— На тот момент, когда к тебе попал кадуцей, Гермес не был настроен на шутки… Его положение было весьма плачевным… Он ценой неимоверных усилий вынес кадуцей из центра миров, — рассуждал вслух лодочник. — Затем специально дал себя спеленать словно младенца, чтобы отвести Мирддину глаза… Гермеса низвергли в Тартар… Нет, считайте Гермеса кем угодно, но только не идиотом! Давайте лучше прикинем, чего он добился этим своим поступком.

— Ну, во-первых, — проанализировав ситуацию загнул палец Таранов, — миры пошли на сближение. И если не мешать этому процессу, в скором времени они должны срастись, образовав единый полноценный мир, соответствующий базовому прототипу. То есть задумке неведомого творца.

Харон одобрительно, и с заметным уважением посмотрел на изобретателя. Таранов как бы вырос в его глазах.

— Продолжай! — попросил он.

— Второе, — Таранов загнул следующий палец, — на тот момент артефакт был неполноценен, а Прохор умудрился найти все недостающие части. Единственное, чего я не понимаю, как Гермес мог это предугадать? Ведь изумруды были в тот момент у его заклятого врага — Мирддина, а тот мог сделать с ними все, что угодно. Даже уничтожить, чтобы впредь исключить попытки использования этого оружия.

— А ведь действительно мог, — согласился с доводами Таранова Харон. — Но почему-то не сделал этого…

— И, в-третьих, — продолжил Дмитрий, — кадуцей — универсальная отмычка… А господин Дубов, если я не ошибаюсь — профессиональный вор с более чем столетним стажем. Таких совпадений не бывает! То есть вас, Прохор, планировалось использовать по специальности.

— Ты хочешь сказать, все это время меня, против моей воли к чему-то готовили? — хрипло поинтересовался Прохор. — И вся моя жизнь превращена в дерьмо, только потому, что кто-то где-то там решил за меня, что мне делать…

— Да не кипятись ты так! — осадил Дубова Сотников. — Если бы не эта штуковина, ты бы уже давно сгнил не знамо где! А так — живехонек, противу всех законов природы!

— Да что ты понимаешь! — вспылил Прохор. — Лагеря тридцатых, кандальные этапы…

— Я тоже кое-что в этой жизни нюхал! — осадил его Олег. — Раскаленный воздух Кандагара, душманские пули…

— Ладно, хватит собачиться! — вмешался Таранов. — Нам вместе держаться нужно, раз уж вокруг такая каша заварилась.

— Хорошо! — сдался Прохор. — Только что мы дальше предпримем?

— Нужно двигать к Тартару! — сказал Харон. — Однажды я уже вскрывал ворота Вечной Бездны…

— А меня еще вот что тревожит, — признался Таранов, — как выпустим мы всю эту шайку из Тартара, а они сами разнесут нам весь мир на кусочки! Если то, что я слышал о некоторых из них — правда, то я пас!

— А вас никто не принуждает! — сказал лодочник. — Вот если откажется проводник, — тогда и браться за это дело не стоит! А без вас двоих мы вполне обойдемся.

— Ну уж нет, — фыркнул Таранов, — пропустить самое интересное… Нет, я с вами! Ты как, Олег Сергеич?

— Ну и я с вами, всю жизнь мечтал в сказку попасть! А то, что она несколько страшновата — не беда. Я думаю, сдюжим!

— Вот, значит, как, — Харон казался удивленным. — Не перевелись еще в мире герои! — выспренно заявил он.

— Или дураки! — добавил Таранов. — Ладно, ладно, — он выставил вперед ладони, — пошутил я!

— Ладно, шутники, — пошли грузиться в лодку — путь не близкий! Но давно уже не опасный! — добавил он, заметив негативную реакцию попутчиков.

— Эй, — окликнул Сотников вставших из-за стола товарищей по несчастью. — А покушать! Путь-то неблизкий! Разговорами-то сыт не будешь! К тому же жаль столько жратвы пропадет! Ахеронт на целый батальон наготовил…

На прибрежном песке, выставив на всеобщее обозрение черное просмоленное брюхо, лежала длинная неглубокая посудина.

— Вот оно, наше средство передвижения, — сказал Харон, и бережно провел ладонью по облупленной лодочной корме.

— Что-то он маловат, — обеспокоено заметил Дубов, — мы все не поместимся.

