У Кнутсена с лица пропала мимика.

– Вы знаете кого-нибудь из жителей этого города?

– Там живет моя сестра, – сказал Эд. – Точнее, единоутробная сестра. У нее кафе рядом с бензоколонкой.

Агент потупил взгляд и молчал целую минуту. Затем тихо сказал:

– Он начался с небольшого возгорания и довольно продолжительное время не распространялся. У нее было время уехать из города. Как и у остальных жителей.

Эд словно ссыхался на своем стуле – будто пожар бушевал прямо в его кабинете и вытягивал из него всю влагу.

– Думаете? За последние полчаса мы приняли пятьдесят звонков с сообщениями об этом пожаре – и ни одного звонка из Фор-Корнерса или от его жителей. Если у жителей было полно времени, почему никто из них не поднял трубку и не позвонил?

Холлоран с Родраннером находились в заднем отсеке автобуса: Родраннер сидел за компьютерами, Холлоран оккупировал спутниковый телефон и старался дозвониться до шерифа Питалы, чтобы спросить у него про пожар. Все остальные были впереди и смотрели в большие окна на облако дыма, которое с каждой минутой становилось все более зловещим. Оно достигло уже гигантских размеров и располагалось прямо в центре следующей мертвой зоны – а они находились от нее по меньшей мере в пяти милях. Середина облака, поднявшаяся высоко в небо, была отвратительно черной; края были серыми и быстро расползались в стороны.

– Это не просто лесной пожар, – сказал Бонар. – Черный дым в центре означает, что горит что-то, что было создано руками человека. Наверняка какие-нибудь строения.

Джино – он расположился на диване за водительским сиденьем, с Чарли у ног – сказал:

– Несколько лет назад на болотах к северу от Двойного города[8] произошел крупный пожар. Я так и не понял, что там горело. Я имею в виду, пятьдесят акров мокрого лягушачьего царства полыхало, как сухие дрова в печке. И дым был таким же черным.

– Торф, – сказал Бонар.

– Торф?

– Да. В болотах обычно много торфа – это продукт перегнивания растений и вообще любой органики. Будущая нефть. Горит, как зараза, – только загорается неохотно. И воняет здорово.

Джино вздохнул:

– Вот уж не думал, что доведется путешествовать в компании с Британской энциклопедией.

В кабину зашел Холлоран. Он посмотрел на дым и сказал:

– Я наконец-то дозвонился до участка шерифа Питалы. Телефоны там были непрерывно заняты – люди сообщали о пожаре. Агент ФБР, с которым мы разговаривали, сказал, что сюда направляется большое количество его людей. Еще к нам едут пожарные машины со всего округа и патрули Питалы, которые он вернул на дорогу, – так что мы можем попасть в серьезную пробку, когда подъедем поближе. В самой середине пожара маленький городок. Вроде бы он полностью сгорел.

Магоцци стоял за креслом Харлея и наблюдал, как он вводит команды в систему спутниковой навигации. Он посмотрел на Холлорана через плечо:

– А что с жителями?

Холлоран пожал плечами:

– Он сказал, что пожар сначала был небольшим. Они полагают, что у всех жителей было время покинуть город.

– Они не уверены?

– Да. Эд уже едет. У него там сестра живет.

– Господи, – пробормотал Бонар.

Джино рассеянно погладил Чарли по спине.

– Этот агент, с которым ты говорил, – он обеспокоен? Нервничает?

– Еще как. Но я слышал, как у них в участке телефоны разрываются и люди кричат, так что ничего удивительного. А что?

– Да ничего. Просто интересно, не имеют ли федеры отношения к неизвестно откуда взявшемуся пожару.

– Джино, на дворе лето. Пожароопасное время года.

– Да, но все-таки мне кажется, что что-то тут нечисто.

Харлей подался вперед и чуть не въехал носом в ветровое стекло.

– Ну и ну. По-моему, я увидел в этом облаке языки пламени.

– Ничего удивительного, – сказал Бонар. – Если большие сосны сухие, они сначала нагреваются, а потом буквально взрываются, и пламя летит вверх, будто из крупнокалиберной пушки.

