— Наша медицина восходит к Будде, — написано во всех книгах, которые я купил. Я полагал, что это так, для красного словца, но это подразумевалось буквально. Я прочел эти книги, и все, что сначала мне показалось абсурдным, становилось логичным с точки зрения буддизма.

С этой позиции причины всех болезней, как психических, так и телесных, коренятся в одном — в невежестве. Незнание «я» порождает страдания, которые мучают человека от рождения до смерти. То же незнание порождает «три главных яда, отравляющих сознание». Желание, гнев и тупость — вот эмоции, ведущие к телесным заболеваниям. Только неуклонное следование нравственным правилам и постоянные медитации могут привести к освобождению от болезней. В этом смысле справедливо считать Будду основоположником медицины. Определив причину человеческого страдания и открыв средство от любой боли, Будда стал «Великим Целителем». Следовать его Пути, дхарме, — единственное подлинное лечение всех болезней.

С тибетской точки зрения, нет разницы между религией и медициной. И человеку, этому единству тела, сознания и духа, чтобы быть здоровым, надо просто быть благочестивым. Болезнь — это разлад, происходящий в сознании раньше, чем в теле. Поэтому для тибетцев лечение прежде всего дело духовное. Чтение мантр или множество земных поклонов действуют лучше, чем пилюля, запитая водой.

Мне интересно было разобраться в том, как, приспособив аюрведу к своему образу жизни и, особенно, к религии, тибетцы облекли в буддистскую форму основные представления индийской медицинской традиции. Таким образом, по сей день тибетская медицина подразделяется в общем на те же восемь направлений, что и аюрведа: лечение телесных заболеваний, детских болезней, женских болезней, душевных болезней, ранений и отравлений; затем омоложение, продолжение рода и афродизиаки. Используются те же лекарственные травы, что и в аюрведе, предпочтительно гималайские. В буддистском представлении о «трех ядах сознания» просматривается аюрведическая теория о трех различных типах индивидуальной конституции (вата, питта и капха), нарушение баланса между которыми для индийцев — причина всех болезней. Наконец, четыре фазы аюрведической практики (диагноз, определение причины, прогноз и лечение) отождествляются с Четырьмя Благородными Истинами буддизма: всё — страдания, их причины — страсти. Но можно положить конец страданиям, и для этого необходимо придерживаться Пути.

Чтобы завершить тибетизацию аюрведы, несколько веков назад приверженцы тогдашнего Далай-ламы добавили к различным воплощениям Будды еще одно — Будду Исцеляющего, которому приписывают авторство священных текстов Четвертой Тантры и способность излечивать страждущих. В действительности же это переложение с санскрита индийских текстов.

Будду Исцеляющего принято изображать сидящим в позе лотоса с телом синего цвета, частично прикрытым золотистой туникой. Поэтому его еще называют «Властелин Лазури». Перед ним большое блюдо с плодами, среди которых непременно должен присутствовать плод арура — плод здоровья. Ее невозможно отыскать сейчас, в эпоху всеобщего упадка, но когда новый Будда явится на землю, арура снова произрастет.

В одной из этих книг я прочитал, что, если медитировать перед этим Буддой, он источает «нектар здоровья»: «Излучения его сердца делают человека свободным от всех негативных мыслей и очищенным от невежества. Болезни уходят, и все три вида ментальных ядов нейтрализуются».

Это было именно то, что мне надо. За мою жизнь у меня было несколько тибетских картин, но ни одной с Буддой Исцеляющим.

Я сходил к старому художнику и спросил, не напишет ли он для меня такую «танку». Оказалось, что он занят заказами для строящегося монастыря Кармапы, но его ученик сможет выполнить мою просьбу. Карма Сихое, двадцатисемилетний борец за Свободный Тибет, голодавший сорок восемь дней перед китайским посольством в Дели, пообещал закончить работу за пару месяцев. Он попросил меня только об одном: перед тем, как поместить «танку» на фон из синей парчи, следовало «открыть» на обороте изображения Будды «три центра» — сердца, слова и разума.

Зная, что необходимое излучение должно исходить именно оттуда, я ответил согласием.

