– Кто об этом знает, Вайнона? Кто в доме об этом знает? – резко спросила она.

– Хайди знает. Она как раз вошла в комнату, когда я открыла ящик. Знает и еще кое-кто, но они держат рот на замке. Я им велела не пугать других девушек.

– Хорошо… хорошо. Ты правильно сделала.

Бриони снова посмотрела на Жинелль, затем перевела взгляд на Томми. Когда она заговорила, голос ее дрожал:

– Почему они это сделали, Томми? Почему?

Впервые за многие годы Томми видел, что Бриони трясет от бешенства.

– Не знаю, Бри. Но думаю, что очень скоро мы все узнаем. Это своего рода послание. Сейчас главное – выяснить, кто отправитель.

Бриони кивнула и снова уставилась на останки Жинелль. Затем она произнесла с расстановкой:

– Да, Томми, мы выясним, кто отправил нам это послание. И как только я узнаю, кто это, я его уничтожу. Я лично. Никто, слышишь, никто не смеет трогать меня или моих близких. Пусть этот отправитель молится Богу, потому что, когда я доберусь до него, уже никто не сможет ему помочь!

А Молли расчесывала волосы Розали. Раньше их стригли коротко, чтобы избавиться от вшей. Сейчас у Розали была шикарная шевелюра из густых белокурых кудряшек. Это Бриони настояла на том, чтобы Молли позволила волосам девочки спокойно расти.

– Рози, дорогая, ты можешь немного посидеть спокойно? Розали ерзала на стуле, вертя головой во все стороны и издавая тихие утробные звуки, которые выводили Молли из себя.

На кухню вошла Эйлин, и мать улыбнулась дочери. Эйлин исполнилось уже двадцать восемь лет, и здоровье ее постепенно налаживалось. Ее нервная система по-прежнему была слабовата, но она хотя бы перестала убегать из дома и нести всякую чушь. У нее даже появился ухажер, друг Абеля, который водил ее на прогулки и жадно слушал ее болтовню. Он был, правда, намного старше Эйлин, но Молли не возражала против их дружбы. Эйлин требовался мужчина основательный и серьезный, который смог бы заботиться о ней.

– Я чудесно провела время, мама. Джошуа возил меня в Бау. Мы гуляли по рынку, а потом перекусили. Я купила себе отрез ткани, думаю вот сшить себе платье.

Молли поразили слова дочери. Хотя Эйлин всегда отличалась чистоплотностью, выглядела она все же неряшливо из-за своего безразличия к одежде. Поэтому желание дочери сшить себе платье обрадовало Молли.

– Но Бриони постоянно предлагает тебе деньги, чтобы ты купила себе что-нибудь, симпатичное, а ты всегда отказываешься.

Эйлин взглянула на мать.

– Я ничего не хочу брать у Бриони. Большое спасибо. Я понимаю, что она старается мне помочь, но лишь подумаю, каким путем заработаны ее деньги…

– Хорошо, Эйлин, дорогая, оставим эту тему. Ты сама сошьешь себе что-нибудь.

Молли тяжело вздохнула. Дело Бриони до сих пор оставалось больной темой для Эйлин. Молли же, которая изначально выступала ярой противницей того, чем занималась ее дочь, теперь превратилась в ее сторонницу. Девочка смогла выбить из Дамасов приличную сумму и превратить ее в целое состояние. К тому же Молли больше не отрицала, что отчасти виновна в падении обеих дочерей. Правда, слово «падение» совершенно не годилось для описания теперешней жизни Бриони.

– Керри не приходила? – спросила Эйлин.

– Честно говоря, я думаю, что она уже забыла дорогу домой с этой своей работой!

Молли вовсе не хотела обидеть Эйлин, которая вообще не работала, полностью находясь на иждивении сестры, хотя порой ее лицемерие раздражало Молли. Эйлин отказывалась от денег Бриони, но у нее даже не возникало мысли устроиться на работу и самой зарабатывать на жизнь. Но Молли не собиралась затрагивать эту тему – Эйлин только недавно пошла на поправку, и мать боялась, как бы у нее снова не случился нервный срыв.

На пороге появилась Бернадетт.

– Берни, Керри приходила домой?

– Мам, я слежу не за ней, а всего лишь за ее платьями. Она, возможно, осталась у кого-нибудь переночевать.

