— Это как? — озадачился рядовой.
— Всему-то тебя учить надо, деревня! — Тимофей тоже достал из пачки сигарету. — Вот третьего дня мы немцев здорово потрепали…
— Ну?
— Баранки гну! — передразнил земляка старший сержант. — Сколько фрицев завалили?
— Ну, много, — не понимая, куда клонит однополчанин, ответил Мишка.
— Вот то-то и оно, что много. А ты видел, как фашики упакованы? У каждого ранец, а в ранце всякого добра навалом!
— Ну?
— Ну и балбес, Мишка! — фыркнул Тынкевич. — Ты чего-нибудь себе взял?
— Нет, грешно это, мертвых обирать! — возмущенно произнес рядовой. — Мародерство!
— Ишь, какой правильный выискался! — сплюнул на землю сержант. — Секстант, что ли?
— Сектант, — поправил Тынкевича Мишка. — Не сектант я, просто верующий!
— Так вот, просто верующий, объясняю: по закону военного времени, все, что взято у врага, считается военными трофеями, а никак не мародерством. А если хочешь чистеньким остаться, тогда и кури свою «Приму»! А я корешку своему чего-нить подгоню: финку там ССовскую, зажигалку трофейную, крест железный, либо еще дряни какой, и буду спокойно «Кэмел» курить! А вместо «наркомовских» ста грамм белой перед боем — конины накачу. Помирать, так хоть с качественным послевкусием!
— Как ты сказал, послевкусием? Что за зверь такой?
— Тьфу, дерёвня! — вновь сплюнул Тынкевич. — С интеллигентными людьми пообщайся — может, поумнеешь! Спички есть, а то у меня в трофейной зажигалке бензин закончился — заправить нужно.
— Не-а, нету, — похлопав себя по карманам, сообщил Тырин. — Тож в палатке оставил.
— Охо-хо, жизнь моя тяжкая! — вздохнул Тимофей. — Где ж огоньку взять? Идти-то никуда не охота!
— Держи зажигалку, — глухо произнес кто-то из-за спины сержанта, — мне она больше не нужна.
Тырин, бросивший взгляд на подошедшего незнакомца, неожиданно побледнел словно накрахмаленное полотно, и принялся мелко креститься. Тимофей обернулся и опешил: зажигалку ему протягивал разлагающийся мертвец в форме старшего лейтенанта.
— Ёханый бабай! — прошептал сержант, беря зажигалку трясущейся рукой.
— Себе оставь — мне она без надобности, — вновь повторил лейтенант, разворачиваясь, чтобы уйти.
Изменивший направление ветер обдал сержанта и рядового приторно-сладковатым запахом тлена. Тырин конвульсивно дернулся, пытаясь остановить рвотные позывы. Промычав что-то невразумительное, он, зажав рукой рот, убежал в ближайшие кусты.
— Ничего, — произнес мертвец серыми губами. — Счастливо вам, мужики.
— Товарищ старший лейтенант! — неожиданно окликнул его Тынкевич.
Да? — Покойник вновь повернул к сержанту покрытое трупными пятнами синюшное лицо.
— Вы, правда, умерли?
— Правда, — грустно ответил лейтенант.
— И как там? Ну, на том свете?
— Не знаю, — почти по-человечески пожал плечами мертвец. — Я туда не успел попасть. Меня призвали… служить Родине… В таком вот виде…
— Ну а все-таки, мы не умираем до конца? Что-то после нас остается? Ну, там… Со смертью мы не исчезаем?
— Нет, — ответил лейтенант. — Мы не исчезаем насовсем. Это я тебе могу гарантировать.
— Так это же здорово! — обрадовался Тынкевич. — С этим и помирать не страшно! Спасибо Вам, товарищ старший лейтенант!
— Ты не спеши умирать, сержант, — покачал головой мертвец. — Там, за кромкой, все не так… Жить — хорошо…
— А хорошо жить, еще лучше! — хохотнул Тимофей. — Извините, товарищ старший лейтенант. Это нервы.
— Живи, боец! Живи долго и счастливо! — пожелал покойник Тынкевичу. — Всему свое время, даже для смерти…
— Есть жить долго и счастливо! — вытянулся Тимофей.
— Живи солдат, живи! — лейтенант вновь развернулся и вскоре скрылся из глаз в небольшом лесочке, на опушке которого окопался полк Тимофея.
Стараясь не попадаться на глаза живым бойцам, мертвец добрался до палатки командования. Там его уже ждали.
