— Да, да, прошу вас! — радостно вскричала Марианна. — Ведь вы же член знаменитого «Клуба четырех коней»! Могу себе представить, как удивится папа, когда я расскажу, что один из лучших жокеев дал мне урок!

— Очко в мою пользу, Жер, — вполголоса произнес виконт, вкладывая поводья своего жеребца в руку эрла.

— Предательство лучшего друга наводит меня на печальные мысли, — парировал эрл. — Но предупреждаю, я в долгу не останусь и месть моя будет страшна!

— Ну, а я так легко не сдамся! — угрюмо пробормотал Мартин, наблюдая, как виконт легко и непринужденно вскочил в экипаж.

— Могу в это поверить, а мне и так неплохо, — заметил сводный брат, поудобнее усаживаясь в седле. — Прекрасная лошадь, мисс Морвилл, и вы великолепная наездница! Похоже, у вас легкая рука. А охоту вы любите?

Мисс Морвилл возблагодарила в душе Небеса за то, что он получил прекрасное воспитание. Эрл не последовал примеру Мартина, который по-прежнему как привязанный гарцевал рядом с экипажем, а спокойно ехал рядом с ней, непринужденно болтая, как человек, совершенно довольный обществом своей спутницы. Завидев вдалеке открытые ворота фермы, Жервез предложил съехать с дороги и для разнообразия пустить лошадей галопом через поля.

Рожь в этом году посеяли рано, словно для того, чтобы поскорее положить конец охотничьему сезону, поэтому они решили не ехать напрямик, а обогнуть поле, устроив гонки. Довольные как дети, они вернулись в Стэньон, намного обогнав остальную компанию. Эрл напоследок выразил надежду, что скачки не слишком утомили Друзиллу, иначе его замучают угрызения совести, если по его вине она пропустит хоть один танец.

Его галантность приятно удивила мисс Морвилл, поскольку у нее и в мыслях не было провести остаток дня в постели, набираясь сил перед предстоящим балом, как он, скорее всего, полагал. Вместо этого ей предстояло заняться тысячью самых разных дел. Ведь вечером в Стэньои съедется множество гостей, а у хозяйки дома до всего просто не доходили руки.

Впрочем, графиня и покойный эрл не очень-то любили приглашать гостей, а с тех пор, как их единственная дочь вышла замуж и покинула Стэньон, балы в замке и вовсе прекратились. Экономку и почтенного дворецкого просто трясло от волнения при мысли о столь знаменательном событии, хотя они оба порой и раздувались от гордости, когда то одного, то другого призывали наверх обсудить все детали. Но к обеду ждали двадцать человек, к ужину — почти сорок, а у прислуги не было ни малейшего опыта обслуживания столь грандиозных пиршеств, поэтому за каждой мелочью приходилось обращаться к мисс Морвилл. Именно она, а не хозяйка замка всегда могла точно сказать, сколько потребуется испечь кексов со сладкой начинкой, сколько подать лимонада и шампанского, как сервировать чай и кофе, и даже разместить всех тех многочисленных гостей, которые после бала останутся в Стэньоне. А ведь надо было еще позаботиться о музыкантах, и не только, где их напять, но и где разместить, кому встретить. Надо было распорядиться, чтобы в комнатах расставили цветы, решить, какое количество карточных столиков должно быть в Итальянской гостиной и стульев вдоль стен в бальном зале для всех тех, кто захочет присесть передохнуть между танцами, а также для тех несчастных, кому не удастся заручиться партнером.

Когда эрл, переодевшись, спустился вниз, первое, что он увидел, была мисс Морвилл, беседующая с Эбни.

Он почувствовал легкий укор совести.

— Моя дорогая, если бы я только мог предугадать, что вся тяжесть приготовлений ляжет на ваши плечи, поверьте, никогда в жизни не затеял бы этого проклятого бала! Должно быть, вы меня проклинаете? И поделом мне!

— Что вы? Конечно нет! Я счастлива, что могу быть полезной. Да потом, если честно, мне самой нравятся эти хлопоты.

— У вас все прекрасно получается, — одобрительно хмыкнул он, заметив и свежесрезанные красивые букеты, и новые карточные колоды. — Просто чудеса, как вы помните о всех мелочах! Вот я бы непременно о чем-то забыл!

