Потом Рамананда добавил:
— На протяжении жизни многое может пойти не так, причем чаще всего это и случается.
Мне показалось, что он имеет в виду себя.
Мы решили приступить к урокам на следующий день. Тем временем Рамананда пригласил меня пообедать с ним, потом мы пили чай и под конец я познакомился с остальными членами коммуны. Среди них был один пожилой индийский господин, пациент Рамананды. После несчастного случая его наполовину парализовало, и Рамананда взялся научить его ходить снова.
— Неужели это возможно? — спросил я, глядя, как бедняга с трудом волочит левую ногу, а левая рука бессильно болтается.
— Конечно. Главное, убедить разум в этой возможности, — сказал Рамананда и пригласил меня присутствовать на занятиях.
Рамананда был строг до жестокости. Он непреклонно заставлял беднягу, страдающего от боли, делать маленькие шажки и постоянно наклоняться, касаясь правой рукой носка левой ноги и наоборот.
После сеанса он рассказал, как Айенгару удалось вылечить двадцатидвухлетнего сына своего друга, который, умирая, взял с него слово поставить юношу на ноги. Тот после аварии передвигался в инвалидной коляске. Айенгар поднял юношу с кресла, велел Рамананде удерживать его в вертикальном положении, а сам встал у больного за спиной и, тыкая тростью ему в спину, начал подталкивать вперед. Он бранил юношу, кричал, осыпал угрозами (ученики решили, что наставник свихнулся) и все толкал его, пока тот мелкими шажками не пересек комнату.
— Я сдержал обещание, — сказал великий учитель и ушел.
— Секрет в освобождении разума от оков научных истин, которые его ограничивают и программируют, — объяснил Рамананда. Он рассчитывал через месяц-другой вернуть старому индийцу радость передвижения без палочки.
Этот день оказался исключительно полезным. Я составил мнение о Рамананде, он мне понравился, но печаль его меня тревожила. И у него тоже сложилось представление обо мне. Причем, как мне показалось, верное представление, потому что на следующий день первый урок он начал с замечания, что я глубоко зажат, непрерывно рассуждаю и взвешиваю, а в таком состоянии о занятии йогой нечего и думать.
Так. Но что же нам делать?
Прежде всего, я должен научиться упражнению на расслабление, с которого надо начинать каждое занятие. Он велел мне лечь на спину с закрытыми глазами, с ладонями, обращенными кверху. «Бог иногда роняет с неба маленькие золотые самородки, не упусти их», — сказал он, и эти самородки я вспоминаю до сих пор, когда ложусь на землю для этого упражнения или просто смотрю на облака. Рамананда учил меня технике релаксации, и это улучшало мое самочувствие.
— Ляг, расслабься, забудь о заботах, расслабь мышцы, распусти затянутые узлы. Дыши глубоко. Почувствуй свое дыхание; прислушивайся к тому, как оно проникает во все твое тело, предплечья, кисти, ноги, как это дыхание очищает, уносит все ненужное, исцеляет. Представь, что твое дыхание выметает из организма все нечистое. Позволь своему телу погрузиться в пол, освободи все органы, представь, что твои почки удобно расположились на полу. Позволь своей плоти соскользнуть с костей, и в уголках твоих глаз зародится глубокая радость. Ты свободен, тебя баюкает на коленях Мать-Земля. Оставайся в мировом пространстве, ничего не делая, не говоря, не думая. Избавься от комка в горле — обиды на то, чего тебе не удалось сделать. Вот он тает, исчезает, и ты счастлив, пусть даже и не понят. Это ты, со всей своей энергией, отпускаешь все, что занимало место в твоем теле, но уже ему не принадлежит. Прочь, прочь…
Четверть часа я провел в этом расслабленном состоянии. При этом некая часть моего разума все-таки не могла отключиться и перестать рассуждать. Потом Рамананда начал учить меня некоторым асанам — йоговским позам, которые, по его мнению, могли помочь мне с моей грыжей. Я болтался в воздухе, головой вниз, подвешенный на лямке, закрепленной на потолке, делал стойку у стены.
