— Бр-р, — передернул плечами Сотников, — не дай бог попасть туда!

— А что, есть причины? — улыбнулся Прохор.

— Да как сказать… Чего там дальше?

— На третьем — обжоры-чревоугодники. Они лежат ниц, осыпаемые градом и проливным дождем. Они жрут грязь, дерьмо и навозных червей, чтобы заглушить мучающий их бесконечный голод. Там часто промышляет Кербер — жуткое трехголовое создание. Он отрывает от жирных тел грешников сочные куски и с утробным урчанием поглощает их. В четвертом — скупцы и расточители, разделенные на две группы. Они обречены перетаскивать тяжелые глыбы из одного лагеря в другой. На пятом — гневные строптивцы и нелюдимые угрюмцы. Первые рвут друг друга в гневе, а вторые хнычут сидя в жидкой грязи. Но всех этих достопримечательностей вы уже не увидите — пять кругов остались позади. А вот последующие нижние слои Аида, окруженные Стигийским болотом, вы рассмотрите во всей красе. Мы с вами пересечем стремительный Стикс, водами которого клянутся даже боги, — тоном заправского гида просвещал путешественников Харон, — полюбуемся издалека на загородную резиденцию Гадеса — Дис, вдохнем запах горящих могильников, увидим наполненный кипящей кровью Флегетон, прогуляемся мрачным Лесом Самоубийц, насладимся прекрасным водопадом, низвергающимся ледяное озеро Коцит…

— Хорош трепаться! — остановил словоизлияния лодочника Сотников. — Че ты хочешь этим доказать?

— Может все-таки на лодке? И ноги бить не придется, и быстрее будет! Болото по сравнению с остальными прелестями — невинный пустячок! К тому же, нам недолго по нему плыть… Да и лодку боязно оставлять — сломает какая-нибудь тварь и не почешется. А я к ней привык… за столько-то лет! Ну, так как, а? — Харон заискивающе посмотрел в глаза Дубову.

— Может, прислушаемся? — спросил Таранова Прохор. — Дедок-то бывалый…

— Хорошо, давайте попробуем, — согласился с доводами старика Дмитрий. — Только нам нужно сделать что-нибудь посерьезнее этих тряпочек. Что-нибудь наподобие ватно-марлевых повязок.

— Разорвем костюмчики! — нашелся Сотников.

Он скинул с плеч пиджак и принялся отрывать от него длинные узкие полосы материи.

— Михалыч, — позвал он Таранова, — смотри какая вещь!

Подплечики разорванной одежды были изготовлены из материала, напоминающего войлок.

— Отличный фильтр, — согласился Дмитрий.

Через некоторое время комплект грубых респираторов был готов.

Старик просиял лицом и вновь столкнул на воду лодку. Обмотавшись тряпьем, путешественники заняли свои места.

Харон налег на весло, и лодка помчалась по спокойным водам Ахерусейского озера.

— Если кому приспичит проблеваться — блюйте прямо в лодку. Лучше потом сполоснуть, нежели привлечь внимание, как в прошлый раз.

Пассажиры замотали головами, поспешно соглашаясь с лодочником. Самопальные фильтры поначалу неплохо справлялись со своей задачей — вонь не слишком донимала людей. Однако, когда озеро незаметно превратилось в густую жижу Стигийского болота, глаза начали слезиться.

— Наверное, сюда сливаются канализации всего мира, — сказал Таранов.

Из-под повязки его голос звучал глухо — чтобы подстраховаться респираторы решили сделать как можно толще.

— Харон, — окликнул перевозчика Сотников, — а что за твари водятся в этом болоте?

— Всякие, — уклончиво ответил лодочник. — Лучше бы нам с ними разминуться, во избежание…

Густое месиво, сквозь которое с трудом пробивалась лодка, неожиданно всколыхнулось. Громадное белесое тело проплыло над самой поверхностью в опасной близости от плоскодонки Харона, а затем ушло в мутную глубину Стигийской топи.

— Великий Кракен, — благоговейно прошептал Харон, заметив мелькнувшие бревна щупалец с большими присосками, — извечный повелитель подземных вод. Я не встречал его пару тысячелетий…

— Он мог нас слопать? — настороженно спросил Сотников.

— Мог, — флегматично ответил лодочник, мерно работая веслом. — Но мы для него так мелюзга на один зуб. Он нас просто игнорировал.

