Г.Б. Я никогда не слышал о бурной демографии как о ценности и цели Модерна. Далее, советский модерн вообще на первых этапах очень сильно экспериментировал с институтом семьи, считая его реакционным: коммуны, эмансипация женщины и проч. Стоит прочитать, например, "Проблемы культуры переходного периода" Троцкого. Мера всему — человек: если та или иная форма брака тормозит развитие человеческого потенциала, то надлежит вмешаться, если же брак необходим для развития личности — то другой подход. Что главное — женщина стала считаться человеком.

Д.Т. Не была ли концепция демократического правления дискредитирована еще в XVIII веке? А пресловутое равенство людей, понимаемое по-модернистски, — не обернулось ли новым рабством в виде империалистического колониализма? И как можно сравнивать политтехнологическую уловку "демократических выборов" (одно из важнейших "завоеваний" Модерна) с господствующим в Неоленде подлинным равенством людей перед Богом-Творцом?

Г.Б. Для Премодерна (феодализма) вовсе не характерна идея равенства людей перед Богом-Творцом: клерикалы, рыцари, крепостные — все эти социальные статусы переходят по наследству и без какой-либо свободы. Какое уж тут равенство! Фашистские интеллектуалы ХХ века, такие как Эвола или Серрано, справедливо замечают, что Средневековье есть пора, когда формально было принято христианство, но реальная жизнь во многом строилась на варварском, языческом, чуждом христианству понимании человека. В социальной практике Европа начала становиться христианской, как ни парадоксально, лишь начиная с Французской революции.

Д.Т. Вы упрекаете феодалов Неоленда в наследственном отсутствии равенства перед Богом. Но ведь выпестованные Модерном олигархические воротилы, передавая свои финансовые империи по наследству разбитным потомкам, гоняющим на "Ламборгини" по Швейцарии, оказались куда хуже феодалов, "сметенных ветром Истории". Потому что, во-первых, сохранили для своих целей обветшавший было институт социальных каст, а во-вторых, сами при этом отказались от всякого понятия "служения Высшему", обойдясь как без служения, так и без Высшего.

Не очевидно ли, что нынешние финансово-идеологические "творцы Катастрофы" являются плодом и средоточием именно идеологии Модерна, в которой весь мир и все человечество вот уже несколько веков мыслятся как "мастерская" — не Бога, но "мастера", такого же человека, как мы, но обуянного неразглашаемым планом по "улучшению" и "осовремениванию" человека, когда-то созданного по образу Божьему?

Г.Б. Вы во многом правы: европейский Модерн связывается все-таки не с Ватиканом, а с масонским движением, ничего не поделаешь. Ватикан слишком долго был реакционной силой, хотя после Второго Ватиканского собора он попытался освятить Модерн и впрячься в процесс, христианизировать его.

Д.Т. Если все-таки предположить, что проклинаемое Кургиняном Новое Средневековье настанет, — что же мы увидим? Если "Неоленд" победит, мы увидим прежде всего возвращение Сверхъестественного в наш мир — мир, за долгие века господства "жюльверновского" Модерна начисто атрофировавшего свое чувствилище зыбкого и завораживающего "Чудесного", разлитого в Божьем мире.

Г.Б. О да, это уже происходит. Всяческие ролевые игры, параллельная реальность, "эльфы и гномы", техники наркотизации и ухода от реальности, антихристианский New Age, бутафория на бутафории, безграничное проникновение иллюзий и низведение Человеческого до уровня пластмассового компьютерного персонажа. Но поймите: не на евхаристию позовут землян ротшильды и рокфеллеры!

Д.Т. Мы увидим возвращение "победительной страсти" Героя, жертвенного рыцаря, члена ордена, который сметет политкорректную пошлость "последних людей" и выправит реальность, посмев назвать белое белым, а черное черным. Если есть неравенство — а ведь именно оно де-факто правит миром! — то честнее, когда вверху стоит Герой, а не клерк и не "денежный мешок".

Мы станем свидетелями возвращения в мир Красоты, которой преимущественно и служит рыцарь и которая по определению недоступна, проистекая из неравенства и несправедливости. Сейчас же вся красота отдана на потеху маркетологам из супермаркета, которые по опросам фокус-групп выясняют, какие мордочки котят наиболее коммерчески привлекательны для жующего попкорн зрителя.

Г.Б. Совсем не факт, что в Неоленде возникнет какой-то вариант рыцарства. Увы, в современных условиях куда реальнее столкнуться с явлением "Фашизм 2.0", с абсолютным культом "избранных" в противовес "унтерменшам". Куда запишут нас с вами, как думаете?

Да, в Премодерне (при классическом феодализме) рыцарство могло быть очень узким, но работающим каналом вертикальной мобильности: я — сын крестьянина, пошел на войну, не побоялся смерти, добился побед, за что я и мои потомки удостоены дворянского звания нашим сюзереном. Но в Неоленде, когда эксплуататоры и господа человечества объединятся в транснациональный союз против угнетаемых, войн уже не будет, будут лишь карательные операции против робин гудов — причем последние будут интерпретироваться через тотальную промывку мозгов исключительно как "террористы". Соответственно, коли нет войн, то не будет и канала вертикальной мобильности, даже рыцарского.

Д.Т. Мы увидим отказ от изматывающих гонок — за "прогрессом", за "рождаемостью", за "ростом ВВП", за "развитием" — на практике всякий раз означающих лишь бесконтрольное увеличение прибылей нуворишей, которые готовы делать деньги на всем: от барреля нефти до детского питания. Мы увидим конец самих денег и конец власти капитала. В Новом Средневековье деньги никогда не будут иметь той же значимости, как в нынешнем модернистском "мире чистогана, в котором можно купить всё", и даже дух человека имеет свою цену.

Г.Б. Страшась "денежных мешков", вы готовы отказаться от всяческой идеи прогресса. Однако не следует великую идею развития так огульно сводить к наполнению брюха богачами и массой. Самые великие рывки Модерна были совершены в условиях всеобщего аскетизма — начиная от первичного накопления капитала и огораживания в Англии (пуритане) и кончая советской индустриализацией и космическим проектом в шарашках, в послевоенной голодной стране.

Вы спешите отказаться от денег. Однако в Неоленде мы очень быстро поймем, что капитализм куда прогрессивней (нео)феодализма, ибо хотя бы принимает равенство людей перед лицом рынка, дает всем право работы и т. п. В Неоленде же право считаться человеком, а не собакой, уже даже невозможно будет купить — оно будет закреплено наследственно за избранными кланами и кастами.

Д.Т. Мы разглядим подлинную сущность цивилизации Модерна — этого "совершенного муравейника", выстраиваемого под надзором Великого Инквизитора. Мы увидим, как главный миф Модерна — миф о том, будто Человек есть мера и цель, и высшая стадия восхождения исторического Духа — обрушится под собственной ложью и гордыней, и на знаменах восставших народов вместо масонских триколорных полос, воспевающих земное, слишком человеческое "благо", вновь воссияет лик Бога.

Г.Б. Вы патетически выдумываете за Модерн его "главный миф" о "подмене Божественного человеческим". Однако человек как мера и цель — это не Модерн, а сама суть христианства, ибо Вторая Ипостась Троицы — Бог-Сын самоумалился (кеносис) до того, чтобы спасти нашу грешную природу, чтобы претворить несовершенную тварь, обожить её. Вопрос в том, какой человек есть мера и цель: человек здесь-и-сейчас, со всеми своими слабостями, или же Человек, восходящий до идеального, изменяющий себя, свою природу, дабы стать богом.