Берни налила себе чаю и хитро улыбнулась. Она прекрасно знала, у кого осталась ночевать Керри, но предпочитала молчать об этом.

– Как прошел вчерашний вечер? Успешно?

– О, более чем. Публика ревела от восторга. Только вот Бриони куда-то вызвали посреди вечера. Она выглядела встревоженной. Я так думаю, в одном из ее заведений случилась заварушка.

Молли отложила расческу.

– Что ты имеешь в виду? Берни рассмеялась.

– Послушай, перестань волноваться. Ты же знаешь Бриони. Она запросто справится с любой проблемой. Жаль только, что она пропустила большую часть вечера. Ой, мам, ты не представляешь, какие там были люди! Такие богатые! А какие у них наряды!.. Там даже воздух здорово пахнет! И титулованные особы были. Бриони сколотит чертову кучу денег!

Молли с довольным видом отхлебнула чаю. Теперь она жила в тени Бриони, ей нравилось, что ее дочь стала известной, нравилось, что люди говорят о ней с благоговением. Ее любили и боялись, и, как считала Молли, так тому и следовало быть.

Эвандер посмотрел на лежавшую рядом с ним в постели девушку, и его сердце сжалось. Что, черт возьми, он натворил? Она ведь еще совсем ребенок, несмотря на пышную грудь и великолепный голос. Она – белая женщина. И он провел ночь с белой женщиной!

«Что ж, теперь держись, – шептал ему внутренний голос. – Если это выплывет наружу, скандал будет еще почище, чем в Штатах. Почему-то связь между белой женщиной и чернокожим мужчиной приводила людей в бешенство. Эвандер думал, что умрет, так и не узнав, каково же провести ночь с белой женщиной. О нет, ему приходилось спать с белыми женщинами и раньше, с бедными белыми проститутками, которые опускались на самое дно, – лишь такие соглашались продавать свое тело чернокожим парням.

Все эти разговоры о неграх, о том, как негры замечательно танцуют, какая у них природная пластика… Белым нравится твоя музыка, твои душевные песни, нравится вращаться в обществе чернокожих музыкантов, потому что это модно, но если белые узнают, что ты спишь с кем-нибудь из их женщин, то они превращаются в стаю хищников. Как там сказал этот парень – Шекспир, что ли? Черный баран, покрывающий белую овцу. Что ж, именно это Эвандер и сделал. И, боже, как же ему это понравилось!

Ночь, проведенная с Керри, стоила всего того, что может обрушиться на его голову. Аромат ее кожи, шелк черных волос – такого еще никогда не случалось в его жизни. К тому же она оказалась девственницей, и это тоже было замечательно! Девственница! В темноте прошедшей ночи он был так поглощен своим желанием обладать ею, что совершенно не думал о последствиях. Сейчас, когда спящая девушка лежала возле него и солнце начало пробиваться сквозь занавески, ему стало страшно. Однако желание снова обладать ею превозмогало страх.

– Эвандер, любовь моя, иди ко мне!

Он взглянул ей в лицо и увидел, что девушка смотрит на его набухающий член таким же зачарованным взглядом, каким он смотрел на ее прекрасное тело. Ее длинные белые пальцы гладили все его тело, ласкали его мужскую плоть. Он громко застонал и начал ласкать в ответ ее большие белые груди с розовыми сосками, покрыл поцелуями ее живот и понял, что пропал, что ни сейчас, ни впредь он не сможет устоять перед властью ее тела. Разум полностью отключился, и пучина страсти поглотила Эвандера.

Бриони и Томми обедали, но Бриони лишь рассеянно размазывала еду по тарелке.

– Вчера мы имели оглушительный успех, Бри.

Она кивнула:

– Да, хорошо все прошло. Керри была великолепна.

– Послушай, Бри, как говорится, слезами горю не поможешь.

Она покачала головой:

– Каждый раз, когда я думаю о том, что случилось с Жинелль, я вся закипаю от злости. Не могу просто сидеть сложа руки и ждать очередной подлости. А вдруг они решат причинить вред кому-нибудь еще из наших девушек?

– Мы усилим охрану. Черт возьми, Бри, да в наши дома сейчас даже муха не сможет залететь незамеченной.

– Я думаю, мы должны все рассказать девочкам. Они вправе знать об этом.