Убедить мистера Шифнела, которого совершенно ослепило видение неописуемых богатств, оказалось совсем нетрудно. Однако мистер Миммз продолжал враждебно относиться к этому замыслу, и прошло немало времени, прежде чем план этот стал представляться ему более разумным. Его брату с приятелем пришлось убеждать его почти час, пока он не согласился хотя бы одолжить повозку для поездки в Хитчин; собственно говоря, именно раздумья о том, что, если он откажется принять участие в заговоре, то потеряет право на долю в возможной добыче, помогли ему с ворчанием включиться в осуществление их планов. Двое же других тем временем принялись толковать и совещаться и приняли затем несколько решений, главным из которых было: Ливерседжу оставаться пока что в тени, а Шифнелу, которого герцог не знает, приступить к действиям.

А герцог, пребывая в счастливом неведении по поводу замыслов, что плелись против него, большую часть пути в Хитчин репетировал со своими юными попутчиками те роли, которые, как он решил, им надлежит играть. У него не было ни малейшего желания рисковать и снова подвергать себя унизительным подозрениям со стороны трактирщиков, а он предвидел, что присутствие молодой незамужней леди в его обществе потребует некоторых объяснений. Лучшее объяснение напрашивалось само собой — Том и Белинда, брат и сестра, путешествуют, чтобы повидать друзей, под присмотром наставника Тома и, конечно, горничной Белинды, которая подхватила на дороге какую-то хворь и которой пришлось поэтому отстать. Идея о том, что мистер Руффорд будет выступать в роли его наставника, показалась Тому невероятно забавной, и в течение некоторого времени он только и мог, что покатываться со смеху. Однако придя немного в себя, он вдруг понял, что Хитчин располагается слишком близко к Шеффорду, откуда он сбежал от своего настоящего наставника, и это неудобное обстоятельство навело его на мысль, что неплохо бы назваться каким-нибудь чужим именем. Таким образом они с Белиндой пытались развеять дорожную скуку, ссорясь по поводу различных имен, что приходили на ум. К тому времени, когда они добрались до трактира «Солнце», им только-только удалось достигнуть согласия.

Хозяин «Солнца» выслушал историю, поведанную, герцогом почти без удивления. Возможно, перебранка вполголоса между Томом и Белиндой, которые все еще не могли что-то поделить, помогла хозяину поверить, что они действительно брат и сестра. Герцог договорился об отдельной комнате и совсем было уж собрался поздравить самого себя с преодолением первого препятствия, как Том, бродивший по трактиру и болтавший с одним из конюхов, примчался с новостью о том, что в Хитчине проходит ярмарка — с пляшущим медведем и Толстой Женщиной, и карликом, и всеми прочими развлечениями — от скачек верхом на пони до прыжков, чтобы достать высоко привязанные апельсины. Стоило только Белинде об этом услышать, как она захлопала в ладоши и, обратив сияющие глазки на герцога, начала умолять его отпустить ее туда, ибо никогда в жизни ей еще не позволяли побывать на ярмарке. Напрасно герцог напоминал ей о цели их приезда в Хитчин, она и слышать ничего не хотела о Мэгги Стрит, если тут можно было танцевать и получить в награду ленту, или наблюдать, как сильный пол борется, стремясь выграть головку сыра. Том присоединил свой голос к ее мольбам.

— О, пожалуйста, позвольте нам пойти, сэр! Конюх говорит, это просто расчудесная ярмарка, там можно фехтовать на палках с рукоятью и прыгать в мешках, и вечером, как только стемнеет, там будет большущий фейерверк! Мы ведь здесь в полной безопасности, и вы только представьте себе, конюх сказал, что сюда приходил толстый джентльмен и разыскивал меня, а ведь это, конечно, был Снейп! Конечно, конюх этого мне не говорил, потому что он не знает, что я — это я, но я-то могу догадаться! И лучше всего то, что он меня тут не нашел, и теперь, когда он уже ушел — с какой стати ему сюда возвращаться? Это было бы так здорово!

Герцог был не в силах противостоять умоляющим взглядам своих подопечных и покорно согласился — пока он будет предпринимать тщательные поиски Мэгги Стрит, они могут пойти на ярмарку. Он поручил Тому приглядывать за Белиндой и не опаздывать в трактир «Солнце» на обед в пять часов. Они в тот же миг исчезли.

