У св. Григория не было ни возможности, ни желания требовать административной власти за пределами своей митрополии. Но моральный престиж его кафедры был очень высок на всем христианском Западе. Он переписывался с Африкой по поводу донатизма. Так как большая часть Запада была поделена между варварскими королевствами, отношения этих королевств с Церковью были одной из его главных забот. Мы еще поговорим об организованной им миссии в Англию и контактах с Галлией.
Но главной его заботой были ломбарды в Италии, то есть жестокая оккупация традиционно римских земель арианами – германскими королями и герцогами, которые не только сражались против войск имперского экзарха в Равенне, но и противились духовному авторитету пап в православной среде, так как поддерживали аквилейский раскол. Однажды папа в сердцах воскликнул: "Похоже, я был поставлен епископом не римлян, а ломбардов", а в другой раз назвал Рим орлом с выщипанными перьями.
Несомненно, папа был патриотом Империи: свои письма Маврикию он подписывал "Ваш недостойный слуга" и действовал как распространитель имперских указов на Западе, даже если он был не согласен с их содержанием (например, указ о том, что государственные служащие не имеют права постригаться в монашество, не выполнив все обязательства государства). Эта роль папства, как фактического представителя имперской власти на Западе, послужила основанием для последовавшего позднее взятия на себя папами независимой гражданской власти.
Но у Григория были и свои политические цели. Императоры не думали о мире с ломбардами, а он его добивался. Своей независимой политикой он даже заслужил неудовольствие императора Маврикия. Но, как бы там ни было, путем взяток и переговоров св. Григорий предотвратил падение Рима (592 г.). Лишь в 603 г. его политика принесла плоды; мир с ломбардами был заключен, а королевич Адалоальд даже был крещен в православной церкви. У св. Григория были разногласия с Маврикием по целому ряду вопросов, что отчасти объясняет, но все равно не оправдывает его радость по воцарении убийцы Маврикия – кровавого тирана Фоки, которому он выказывал особое благоволение. После кровавого воцарения Фоки папа Григорий Великий писал ему: "Слава в вышних Богу! Да веселятся небеса, да радуется земля (Пс.95:11). Да радуется весь народ Империи, глубоко опечаленный до сего дня, твоим славным деяниям! Да радуется каждый свободе, наконец возвращенной под скипетром благочестивого императора!" В Риме с особой помпой чтились портреты Фоки и супруги его Леонтии: они даже были поставлены св. Григорием, в сопровождении процессии со свечами и кадилами, в церкви Св. Кесаря в Латеранском папском дворце. А на римском форуме была воздвигнута колонна с почетной надписью Фоке (она стоит и сегодня). В своих письмах папа Григорий Великий изливает щедрые похвалы Фоке. Эти факты – темное пятно в славной биографии св. Григория.
В благодарность за такую преданность ему Рима Фока, уже по смерти Григория Двоеслова (604 г.), отдал в 607 г. папам здание римского Пантеона, запретил константинопольским патриархам называться "вселенскими" и писал, что "апостольская кафедра блаженного апостола Петра была главой всех церквей".
Всячески поддерживая особый моральный авторитет своей кафедры, папа Григорий не претендовал на юридическую власть над другими церквами, интерпретируя свою роль в терминах служения, а не господства. В письме к Доминику, архиепископу Карфагенскому, он ясно и недвусмысленно признал его автокефалию (в современном смысле этого слова). Папа Григорий переписывался с восточными патриархами, особенно с Евлогием Александрийским, Анастасием Антиохийским и даже Кирионом Грузинским. Его щедрые пожертвования монастырям в Святой Земле и на Синае потом вспоминались долгие века.
Несмотря на ряд сложностей, возникших между св. Григорием и столичными епископами, он не отрицал второе место Константинополя в диптихах, т.е. de facto признал 28-й канон Халкидонского Собора. Но это не предотвратило почти болезненную реакцию папы на титул "Вселенский (пйкпхмЭнйкпт) патриарх", употреблявшийся св. Иоанном Постником Константинопольским. Недоразумение было вызвано тем, что понимался этот титул совершенно по-разному. В Константинополе, где слово "пйкпхмЭнз" обозначало империю, титул этот понимался как "имперский", столичный или "все-византийский" (сравнимо с нашим титулом "Патриарх Московский и всея Руси"), в то время как в Риме это слово переводилось как "universum" и, следовательно, в применении к епископу понималось как "универсальный". То есть папа Григорий вдруг увидел, что кто-то другой претендует на его собственные права. Он обвинил патриарха Иоанна в непростительной гордыне и жажде власти.