Я снова позвонил в институт Коедрака, но мне сказали, что врач еще не поправился. (Вскорости он скончался в возрасте семидесяти шести лет.) Для меня уже было не столь необходимо встретиться с ним. Дхарамсала и так успела дать мне достаточно много. Я получил благословение Кармапы, у меня был его красная ленточка, заряженная на долгую жизнь. Я заказал себе изображение Будды Исцеляющего, которое художник обещал мне переслать. Купил запас самых лучших благовоний, которые, помимо невероятных свойств, перечисленных на упаковке, обладали главным: их аромат навевал мне воспоминания о том мире и покое, которые сами по себе обладали «силой», а может быть, даже оказывали целительное воздействие.

Я сел на ночной поезд, и на рассвете мы подъехали к Дели. Поезд замедлил ход и отчаянно гудел людям, которые, присев на корточки, справляли нужду прямо на шпалах.

Затем мы миновали трущобы на окраине — скопище грязи, смрада и нищеты. Дети, козы, свиньи и вороны рылись в кучах пластиковых упаковок и гниющего мусора. Из прохладного и чистого вагона все это выглядело нереальным. Окно было будто экран телевизора, по которому шел бесконечный фильм ужасов. Так, возможно, думали и состоятельные индийцы, которые ехали вместе со мной и готовились к выходу. Их подчеркнутое равнодушие потрясало, напоминая о том, что мне всегда казалось черной прорехой в индуизме, — об отсутствии сострадания.

Я понимал, почему в прошлом многие индийцы из низших каст обратились в буддизм и почему впоследствии намного больше индийцев приняло ислам.

«Никогда не возвращайтесь в прошлое, а еще… — говорят индийские мудрецы, — не стоит искать сегодня тот миг радости, который посчастливилось пережить вчера».

Но прошлое всегда для меня таило особое очарование, и как же было устоять перед искушением вернуться на Ко Самуй — остров у восточного побережья Таиланда, где я провел прекрасные дни, когда там еще не было ни туристов, ни «прогресса». Теперь для меня появлялась возможность очистить свое нутро от всех лекарств, ядов и прочей дряни, более или менее радиоактивной, которой я был напичкан. Леопольд, я не видел его со времени визита к Далай-ламе, хотел с размахом отметить мое возвращение в мир и забронировал два бунгало в Центре Здоровья. Там пользовалась успехом модная процедура — колонотерапия — промывание толстой кишки.

Многие с восторгом рассказывали о «наглядных» результатах этой процедуры (все настаивали именно на слове «наглядные»!). Они в упоении описывали, как под воздействием недельного голодания и ежедневных клизм кишечник извергает длинные черные полосы какой-то гадости («остатки ядов и токсинов, накопленные за годы»). Это забавляло меня. Занятно было слышать, как взрослые люди по-детски упоенно сообщают о своих испражнениях, употребляя «научные» термины. И все-таки обещаемые результаты — дезинтоксикация, омоложение и снижение веса — меня устраивали.

Вдобавок, перед этим я прочитал, что Гиппократ, сегодня вновь открытый как великий предвестник нынешней альтернативной медицины, лечил своих пациентов на некоем подобии курорта, кстати, тоже на острове. И я с благодарностью принял восхитительное приглашение Леопольда.

Гиппократ был гением. Больные, отстранившись на острове от повседневности, лечились диетой, физическими упражнениями, медитацией, изучением сновидений. Сны считались посланиями богов. И еще одно обязательное мероприятие в лечебных целях предлагал Гиппократ своим пациентам: две трагедии и комедию на театральной сцене. Какая мудрость за четыре века до Рождества Христова!

Неизвестно, практиковалось ли там промывание толстой кишки, но и это нисколько меня не удивило бы. Многое из того, что сегодня кажется новым, — на самом деле хорошо забытое старое. Все уже когда-то было. Просто каждое новое поколение отметает опыт поколений прошлых. И таким образом, мы вновь открываем для себя, что колесо крутится, а огонь обжигает, что кто-то шлет сообщения через наши сновидения и что для того, чтобы быть здоровым, нужно меньше злиться, больше смеяться и… держать в порядке кишечник.