Был час ночи.

Дубовый стол, стоявший в центре большой комнаты, футов тридцать в длину и двадцать в ширину, блестел как лед на катке под люминесцентными лампами. В комнате пахло мастикой и табаком. В воздухе висел сизый дым. На свежепобеленных стенах висели картины. Тернер над электрокамином выглядел сущим анахронизмом. А все вместе напоминало склад ненужных вещей, столкновение разных культур, эпох и вкусов. Антикварная мебель бок о бок стояла с современными компьютерами, в старинные оконные рамы были вставлены двойные стекла.

За столом сидели пятеро мужчин, перед каждым — блокнот и ручка. В тишине гулко тикали напольные часы — стрелки приближались к трем ночи. Сэр Оливер Торндайк удивленно взглянул на циферблат своих наручных часов и притворно закашлялся, обращая на себя внимание остальных. Это был пятидесятилетний высокий мужчина, плотного телосложения, с густой бородой и грустными глазами. В 1978 году ему было присвоено дворянское звание за работу в области генетики. С 1980 года он работал в «Ванденбург кемикалз». Мужчина кашлянул еще раз и стряхнул воображаемую пылинку с лацкана пиджака цвета морской волны.

— Джентльмены, — наконец изрек он, — так мы начнем?

Коллеги одобрительно кивнули.

Торндайк подбадривающее взглянул на соседа справа — Чарльза Мюира, который наконец-то зажег свою сигарету и с удовольствием затянулся.

— Новый синтетический компонент уже закончен, — сказал Мюир, значительно растягивая слова. — Через неделю будет готов к употреблению.

— Обработан уже ультрафиолетовыми лучами, — уточнил Ричард Невилл, самый молодой из присутствующих.

— Корм должен быть обработан раньше, — сказал Мюир.

— Но мы не знаем, какое действие окажет синтетический протеин, — возразил Невилл, нервно потирая переносицу.

— Вы ведь бактериолог, — назидательно сказал Мюир, — и должны иметь четкое представление...

Торндайк поднял руку:

— Джентльмены, пожалуйста, мы все должны сделать выводы из неудач с первой партией добавок, которая прошла без контрольных проб.

— А кто повинен в этом? — ершился Мюир.

— Ради Бога! — перебил его Мартин Гленденнинг. — Причинен очевидный вред. Мы допустили ошибку. Непоправимую ошибку.

— Да, что бы мы теперь ни предприняли, жителям Вейкли это не поможет, — сказал Мюир, жуя кончик сигареты.

— Мы уже использовали свой шанс, — сказал Торндайк, взъерошив седые волосы. — Это поражение.

— Гениально сказано, — проворчал Мюир.

— Точно ли мы знаем, как вирусная инфекция влияет на жителей Вейкли? — спросил Невилл, нервно играя с обручальным кольцом.

Торндайк взял подшивку газет, полистав, открыл на нужном месте.

— Вот... Первые сообщения показывают, что тут нечто похожее на злокачественную анемию. Точно пока мы не можем описать эффект.

— А вообще имеет ли это значение? — пожал плечами Гленденнинг.

— Имеет. Хотя бы для того, чтобы установить, как передается болезнь, — сказал Торндайк. — Пока заболевание ограничено одним городом, поэтому разумнее говорить, что вирус распространяется через инфицированное мясо.

— А иной путь вы исключаете? — спросил Гленденнинг, почесывая ладони.

— Что вы имеете в виду? — поинтересовался Торндайк. — Передачу через человека?

Гленденнинг кивнул.

— Если это так, то мы можем закрыть Вейкли, — сказал он. — Хотя, насколько я знаю, многие жители уже покинули город...

— Инфицированные или здоровые? — поинтересовался Мюир.

Торндайк предпочел уйти от прямого ответа:

— Видишь ли, Чарльз, поди теперь узнай, кто был инфицирован, а кто — нет. В Вейкли около четырех тысяч жителей... Всех проверить невозможно.

Глядя в упор на Невилла, Торндайк как бы приглашал и его на откровенный разговор.

— Я полагаю, что из четырех тысяч добрая четверть так или иначе вошла в контакт с вирусом...

— А остальные, какова их участь? — спросил Гленденнинг.

Невилл молчал.

