной традиции, поступит в университет. Однако в 1917 году, за месяц до его выпускных экзаменов, Соединенные Штаты вступили в Первую мировую войну, которая шла в Европе. Американские газеты призывали молодежь надеть военную форму и идти «защищать цивилизацию от варварства гуннов». Военная романтика не обошла стороной и Хемингуэя — он собрался немедленно ехать за океан, но его энтузиазм натолкнулся на жесткое сопротивление родителей.

Хемингуэя отправили к дядюшке в Канзас-Сити, где он устроился репортером в газету «Стар». «Я отвечал за небольшой район… — вспоминал писатель то время. — Здесь я познакомился с темными личностями, брал интервью у знаменитостей…» Несмотря на вполне нескучную жизнь, первое же объявление о том, что Американский Красный Крест вербует добровольцев для отправки в Италию, побудило его подать заявление на призывной пункт. Весной 1918 года Хемингуэй отплыл в Европу и попал на итало-австрийский фронт.

В Италии он служил шофером санитарного автомобиля, получил тяжелое ранение в ноги, был награжден, провел три месяца в миланском госпитале. После войны некоторое время служил зарубежным корреспондентом газеты «Торонто стар» на Ближнем Востоке.

Годы писательского ученичества Эрнеста Хемингуэя прошли в основном в Париже, где он жил до 1928 года. Первую, собственно хемигуэевскую книгу — «В наше время» (1924) предваряли несколько публикаций: в американском журнале «Поэтри» вышло шесть его стихотворений (1923), в марте того же года журнал «Литл ревью» опубликовал шесть прозаических миниатюр, а чуть позже в парижском издательстве Р. Мак-Элмона вышла первая книга Хемингуэя «Три рассказа и десять стихотворений».

И только сборник «В наше время» заставил заговорить об Эрнесте Хемингуэе как о писателе. В рассказах, составивших эту книгу, уже зрели семена будущих его знаменитых романов. Сцены провинциальной американской жизни, увиденные глазами мальчика, противопоставлены ярким и жестоким картинам хаоса военной и послевоенной Европы, которые предстоит когда-нибудь увидеть каждому мальчику.

В Париже «маститая» Гертруда Стайн сказала однажды начинающему Хемингуэю как представителю молодежи, побывавшей на войне: «Вы — потерянное поколение». — «Вы так думаете?» — спросил я. — «Да, да, — настаивала она. — У вас ни к чему нет уважения. Вы все сопьетесь…»

Весной 1925 года там же, в Париже, Хемингуэй познакомился со ставшим уже знаменитостью Скоттом Фицджеральдом, его сверстником по поколению (в «Празднике, который…» он уделил до назойливости много места алкоголизму этого замечательного писателя, будто доказывая на нем правоту Гертруды Стайн), вместе они побывали в Испании, где Хемингуэй посетил фиесту. В этом же году он начал работать над первым своим романом «И восходит солнце» (1926), который принес ему известность. Этот роман определил и направление, в котором будет развиваться дарование писателя.

Однако настоящим успехом Хемингуэй был обязан следующему своему роману — «Прощай, оружие!» (1928). Роман сделал ему имя и отвел роль «пророка» своего поколения, хотя сюжетно это «история успеха» американского юноши со Среднего Запада, который играл в футбол, охотился, работал газетным репортером, побывал на войне, был ранен и награжден, жил в Латинском квартале Парижа и к тридцати годам написал блестящий бестселлер. Однако мир жестокости на войне, с такой беспощадностью описанный в романе, уже намекал на будущих героев Хемингуэя, которые почти всегда будут поставлены перед гибелью или катастрофой, но именно перед лицом поражения умеющие принимать бойцовскую стойку.