29.06.09

Россия. Новгород.

Двое священников, облаченных в одинаковые черные сутаны, сидели друг против друга. Тщедушный глава 16 отдела внимательно изучал своего гостя — коренастого старика с шикарной окладистой бородой. Со слов Петера он знал, с кем их свела судьба. О такой удаче он даже не смел мечтать. Возможно, от этого человека будет зависеть судьба всей России, да впрочем, и всего мира.

— Налить вам чаю, батюшка? — радушно предложил контрразведчик.

— Отчего же не испить чайку с хорошим человеком? — тягуче отозвался гость. — Извольте, батюшка!

Генерал наскоро наполнил кружки свежезаваренным чаем:

— Сахар положить?

— Не надо, — качнул большой лобастой головой батюшка Филарет.

— Может быть меду? Есть липовый, гречишный, лиспядичный… Правда, прошлогоднего сбора. — Есть еще свежий, этого года — цветочный…

— Меду отведаю, — степенно ответил монах. — Свежего…

Батюшка Феофан поставил перед гостем банку с медом, фарфоровое блюдце, на блюдце положил десертную ложку. Гость взял ложечку и положил её на стол. Из банки налил в блюдце мед.

— Хлебом угостите? — спросил он хозяина. — Я до утренней не успел…

— Ох, простите великодушно! — спохватился контрразведчик. — Я как-то… Вы ж всю ночь в дороге!

На столе, как по мановению волшебной палочки, появился поднос с хлебом и булочками.

— Выпечка свежая, — заверил гостя батюшка Феофан. — Повариха у нас знатная, — похвалился он, — она и хлеб сама выпекает. — Может быть печенье?

— Благодарствую! — ответил отец Филарет. — Мне хлеба вполне достаточно.

Он взял с подноса большой ломоть хлеба и опустил его в блюдце с медом. Обильно пропитав кусок тягучим лакомством, он ловко отправил его в рот. Степенно прожевав откушенное, он повторил процедуру. Запив хлеб чаем, он довольно произнес:

— А недурственный у вас медок! Зело недурственный!

— На здоровье! — улыбнулся контрразведчик.

— Вы, батюшка, спрашивайте, не стесняйтесь! — уплетая очередной кусок, разрешил Филарет. — По глазам вижу — вопросов тьма!

— Вопросов действительно накопилось немало, — генерал провел ладошкой по лысой голове, словно приглаживая давным-давно исчезнувшие волосы. — А у вас разве нет ко мне вопросов?

— Скрывать не буду — заинтересовали вы меня!

— Тогда, батюшка, давайте честь по чести: один вопрос мой, следующий — ваш… И кстати, как мне прикажете вас величать? Финном, отцом Филаретом, либо как-то иначе?

— Был Финн, да весь вышел — Филаретом зови. А тебя — Феофаном кликать?

— Феофаном, — согласился генерал. — Как постриг принял — другого имени и не упомню уже.

— Добро! — прогудел Филарет, отодвигая пустую кружку и блюдце, начисто вымаканное хлебом. — Постриг когда принял?

— При Алексее Михайловиче Романове, упокой господи его душу, — перекрестился отец Феофан.

— Это при Тишайшем-то князе? — удивился Филарет. — Я думал ты моложе. Хотя Гуля в тебе сразу учуял. Как, впрочем, и упыря твоего посыльного. Постриг до или после принял…

— После. Вину отмолить хотел.

— А как же твой упырь-хозяин? Как от пут его освободился? Не припомню я таких случаев, не припомню.

— Повезло, — пожал плечами старец. — Вурдалака, что меня кровью своей опоил, крестьяне дрекольем забили. Так что он и привязать меня как следует, не успел. Но я изменился.

— Гуль без хозяина? — вновь качнул седой шевелюрой Филарет. — Чудно! А как самого-то дрекольем не забили. Для мужичья что упырь, что гуль — все одно отродия.

— Так я очухался, ноги в руки и деру! Через две губернии к святым инокам… А настоятель Филимон тогда Тайный Приказ возглавлял. Он меня и к делу пристроил, и мозги на место поставил.

— Чудно! — вновь произнес Филарет. — Упырь у гуля на побегушках… А его как ты привязать к себе сумел?

— Это ты про Петера?

— А что, у тебя в приказе еще упыри имеются?