— Да, какова вероятность их заражения? — продолжал свой допрос Гленденнинг.

Торндайк решил перехватить инициативу разговора:

— Вероятность, полагаю, исключена для тех, кто не ел мяса.

— А как насчет средней инфицированности? — поинтересовался Мюир.

Торндайк досадливо вздохнул:

— Как я уже говорил, мы не знаем пока иных путей проникновения вируса, кроме потребления зараженного мяса.

— Но существует еще проблема лечения, — сказал Невилл. — Мы ведь можем найти способ лечения?

— Это уже не наша забота, — иронично бросил Мюир, катая во рту сигарету. — Мы фактически уничтожили весь город, а теперь удираем в кусты!

Он сделал паузу, затянулся сигаретой и с дымом выдохнул:

— Я считаю, что вы должны на время приостановить проект.

Его предложение потонуло в гуле голосов.

Торндайк поднял руку и взглянул на Мюира.

— Это непрактично и невозможно, Чарльз, и вы сами знаете это...

— Джеффри Андерсон соглашался со мной, — упрямо гнул свое Мюир.

— К черту Джеффри Андерсона! — заговорил наконец пятый.

Он поднялся из-за стола и подошел к окну, из которого открывался вид на территорию «Ванденбург кемикалз». Это был высокий, под два метра, человек, его черные волосы под электрическим светом отливали серебром. Акцент безошибочно выдавал в нем уроженца крайнего Запада. Американец полез в боковой карман пиджака своего дорогого костюма и извлек оттуда гравированную серебряную фляжку. Отвернув колпачок, он отпил из нее большой глоток, повернулся лицом к присутствующим и широко улыбнулся. Среди ровных белых зубов блеснула одинокая золотая коронка.

— Андерсон остался в дураках, — сказал темноволосый. — Данный проект требует сверхсекретности, и мы не зря сотрудничаем с вашим правительством, развивая тем самым дружеские англо-американские отношения, — хмыкнул он. — Если кто-то собирается отойти от нас — валяйте на здоровье, но пусть никто из ваших придурков не вздумает болтать о том, о чем идет речь в этой комнате. Это ему дорого обойдется.

Джон Старк, так звали темноволосого, снова отхлебнул из фляжки и сел на место. Как главный изготовитель «Ванденбург кемикалз», он наслаждался своей властью и не медлил напомнить о ней окружающим. Он основал фирму три года назад, вскоре после смерти своей жены, используя для веса ее девичью фамилию. Она погибла в автокатастрофе: грузовик, тащивший «транс-ам», груженный амилнитратами, столкнулся со встречной машиной. Хоронить было почти нечего.

— Я не думаю, что кто-то из нас захочет уйти, мистер Старк, — сказал Торндайк.

— Тогда зачем жаловаться? — спросил американец, кивая на Мюира.

— Послушай, я буду работать на вас, — сказал Мюир, — но это не значит, что я не стану беспокоиться о воздействии моей работы на людей.

— Что-то находишь, что-то теряешь, — буркнул Старк.

— И в этом случае мы теряем весь город, — сказал Мюир.

— Хреновы ученые, должны были сделать все правильно с самого начала, и теперь вините только себя.

— Ладно, — примирительно сказал Торндайк, — я уверен, что теперь-то все будет улажено. — Он улыбнулся Старку, но ответной улыбки не последовало.

— Да, есть еще кое-что.

Взгляды скрестились на американце.

— Я говорю о девушке и парне, тех, что в городе. Они слишком любопытны, любопытство может убить не только кошку. — Он ухмыльнулся.

— Что вы предлагаете? — спросил Гленденнинг.

— Вы говорили с девушкой, не так ли? — спросил Старк.

Ему никто не ответил.

— Да, она весьма любознательна. Особенно по части Андерсона, — он повернулся к Торндайку.

— Я хочу, чтобы Вейкли был закрыт — полицейские посты, телефоны, телевидение, все... Я знаю, об этом уже позаботились, но с этого момента отсюда не должен выехать никто. Я хочу, чтобы этот город был накрепко зашит, чтобы он стал непроницаемым. Оповестите об этом по телефону кого следует.

Торндайк тут же подошел к аппарату и набрал лондонский номер. После секундной паузы он заговорил, а остальные сидели, наблюдая за его разговором.