Дышать становилось все труднее и труднее — самодельные маски не могли отфильтровать ядовитые пары. Один за другим путешественники опускались на дно лодки, не в силах справиться с токсическим отравлением.

— Еще немного, — подбадривал их лодочник. — Проскочим небольшой болотный перешеек и выскочим во Флегетон.

Но Харона уже никто не слышал — все попутчики лодочника, за исключением духа, которому миазмы болота были пофигу, лежали вповалку на заблеванном дне лодки.

Сознание возвращалось болезненно. Таранов несколько раз порывался встать на ноги, но они подгибались в самый неподходящий момент, и он словно младенец, только-только начинающий осваивать пеший способ передвижения, тыкался тяжелой головой в серый спрессовавшийся песок. Рядом точно также трепыхались Сотников с Дубовым. Координация в их движениях напрочь отсутствовала. Рядом усмехаясь в неопрятную бороду, тонко хихикал Харон:

— Сейчас все кончится. Ну до чего смешно вы дергаетесь…

— Ах ты, гнида! — сквозь сведенные судорогой губы, прошипел Сотников ругательства. — Помог бы уж… Башка прямо раскалывается!

— А чего вы дергаетесь? — парировал лодочник. — Лежите спокойно! Все само пройдет. Подумаешь, надышались, — старик фыркнул в притворном возмущении, — при мне один чудак мухоморов наелся… Вот где смеху было. И ничего, очухался! Так что отдыхайте, ребятишки! А я пока лодку сполосну — заблевали вы мне её знатно.

— Так болото кончилось? — прохрипел Прохор. — Или это просто передышка?

— Кончилось, кончилось, — успокоил его лодочник. — Самое вонючее место проскочили.

— Слава Богу! — выдохнул Дубов и затих.

Очнулся он от освежающего потока воздуха. С трудом приоткрыв налитые свинцом веки, Прохор огляделся. Над ним стоял Харон, и размахивал веслом.

— Кыш, проклятущие! — словно докучливым голубям кричал он кому-то. — Пошли отсюда, кому говорю!

Прохор, не поворачивая головы, скосил глаза, пытаясь разглядеть, кого же гоняет лодочник. С большим трудом ему удалось увидеть зыбкие, полупрозрачные тени, вьющиеся, словно стервятники над неподвижными телами путешественников.

— Чего им надо? — едва слышно прошептал Дубов.

— Кровушку живую почуяли, — ответил лодочник, яростно взмахивая тяжелым веслом. — Это вампирские душонки, почти развоплощенные… Местный гнус. Большого вреда от них не будет, но ранки сильно чешутся. А ну! — заорал Харон, кидаясь к Таранову, над которым зависло трое вампиров.

Старясь не дергать головой, отвечающей на каждое движение нестерпимой болью, Прохор попытался сесть. Ему удалось выполнить этот сложный маневр с третьей попытки. Постепенно приходили в себя и остальные товарищи по несчастью. Пока попутчики собирались с силами, а старый лодочник гонялся за вампирскими тенями, Прохор успел оглядеться. Они оказались на берегу стремительного бурлящего потока, наполненного дымящейся темной жидкостью. На немой вопрос Дубова ответил лодочник, на секунду прекратив свое занятие:

— Это Флегетон — река из кипящей крови. В ней захлебываются души насильников и убийц.

Прохор набрал в пригоршню черного прибрежного песка и поднес поближе к глазам — смесь угля с пеплом. Рядом с Прохором устало опустился лодочник, которому, наконец, удалось спровадить вампиров.

— Здесь иногда бывает очень жарко, — сказал он, указывая на полную пригоршню гари. — Сгорает все, что может гореть. Аид — царство огня и пепла. Адский пламень очищает все, даже смертные грехи.

— Едрен-батон! — донеслась до Прохора ругань Сотникова. — Башка трещит, словно я заглотил цистерну паленой водки!

— Отравились мы знатно, — поддержал Олега Таранов.

— Зато шестой круг остался позади, — довольно сказал Харон. — Бродить по тлеющим могильникам то еще удовольствие!

Когда все путешественники более-менее пришли в норму, Харон призвал всех грузиться в лодку. Берег на метр от воды был покрыт пузырящейся желто-зеленой субстанцией, которая сплошной пленкой накрывала поверхность бурой жидкости, заполнявшей реку.