Остальная часть дня прошла, по крайней мере для Джилли, на редкость бесцельно — Ему не удалось обнаружить ни малейших следов Мэгги Стрит. Когда же он вернулся в трактир обедать, ему пришлось нанять там отдельную комнату для Белинды, сославшись на то, что друзья, к которым, по его же собственным словам, он ее сопровождал, все заболели корью и не могли принять ее у себя в доме. После этого ему стало ясно, что, если он хочет видеть своих юных друзей за столом, ему придется погрузиться в водоворот ярмарки, чтобы найти их. Он чувствовал себя слишком усталым, чтобы получать удовольствие от шума и веселья, царивших там, и был вынужден признаться самому себе, что среди привилегий, предоставляемых его положением, одним из главных преимуществ является полная неприкосновенность и защита от зазывающих балаганщиков и толкающихся разносчиков — все они казались ему слишком разгорячены и навязчивы. Белинда, которую он вскоре разыскал, следила за ходом соревнований: «гонки на-тачках-вслепую-наперегонки» — Том принимал в них участие, стремясь получить в награду обещанный приз — кнут с рукояткой из китового уса. Белинда сосала большой леденец на палочке, а вокруг нее слишком старательно увивались два неотесанных мужлана — казалось, они изображали из себя разносчиков, так; как в руках у них была пестрая коллекция из лент, апельсинов, сладостей и игрушек, и все это они поспешили предложить девушке, как только герцог присоединился к ним. Белинда ласково поблагодарила их и сообщила герцогу, что она получила от всего здесь невероятное удовольствие, и единственным ее разочарованием было неприятное поведение Тома, который пообещал «вывести на чистую воду» доброго джентльмена, который совсем было уж собрался отвести ее в один из павильонов — посмотреть театральное представление.

— Белинда, — терпеливо начал Джилли, — вы не должны… Право же, вы не должны уходить с незнакомыми людьми только потому, что они обещают вам шелковые платья или что-то в этом роде!

— А он и не обещал, — ответила Белинда, широко открыв глаза. — Он звал посмотреть представление.

— Именно это я и имею в виду!

— О! — задумчиво произнесла Белинда, сося леденец.

Герцог не почувствовал, что произвел своими словами на нее большое впечатление, но, так как внимание ее оказалось прикованным к завершающему этапу гонки на тачках, было совершенно очевидно, что продолжать сейчас не имеет смысла. Казалось, она не держала на Тома зла, потому что, как только стало ясно, что выиграет гонку именно он, она уронила все свои гостинцы и радостно захлопала в ладоши. Скоро Том подошел к ним, размахивая своим кнутом, а лицо его было все в потеках патоки — ею были вымазаны булочки, развешенные на бечевках, за которыми должны были подпрыгивать соревнующиеся. Он сказал, что провел самый замечательный день в своей жизни и что вернется в трактир, как только соберет все свои многочисленные покупки и призы.

— И мы ведь можем вернуться сюда позднее, чтобы посмотреть фейерверк, правда? Мы можем? — упрашивал он.

— Да, да! И танцы! — воскликнула Белинда, в восторге щелкая пальцами.

Когда две пары глаз с мольбой уставились на него, герцог понял, что вновь не в силах отказать им и сказать «нет», как бы ему это ни хотелось. Он в своей жизни повидал немало фейерверков, и смотреть на этот не имел ни малейшей охоты. Он слишком устал от ходьбы по городу в поисках Мэгги Стрит; он не любил находиться в толпе, с некоторым чувством стыда он понял, что между ним самим и мистером Еду-сам-не-знаю-куда было некоторое различие. Он уже признался себе, что вкусы у него чересчур утонченные, а потому старался на предложение Тома вызвать в себе энтузиазм. Услышав разрешение. Том похватал свои призы, а герцог предложил Белинде руку и повел ее прочь с ярмарки по направлению к трактиру. Никто из них не обратил внимания на неброскую фигуру мистера Шифнела: этот умудренный жизнью джентльмен старался не попадаться Белинде на глаза.