Что же касается патриарха Иоанна, то он не сделал ничего, расходящегося с его святым аскетическим характером. Он не сам наименовал себя "вселенским", но и не собирался отменять установившийся обычай (этот термин уже использовался ранее епископами Александрийскими, Константинопольскими и Римскими). Да и сам термин "икуменикос" в греческом понимании не был столь юридически определенным, как понимал его папа Григорий Великий, боровшийся за реальное господство Римского первосвященника под контрастным титулом "servus servorum Dei" (раб рабов Господних).
Интересна аргументация св. Григория, высказанная им в письме к императору: любой, называющий себя "универсальным епископом", играет роль антихриста, так как даже Петр, которому Иисус поручил попечительство о своих овцах, не был универсальным апостолом. Если один епископ универсален, то все другие – вовсе не епископы. Так св. Григорий сам опроверг все прошлые и будущие претензии римских пап.
Эти соображения папа Григорий также высказал в письмах к патриархам Анастасию Антиохийскому и Евлогию Александрийскому. Однако их ответы не слишком обнадеживали. Анастасий Антиохийский недвусмысленно намекнул папе, что он руководствуется обыкновенной завистью. Александрийский архиепископ Евлогий был настроен более миролюбиво: по смерти Иоанна Постника (595 г.) он отказался величать его преемника Кириака "вселенским" и льстиво написал об этом папе Григорию, назвав самого Григория "вселенским", да еще прибавил, что поступил так "по велению папы". Григорий возразил ему вполне в духе своих прежних писаний:
"Прошу тебя более не употреблять слова "повелел". Знаю, кто я и кто ты: ты мой брат по сану и отец по жизни. Я ничего не повелевал. Я только советовал, и даже этот совет мой ты не строго выполнил… Я просил тебя не давать этого титула ни преемнику Константинопольскому, ни кому-либо другому, а ты приложил его ко мне. Я умоляю твое святейшество, которого я так горячо люблю, никогда более этого не делать… Я не считаю, что что-либо может принести мне честь, если из-за этого мои братья утратят честь, причитающуюся им. Моя честь – это честь Вселенской (универсальной) Церкви, моя честь – это объединенная сила моих братьев. Тогда и лишь тогда мне оказывают истинную честь, когда никому другому не отказывают в чести, причитающейся ему по праву. Но если твое святейшество называет меня Вселенским (универсальным) папой, то ты сам отказываешь себе в том, чем, по твоим словам, я являюсь для всего мира. Не дай Бог! Прочь все титулы, питающие тщеславие и нарушающие любовь!"
Дискуссия эта закончилась, лишь когда император Маврикий напрямую приказал папе закрыть эту тему. Интересно, что в этом споре св. Григорий высказывает те же самые богословские возражения, которые выражались на Православном Востоке против папских претензий в более поздний исторический период. Папа Григорий не был исключением: как и все папы его времени, он считал себя преемником св. Петра и видел в Петре источник епископской власти, – но он не считал, что эта власть давалась епископам только лишь через Рим. В связи с этим он является ведущим носителем и выразителем подлинно православной экклезиологии, благодаря которой Запад и Восток сохраняли единство все первое тысячелетие христианской истории.
Тесные отношения Византии с римскими епископами продолжались практически весь VII в., за исключением монофелитского кризиса и трагической кончины в ссылке в Крыму папы Мартина I Исповедника (655 г.). Преемники Григория Бонифаций III (607) и Бонифаций IV (608-615) поддерживали добрые отношения с Фокой, и он наградил их, преобразовав Пантеон в церковь. Папа Гонорий (625-638), правивший при Ираклии (610-641), был весьма популярен среди римлян, говоривших, что он следовал стопам Григория, и видевших в нем своего вождя. Он восстановил благочестивую монашескую дисциплину в Латеране. К сожалению, Гонорий скомпрометировал себя поддержкой ереси монофелитизма. В результате он вместе с другими еретиками был осужден на VI Вселенском Соборе (680 г.), и все последующие папы были вынуждены анафематствовать его память при своем рукоположении.
