В ту пору и произошла примечательная история с корнеплодами, о которой я должен рассказать несколько подробней.

Проходивший в марте 1925 года в Архангельске десятый губернский съезд Советов указал на «ясно наметившийся животноводческий уклон» в сельском хозяйстве Архангельской губернии и подчеркнул важность проблемы кормовой базы. В частности, съездом рекомендовалось культивировать корнеплоды, которыми в губернии пренебрегали и которых крестьяне не сеяли. Считалось почему-то, по какой-то обветшалой традиции, что разводить корнеплоды, в том числе и очень выгодный турнепс, ни к чему и даже просто невозможно на Севере.

Тогда за пропаганду разведения в губернии турнепса и других корнеплодов взялась редактируемая Ершовым газета «Волна». Сговорившись с госсельскладом, имевшим большое количество семян корнеплодов, редакция «Волны» разослала всем кружкам рабселькоров в губернии пакеты с семенами и инструкции по посеву и уходу за посевами.

Рабселькоры живо откликнулись на этот почин и осенью собрали отличный урожай турнепса, отдельные корни которого достигали семи с половиной килограммов.

На будущий год посевы турнепса расширились, и, следуя примеру архангельской «Волны», центральная «Крестьянская газета» разослала селькорам семена корнеплодов по двум тысячам адресов.

Центральные газеты «Правда», «Известия», «Беднота» на своих страницах высоко оценили инициативу и опыт архангельской «Волны» по внедрению корнеплодов в практику сельского хозяйства и отметили добрую работу её редактора. В апреле 1926 года Дмитрия Ершова переводят в Орёл для редактирования там губернской газеты, а в августе того же года Дмитрий Алексеевич получает от ответственного секретаря газеты «Правда» Марии Ильиничны Ульяновой такую телеграмму: «Орловская «Правда» Ершову. Состоялось постановление ЦК о переводе вас «Правду», ждем срочно, телеграфируйте. Ульянова».

Семь лет, которые в дальнейшем Дмитрий Ершов провёл, работая под непосредственным руководством Марии Ильиничны, сперва в «Правде», где он был заведующим отделом «Рабочая жизнь» и «Железным фондом» рабселькоров для оказания им в случае нужды материальной помощи, потом в ЦКК ВКП(б), а позже в Бюро жалоб Комиссии советского контроля при Совнаркоме в качестве заместителя Марии Ильиничны, стоявшей во главе Объединенного бюро жалоб (ОБЖ) народных комиссариатов РКИ СССР и РСФСР, оказались для него прекрасной жизненной школой. Даже само по себе общение с таким кристально-чистым, государственно мыслящим и душевным человеком, каким была Мария Ильинична Ульянова, дали Дмитрию Ершову неизмеримо много.

Мариэтта Шагинян, часто бывавшая в бюро жалоб и глубоко вникавшая в его работу, в одном из своих очерков, напечатанном в «Известиях» в июне 1933 года, назвала бюро жалоб «университетом Ильича». В этом университете «ректором» была сестра Ильича. И она свято хранила ленинские заветы, делая их краеугольным камнем в здании этого истинно народного «университета».

Работе бюро жалоб Мария Ильинична отдала свои последние годы жизни. Тут же, в рабочем кабинете, и оборвалась эта чудесная жизнь.

Вот как описывает эти тяжкие часы Дмитрий Ершов в своей книге, посвященной Марии Ильиничне: «7 июня 1937 года Мария Ильинична пришла в бюро жалоб с Московской областной партконференции уже в девятом часу вечера. Мне показалось, что она была несколько возбужденной, но в хорошем настроении, выглядела бодрой, улыбалась, шутила. Её секретарь Люба Новосёлова вышла куда-то, а Мария Ильинична хотела чаю и в поисках Любы заглянула во все комнаты, занимаемые бюро жалоб в первом этаже дома Совнаркома СССР. Направляясь в свой кабинет, она сказала:

- Где может быть наша Люба?

И запела:

Потеряла я колечко,

Потеряла я любовь…

- А вот и она идёт, - говорю, - да ещё и с чаем. Не иначе, как научилась мысли на расстоянии читать!

Я и помыслить не мог в тот момент, что так скоро оборвётся жизнь этой выдающейся дочери великого русского народа, самоотверженно боровшейся за его свободу и счастье, за коммунизм. Не успел я закончить беседу с одним из активистов бюро жалоб, как пришла Люба Новоселова, бледная, чрезвычайно взволнованная.

- С Марией Ильиничной плохо, - с трудом выговорила она.

Попросив посетителя обождать, я побежал в кабинет М.И. Ульяновой. Она сидела за письменным столом, опустив голову на руки. Её лицо побагровело от прилива крови.

- Что с вами? - спросил я.

Ответа не последовало. Мария Ильинична была в бессознательном состоянии.

Немедля звоню в кремлёвскую больницу и Н.К. Крупской. Врачи и Надежда Константиновна приехали через несколько минут.

Марию Ильиничну уложили на диване в её рабочем кабинете».

Мария Ильинична умерла пять дней спустя на том же диване в своём рабочем кабинете, на который её уложили сразу после кровоизлияния. Жизнь её оборвалась на полном рабочем ходу - прекрасная жизнь, образец служения делу своего народа до последнего вздоха.

Легко понять чувства Дмитрия Алексеевича Ершова, кончающего свою книгу «Большой друг рабселькоров» словами: «Я счастлив тем, что до самой смерти Марии Ильиничны был её ближайшим сотрудником и заместителем по должности, пользовался её доверием и уважением. Это были лучшие годы моей жизни».

Кроме посвященной Марии Ильиничне книги «Большой друг рабселькоров», Дмитрий Ершов написал о ней ещё одну книгу - «Мария Ильинична Ульянова». Обе они лежат предо мной. Читаю дарственную надпись: «Старому другу…» Да. Вот оно как бывает в жизни. Старый друг… Пожалуй, даже дважды друг -двадцатых годов и сегодняшний.

Очень своеобычной и примечательной фигурой среди архангельских писателей был Степан Писахов. Впрочем, был он не только писателем, но и сказочником, и живописцем, и путешественником.

Чтобы сразу дать представление о том, каков Степан Писахов, приведу одну его небольшую сказку «Как поп работницу нанимал»:

«Тебе, девка, житьё у меня будет лёхкое, - не столько работать, сколько отдыхать будешь!

Утром станешь, ну, как подобат, до свету. Избу вымоешь, двор уберёшь, коров подоишь, на поскотину выпустишь, в хлеву приберёшь и - опи-отдыхай!

Завтрак состряпашь, самовар согреешь, нас с матушкой завтраком накормишь и - спи-отдыхай!

В поле поработашь али в огороде пополешь, коли зимой - за дровами али за сеном съездишь и - спи-отдыхай!

Обед сваришь, пирогов напечёшь, мы с матушкой обедать сядем, а ты - спи-отдыхай!

После обеда посуду вымоешь, избу приберёшь и - спи-отдыхай!

Коли время подходяче, в лес по ягоду, по грибы сходишь, али матушка в город спосылат, дак сбегашь. До городу - рукой подать, и восьми вёрст не будет, а потом - спи-отдыхай!

Из «города прибежишь, самовар поставишь. Мы с матушкой чай станем пить, а ты - спи-отдыхай!