Вскоре я понял, что метод Айенгара, который так нравился Рамананде, вовсе мне не подходит. Великое изобретение Айенгара, как объяснил Рамананда, заключалось в том, что он первым в йоговскую практику ввел приспособления — пояса, лямки, подушки, стулья, деревянные чурки для опоры. То есть прямо противоположное тому, что я хотел. Я-то представлял себе, что для занятий йогой не нужно ничего, кроме собственного тела и свободного местечка, и от всех этих приспособлений меня просто воротило!
Более тридцати лет каждое утро я пробегал по несколько километров — это был мой способ медитировать. В путешествиях мне было достаточно иметь для этого пару кроссовок, майку и шорты: я мог совершать свои утренние пробежки где угодно, иногда, скажем так, в экстремальных условиях, как в Северной Корее, где приставленным ко мне агентам приходилось следовать за мной на машине по аллеям парка.
С этими же приспособлениями я бы не смог заниматься йогой, где захочу. Выходит, это не для меня. Но раз я договорился с Раманандой о недельном курсе, то остался, и хорошо сделал. Если бы я тогда, после первого же часа, прервал занятия, я бы очень многого лишился. Все в моей жизни пошло бы по-другому, да и продолжение этой книги было бы совсем другим.
За неделю в состоянии полупарализованного пожилого господина наметились значительные улучшения. Это укрепило мою убежденность в том, что сознание (для меня источник смятения и возбуждения) — это источник невероятной силы, в существование которой я все больше верил, той силы, что способна влиять на материю.
На этой неделе Рамананда рассказал мне о семинаре, посвященном необычной теме, «Йога и звук», который он должен был провести вместе с одним музыкантом из Калькутты в ашраме своего гуру в Пенсильвании. Как мне объяснил Рамананда, они хотели изучить возможное лечебное действие асан в сочетании с классической индийской музыкой. Это меня заинтересовало; заодно хотелось познакомиться со Свами Даянандой, знатоком Веданты и того, что прошло мимо меня за годы жизни в Дели, а именно, индийской философии.
Семинар должен был начаться через несколько недель. Недолго думая, я попросил Рамананду записать меня.
Из Сан-Франциско я отправился в Нью-Йорк на свидание с «ремонтниками». Результаты обследований были готовы через неделю: мне подарили еще один кусочек вечности. На следующий осмотр предстояло явиться через три месяца. Примерно к этому времени заканчивался семинар Рамананды в Пенсильвании. Все сходилось.
Я использовал время, чтобы сделать передышку, успокоиться, почитать немного о йоге и особенно о древней практике «музыкотерапии». Недавно она пережила свое второе рождение и стала модным направлением альтернативной медицины. В Соединенных Штатах есть уже примерно полсотни школ, где преподают музыкотерапию, и около сотни центров, в которых при помощи музыки лечат ряд функциональных расстройств, к примеру, мигрень, ожирение, насморк.
Мысль о том, что звук обладает огромной и таинственной силой, стара, как сам человеческий род, и не случайно в разных мифах о сотворении мира, начиная с библейского, о звуке говорится как о начале начал, источнике всего сущего: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог», — читаем мы в Евангелии от Иоанна.
Для индийцев таким звуком является слог «Ом», изначальный звук, тот, в котором соединяются все звуки. Тот звук, в котором Брахман, Абсолют, проявляется до того, как проявиться в форме. Вот и для современной науки Вселенная началась со звука: Большого Взрыва.
Предполагаемая Божественная природа звука привела к тому, что во многих древних цивилизациях человек видел в звуке связь с богами. Колокола, колокольчики, цимбалы, барабаны и гонги до сих пор присутствуют в церемониях разных верований, а бубны, раковины и рога до сих пор используются шаманами всех континентов для контакта с духами.
В культуре различных народов есть легенды, согласно которым звуком (если научиться управлять его мощью) можно убить или воскресить человека, вызвать дождь или бурю, сотворить образы из ничего или раздробить материю — как случилось со стенами Иерихона.