— Походи, Александр, — пригласил его полковник Большегонов, лицо которого скрывал респиратор. — Ты уж извини меня за респиратор, но жара не оставляет мне выбора… Если честно — вонь непереносимая!
— Не нужно извинений, — отмахнулся Скворцов. — Я хоть запахов не чувствую, но в зеркало смотрелся…
— Ты своих в холодильник определил? — спросил Лич. Мы же вчера подогнали несколько рефсекций… Жаль поздно сообразили. А вас, всех, кто в сознании, беречь сейчас нужно. Слышал, что с Петром Семенычем случилось?
— Так точно! Слышал! Что говорят врачи?
— А что они могут сказать? — ответил Харитон Никанорыч. — Нервное истощение, стрессы, перегрузки… Это нам с тобой нервы беречь не нужно — их просто нет! Все-таки мертвое тело дает кое-какие плюсы…
— Но мы же испытываем эмоции, переживания! — воскликнул Скворцов. — Как наука это может объяснить?
— Какая наука, Саня? — удивился Лич. — Наше с тобой существование напрочь отвергается наукой! По идее, нас с тобой вообще не существует. Мы миф, сказка, легенда…
— Но мы существуем, — уперся лейтенант. — Кто бы что об этом не говорил!
— Вот именно — существуем! Немцы, говорят, владеют способом переноски сознания в новое тело. Живое тело!
— Кто говорит?
— Это тебе лучше у Петра Семеныча поинтересоваться. Когда он выздоровеет…
— Товарищи офицеры, — вмешался в разговор Большегонов, — давайте об этом вы потом поговорите. Не хочу вас расстраивать вас в очередной раз, но я едва переношу запах… В следующий раз я противогазом не побрезгую. Извините…
— Хорошо, — согласился Лич, — двигаемся в темпе вальса.
— Итак, противник отчаянно сопротивляется, — произнес полковник. — Выбить его из Биробиджана не получилось… Хотя за десять дней мы их порядком отбросили.
— Что такого в этой Еврейской области, что немцы так рьяно уперлись? — спросил Скворцов.
— По данным, полученным со спутника, вот в этом районе, — полковник указал место на карте, — фрицы полгода назад затеяли какую-то грандиозную стройку. Предположительно космодром…
— Для чего им в космос-то лезть? — удивился Скворцов. — На земле что ли мало проблем?
— Не скажи. Космодром им нужен для запуска на орбиту спутников связи. Их спутники также будут оснащены вооружением…
— Наши хотят посбивать? — предложил лейтенант.
— Вот именно! Поэтому перед нами поставлена задача в кратчайшие сроки выбить противника с этой территории… Пока превосходство в силе на нашей стороне. Завтра подходят танкисты, мотопехота и несколько эшелонов живой силы. Однако основная нагрузка ложится на плечи ваших подразделений. Перед ударом основных сил… Живых сил… — поправился Большегонов. — Нужно как следует измотать противника. Вечером подходит эшелон с оружием для ваших бойцов…
— А смысл? — удивился Лич. — Мы уже пытались дать им в руки автоматы. Помните, ничего хорошего из этого не получилось. Они рожок выпускают за одно нажатие! И все пули получают свои же впереди бегущие… А контролировать этих ребят с ювелирной точностью, да чтобы еще и рожки меняли, не получается!
— Командование учло этот нюанс. В эшелоне отнюдь не автоматы. Вот образцы, мне вчера с курьерской почтой передали.
Полковник достал из шкафа небольшой металлический кейс и поставил его на стол. Щелкнул замками и откинул крышку. Мертвецы с интересом разглядывали содержимое ящика.
— Образец номер один, — прочитал сопроводительный лист полковник. — Кодовое название «Лапа Медведя».
Он вытащил из кейса металлическую конструкцию из блестящей нержавеющей стали, похожую на кисть скелета. Каждый из пяти «пальцев» конструкции заканчивался большим острым когтем.
— Я понял, как это работает, — произнес Скворцов, надевая конструкцию на руку. — В когтях есть выемки, в них суем пальцы… А вот этот браслет застегиваем на руке, — он щелкнул зажимами, передавливая посиневшую кожу.
— Тут несколько уровней фиксации, — указал на зажим полковник. — Боли ваши парни не чувствуют — можно зажимать браслет до самой кости.
— Даже со скелетов не соскочит, — согласился Лич.