— Нет, — ответил генерал. — Петер единственный в своем роде: он из параллельной вселенной… из альтернативного мира… Не знаю даже, как тебе объяснить…

— А ты не смущайся, Феофан, — неожиданно улыбнулся бывший волхв. — Я же не дикарь! А о множественности миров я еще во времена своего ученичества слышал! Так значит, этот упырь вместе с захватчиками проник в наш мир? Я ведь красных братьев последний раз лет сто назад встречал, — погрузился в воспоминания Филарет. — Свили в одной глухой деревеньке гнездо… Благо в силу не вошли. С патриархом, правда, повозиться пришлось, а молодняк… Тьфу! Как безмозглых кутят передавил!

— А я своего последнего аккурат после войны… В Праге дело было, — поделился генерал. — А насчет Петера… Я его не привязывал. Он сам, своей волей к нам… В том мире он типа пса цепного…

— Наслышан я о том мире, — сообщил монах.

— Откуда?

— Так всю ночь с твоим упырем сюда добирались. Поспрошал я его немного. Он ничего от меня не скрывал… Да и не смог бы, даже если и очень захотел. Многого я не понял, но, думаю, со временем все проясниться. А вот откуда вы обо мне вызнали — не сказал. Обо мне даже ваш Тайный Указ в свое время не прознал… Хотя были времена…

— Да Петер и не в курсе всех подробностей.

Батюшка Феофан убрал со стола пустые кружки и банки с медом. На обводившейся поверхности стола контрразведчик развернул копию карты Финна, нанесенную на большой лист ватмана.

— Узнаешь? — спросил он гостя.

Филарет молча разглядывал собственные каракули.

— Даже не вериться, что она так хорошо сохранилась! — наконец произнес он. — Я о ней совсем забыл… А вот лишь взглянул — как будто вчера все это было.

— Пойдем, я тебе еще кое-что покажу. Надеюсь, что для тебя это тоже будет приятной неожиданностью, — пообещал Феофан.

Выйдя из палатки, генерал повел гостя в сторону раскопа. Они спустились по длинной приставной лестнице в глубокую яму, в которой пахло сырой землей. Завидев откопанную археологами землянку, Филарет сбился с ровного шага и ухватил старца за рукав:

— Это же моя землянка! Я в ней вырос…

Приблизившись к срубу, он замер, не решаясь войти внутрь. Генерал тем временем включил в землянке освещение. Филарет стоял перед закрытой дверью, прикасаясь пальцами к старому дереву. Генерал мог поклясться, что в бездонных глазах бывшего волхва блестели слезинки. Он не стал торопить гостя, понимая его чувства. Ведь эта землянка была когда-то его родным домом. Домом, где он вырос и возмужал, познал отеческую заботу и первую любовь. Наконец, собравшись с духом, отец Филарет распахнул низенькую дверь и вошел в землянку. Генерал не стал заходить в землянку вслед за волхвом, оставив монаха наедине со своими воспоминаниями. Старик пробыл в землянке минут двадцать.

— Спасибо, Феофан, что понял меня! — поблагодарил он генерала, покинув ветхое строение. — Мне нужно было побыть одному… В такие минуты… Я словно вернулся назад, во времена моей юности — в этой землянке я вырос. Мы пришли в Славно вместе с Рериком по приглашению Гостомысла. Он тоже был родом из полабских словен. Первое время даже князья ютились в таких вот землянках… Только они строились дальше… — немного несвязно вспоминал Филарет. — Волхвы же по обычаю селились за околицей… У капища… Капищ в округе было несколько… Но это — самое древнее… Оно хранило тайну известную учителю. — Под жертвенником капища был ход….

— Я знаю, мы нашли его.

— Сюда свозили усопших еще в незапамятные времена… Подземная усыпальница… Она огромна… Она скрывает такие тайны, которые нам и не снились.

— Но откуда она взялась? — спросил генерал.

— Наша цивилизация не первая на земле. За тысячи лет их было превеликое множество…

— Почему же мы не находим их следов? — недоумевая, спросил Феофан.

— Посмотри сюда! — произнес волхв, указав на десятиметровый пласт земли, отделяющий землянку от поверхности. — Прошла всего какая-то тысяча лет… А если прошли десятки и сотни тысячелетий?