– Черт. Придется остановиться. Я не собираюсь лезть в это пекло, не будучи уверен, что мы сможем быстро оттуда выехать, – а карта на навигаторе утверждает, что на десять миль впереди по этой дороге всего один поворот и он ведет прямиком в Фор-Корнерс.

– В Фор-Корнерс? – переспросил Магоцци.

– Это название городка, где начался пожар, – сказал Холлоран.

– Мы можем развернуться, – предложил Бонар.

– На этом монстре? И на этой тропинке? – Харлей прижался к обочине и остановился.

Бонар в буквальном смысле ломал себе руки.

– Здесь, скорее всего, полно грунтовых дорог, которые не показаны на твоей карте. Их в округе гораздо больше, чем шоссе.

– «Скорее всего» не считается. А если, когда мы будем совсем близко, огонь перекинется через дорогу позади нас?

– Мы все поджаримся, как мясо в духовке.

– Точно. Кто-нибудь вообще может мне сказать, почему мы должны ехать в эту духовку? Мы ищем наших женщин, а я могу дать гарантию, что вон то дерьмо впереди – это единственное место, где их точно нет.

– Говоря словами Джино, это очередное совпадение из длинной цепи совпадений, – сказал Магоцци. – Мы точно знаем, что по меньшей мере один человек пропал в мертвой зоне, а теперь мы видим пожар – и тоже в мертвой зоне. Если мы хотим разработать эти совпадения – в том числе и на предмет возможной связи с операцией ФБР, – нам придется сунуться туда. Да и некуда нам больше ехать. Я нутром чую, что женщины находятся где-то рядом с этим пожаром – либо бегут от него, либо отрезаны им, либо… – Он замолчал, не договорив, но этого, похоже, никто не заметил.

Харлей проворчал:

– Черта с два он бы их отрезал. Они слишком для этого умны.

Магоцци посмотрел на него:

– Достаточно умны для того, чтобы таким образом послать сигнал? Что, если Грейс говорила вовсе не о четверых погибших людях? Что, если она хотела сказать: «Фор-Корнерс»?

Харлей вдавил в пол педаль газа.

Не больше секунды прошло с того момента, как Шарон Мюллер выстрелом из пистолета снесла голову помощнику шерифа Дибелю.

Энни ничего не слышала, кроме звона в ушах. Видела она тоже не очень хорошо, так как уже долгое время не моргала.

Ты должна моргнуть, иначе глаза у тебя высохнут и выпадут, и ты ослепнешь. Ты будешь слепой и глухой, и твоим последним слуховым воспоминанием станет грохот выстрела, а зрительным – эта кошмарная вещь, которую только что сотворила Шарон. Не смотри туда.

Она смотрела Шарон в лицо – не совсем прямо, а в полупрофиль или даже в три четверти профиля – и не узнавала его. Ей наконец удалось моргнуть, но большой пользы это не принесло. Она подвигала челюстью, стараясь привести в норму заложенные уши, и звон несколько утих: он не исчез, но стал тише, мягче, спрятался за барабанной перепонкой – так мы иногда прячем под подушку звонящий мобильный телефон. Энни слышала теперь еще один звук. Он доносился со стороны Шарон и был очень странным, похожим на мычание – будто она кричала с закрытым ртом, кричала через нос.

Боже мой. Бедная Шарон. Она впилась взглядом во что-то ужасное с другой стороны решетки. Энни знала во что. Она еще раньше мельком взглянула туда, и на ее сетчатке запечатлелось легчайшее изображение – этого, а потом она перевела взгляд на Шарон и твердо решила больше не смотреть в ту сторону – как в кинотеатре, когда идет фильм ужасов. Ты не смотришь на экран, когда происходит что-нибудь очень уж страшное. Ты чуть-чуть скашиваешь глаза в сторону – не очень далеко, чтобы никто не заметил, – и потом, когда тебя спрашивают, как ты могла такое смотреть, пожимаешь плечами и говоришь, что ничего, не так уж все было ужасно. Это была ее уловка – секретная уловка. Надо было рассказать о ней Шарон, потому что она все не могла оторвать взгляда от крови и мелких фрагментов ткани, медленно сползающих по ветровому стеклу.