— Поместимся — поместимся, — выдохнул Харон, переворачивая лодку и спихивая её в воду. — И не таких возили, и ничего! А ты чего, плавать не умеешь? — с подвохом спросил старый кормчий.

— Умею, — невозмутимо отозвался Прохор, — Только я слышал, по вашим речушкам не сильно поплаваешь: то вода ядовитая, то жидкость в ней горит почище бензина!

— Есть такое дело! — согласился лодочник. — Есть и огненные реки, и реки переполненные гноем и дерьмом, и другой дрянью. А вот лодочка моя меня ни разу не подводила! Второй такой посудины, если не считать Хрюмовского Нагльфара, больше нет! Давайте, залезайте!

Сотников перепрыгнул через борт и уселся на низенькой скамейке. За ним последовал Таранов и Дубов. Призрак взмыл в воздух и опустился на лавочку возле Прохора.

Лодочник наметанным глазом оглядел свой утлый челнок и поинтересовался:

— Все что ли? Тогда отчаливаем.

Он оттолкнул лодку от берега и ловко запрыгнул в нее, даже не замочив сандалий.

— Ну-ка, подвинься! — сказал Харон Сотникову, пристроившемуся на корме. — И весло подай!

Мерные гребки кормчего отгоняли лодку все дальше и дальше от берега.

— Никогда не думал, что повезу смертных в Аид просто так, — признался лодочник. — О плате с духов я уже и не говорю, а вот смертные…

Он покачал головой.

— Можно подумать ты раньше никого не перевозил просто так! — воскликнул Прохор. — А Геракл и…

— Ну, то дела давние, — стушевался лодочник. — А и попробовал бы я не перевезти, он бы меня в бараний рог свернул! Крутой был мужик! А так только с золотой веткой… Или вон как его, — лодочник мотнул веслом, указывая на Прохора, — с кадуцеем!

Путешественники тем временем пялились по сторонам.

— Красиво тут у вас, — заметил Таранов. — Зелень, тишина…

— Погоди, — предостерег его лодочник, — это только преддверие Аида — Лимб, а там не так уж и весело! Наслаждайтесь, — он гнусно хихикнул, — пока можете!

Лодка покачивалась на волнах и постепенно набирала ход. Река петляла. Лодка прошла очередной поворот, и путешественники увидели на горизонте очертания недалеких гор. Река бежала прямо к ним.

— Странно, — заметил Таранов, — реки обычно текут вниз, то есть от горы. А эта…

— Это не простая река! — ответил лодочник. — Это Ахеронт, он опоясывает Аид. То ли еще будет…

Вскоре стало заметно, что река вливается в огромную пещеру, и исчезает в её огромной мрачной глубине.

— Держитесь покрепче! — сказал Харон, когда лодка приблизилась к пещере. — Сейчас прокатимся с ветерком!

Когда они проплывали под аркой, Таранов заметил старую надпись, выбитую в скале.

— Что она значит? — спросил он Харона. — Неужели: входящие, оставьте упованья?

— Ты угадал! — усмехнулся лодочник. — Именно это она и гласит!

— Бля! — выругался Сотников. — Не думал, что живым попаду в ад!

— Если выживете, о вас будут слагать легенды! — успокоил попутчиков старый лодочник.

— Нам бы просто выбраться, — пошутил Дубов, — а легенды можете оставить себе.

Становилось все темнее и темнее, лодка ощутимо набирала ход. Таранов обернулся и тоскливо посмотрел назад, туда, где маленьким ярким пятачком светился покинутый солнечный мир.

— Держитесь крепче, — предупредил Харон, — сейчас будут пороги…

Он не успел договорить, лодка взбрыкнула, словно необъезженный жеребец и зарылась носом в воду. Всех обдало холодными брызгами.

— Вода не ядовитая? — перекрикивая шум потока, спросил Прохор.

— Не, здесь еще ничего! — ответил Харон. — Даже пить можно! А вот дальше нужно будет остерегаться!

Лодку мотало из стороны в сторону как будто детский бумажный кораблик. Путешественники вцепились побелевшими пальцами в деревянные лавки, не зная чего ожидать дальше. Лишь Харон с невозмутимым видом сидел на корме, отталкиваясь веслом от каменных стен, если поток бросал утлое суденышко слишком близко к ним. Как Харон умудрялся видеть в абсолютной в темноте, для всех оставалось загадкой. Но старый лодочник ничуть не тяготился отсутствием света, он даже успевал предупреждать попутчиков о новых опасностях, попадающихся на их пути.