— Ничуть не сомневаюсь, — согласилась она. — А теперь, если позволите, я вас оставлю. Сегодня утром леди Сент-Эр получила письмо от сестры. Она пишет, что будет рада приехать на бал вместе с лордом Грампауидом, а я уверена, что миссис Марпл об этом ничего не известно. Миледи, скорее всего, просто о них позабыла. Думаю, она бы хотела, чтобы их поселили там же, где в прошлый раз, а насколько я знаю, эти комнаты уже отведены Эшбурнам.

— Луиза приезжает! — воскликнул эрл. — Господи помилуй, что за блажь! И кому это, интересно, пришло в голову пригласить ее проехать целых восемь миль, чтобы побывать на самом обычном балу?

— Мне почему-то кажется, что ее вообще никто не думал приглашать, — отозвалась мисс Морвилл. — Скорее всего, просто леди Сент-Эр вскользь упомянула о том, что вы намерены дать бал. А уж этого, простите меня, для нее вполне достаточно!

— Более чем достаточно! По-моему, другой такой нудной, несносной женщины нет на целом свете!

— Знаете, тут ведь дело даже не в отсутствии ума или хороших манер, — задумчиво пробормотала мисс Морвилл. — И по-настоящему злобной ее тоже не назовешь. Мне почему-то кажется, она просто очень жалеет, что вы появились на свет раньше Мартина!

— Премного благодарен! Такого я, признаться, не ожидал! — саркастически хмыкнул он.

Друзилла улыбнулась, но ничего не сказала. В этот момент в комнату заглянула экономка и девушка выпорхнула за дверь, вернувшись к своим хлопотам.

Гостей не ждали раньше пяти. Почему-то считалось, что именно к этому часу приедут те, кто собирался после бала заночевать в Стэньоне. Но едва пробило три, как мисс Морвилл, которая как раз была в одной из гостиных, откуда открывался превосходный вид на дорогу, ведущую к замку, вдруг, к величайшему изумлению, заметила, что подъехали две большие дорожные кареты и остановились перед крыльцом. Из одной из них вышел плотно сбитый джентльмен, осматриваясь по сторонам. Вот он повернулся к ней лицом, и сердце мисс Морвилл глухо заколотилось в груди при виде хорошо знакомой ей ничем не примечательной физиономии лорда Грампаунда. Слуги уже суетились возле дверей кареты, и через мгновение Друзилла убедилась, что сбылись ее наихудшие опасения: лорд и леди Грампаунд приехали со своими многообещающими отпрысками.

Вскоре выяснилась и причина. Леди Грампаунд, молодая женщина лет двадцати шести, при этом чрезвычайно похожая на свою достойную матушку, сообщила, что они решили навестить старую леди Грампаунд, безвылазно сидящую в поместье в Дербишире.

— Она безумно любит детей, впрочем, вы ведь хорошо ее знаете, мама. Вот я и решила: раз уж все равно мы едем к вам на бал, так почему бы мне не взять их с собой, а от вас отправиться в Дербишир? Ведь это как раз по дороге… Ну, почти по дороге!

Вдовствующая графиня и глазом не моргнув проглотила неуклюжее объяснение. Она даже представить себе не могла, чтобы двое милых малышей трех и четырех лет доставили кому-то хоть малейшее беспокойство. Впрочем, некоторая доля истины в этом была — сама графиня ничуть не тревожилась о том, где они устроятся. Когда дети расшалились, появившиеся как из-под земли няньки мгновенно убрали их с ее глаз. Дочь смущенно объяснила, что не припомнит, чтобы мальчики еще когда-нибудь так веселились.

— Это все оттого, что мы в Стэньоне. Представьте, стоило только сказать, что мы собираемся в замок, как Гарри уже покоя нам не давал — все приставал, когда же мы поедем? Уверена, Сент-Эр будет счастлив их повидать. Я сто раз говорила Грампаунду: «Давай возьмем детей с собой, все будут только рады!»

Эрл, которому довольно удачно удалось скрыть охвативший его восторг, вежливо поинтересовался у сводной сестры, как долго он будет иметь удовольствие принимать их в Стэньоне. С некоторым сожалением та была вынуждена признать, что уже на следующий день им придется продолжить свое путешествие. Лица всех присутствующих, кроме графини, при этих словах заметно повеселели. Однако стоило ее светлости открыть рот, как один из них мгновенно пал духом, потому что произнесла она следующее: