— Нет, нет, продолжай, Карл, — сказал Лепке. — Очень интересно и познавательно.

— Джон Ди — человек-легенда, — продолжил повествование Виллигут, — фаворит королевы Елизаветы Английской, один из величайших ученых 16 века, алхимик, маг, чародей. Самые блистательные дворы Европы оспаривали честь принять его у себя. По свидетельству исторических хроник он в присутствии свидетелей превращал куски свинца в высокопробное золото. Но эти чудеса нас сейчас не интересуют.

— Чем же еще знаменит этот доктор? — полюбопытствовал Лепке. — Ну, кроме перевода «Некрономикона» и занятий алхимией?

— С «Некрономиконом» тоже все не так просто, — заметил Виллигут. — В мире вращается около сотни копий «Некрономикона». Если быть предельно точным — ровно 96 рукописных копий. Как бы ни старались последователи традиционных религиозных организаций уничтожить эту книгу, в мире всегда вращается 96 копий.

— И это действительно так? — изумился фюрер.

— Лично не проверял, поэтому утверждать не буду, — ответил группенфюрер. — Но я был знаком с людьми, которых волновал этот факт. Они утверждали, что это действительно так. Так вот, рукописей — девяносто шесть, но лишь семь из них имеют реальную ценность, то есть могут служить вратами в другие измерения. Три книги на арабском языке, одна на греческом, две на латыни и одна на английском. Да-да, та что вышла из под пера Джона Ди. Остальные копии несут в себе какие-то дефекты. Тем не менее, даже они наделены изрядной силой. Сейчас в архиве «Анэнербе», находятся пять из семи книг. Книга, переведенная на английский язык доктором Ди, находится перед вами.

— Можно посмотреть? — Фюрер поднялся со своего места и подошел к разложенным на столе древним фолиантам.

— Я бы не советовал вам этого, — слегка охладил пыл фюрера Виллигут.

Рука Лепке замерла над потертой кожаной обложкой книги, так и не коснувшись её. Но, то ли от близости живого человеческого тепла, то ли от других неизвестных причин, изображение зубастого демона, искусно выдавленное в коже, поплыло. Фюреру показалось, что демон плотоядно облизнулся. Лепке испуганно одернул руку:

— Что это было?

— Я предупреждал, что это не просто книга, — укоризненно произнес Виллигут. — Это портал в тонкие миры. Только сознание, очищенное от шелухи материального мира, может соприкоснуться с Книгой. Без последствий!

— Простите! Я как-то не думал, что все так… так…

— С артефактами нужно быть очень аккуратным, мой фюрер, — посоветовал Виллигут. — Неосторожное обращение с подобными вещам может закончится трагедией. А мы не можем позволить себе так глупо потерять Великого Магистра. — Мне продолжать? — спросил Виллигут, когда Лепке вернулся на место.

— Да-да, конечно! — кивнул фюрер.

— Вернемся же к доктору Ди. На мой взгляд, самым значимым его достижением нужно считать изучение так называемого языка Ангелов или Енохианского языка… — Виллигут неожиданно замолчал, как будто неожиданно вспомнил что-то важное.

— В чем дело, Карл? — Хильшер вопросительно посмотрел на коллегу.

— Вот я баран! — уничтожительно произнес группенфюрер, звонко хлопая себя ладонью по лбу. — Возможно, что Енохианский язык — ключ к разгадке языка Высших Неизвестных!

22.07.09

Тысячелетний Рейх.

Берлин. Рейхсканцелярия.

Кабинет директора «Анэнербе»

Вольфрама Зиверса.

Слова группенфюрера Вейстхора озадачили профессора Хильшера. Зиверс также выглядел удивленным.

— Объясни, Карл, что ты имел ввиду? — попросил Вольфрам, расстегивая верхнюю пуговицу белоснежной рубашки и расслабляя узел галстука.

— Мы бьемся головой о стену, пытаясь найти ключ к языку Неизвестных, а разгадка, возможно, лежит на поверхности. Черт, ну как же я выпустил из виду этот известный научный трактат Джона Ди?

— Какой трактат? — Зиверс вновь превратился в бесстрастного директора «Анэнербе».

— О так называемом языке Ангелов или Енохианском языке, — сказал Виллигут.

— Я не совсем понимаю, о чем речь, — не смущаясь, признался фюрер. — Карл, если тебя не затруднит, остановись поподробнее. Я тоже хочу быть в курсе…

— Какие трудности, мой фюрер? Почту за честь… Просто я собой недоволен. Как выпустил из виду, хоть убей, не пойму. Тело молодое, склероза быть не должно. Ладно, о докторе и его работе: в своих откровениях Джон Ди упоминал о том, что на языке Еноха говорят Ангелы и обитатели Эдемского сада. Имя Еноха встречается в книгах Священного Писания, и буквально означает «посвященный». Это имя носили два библейских персонажа — сын Каина, построивший первый город, и сын Иареда, один из благочестивейших Патриархов допотопного мира. Хоть второй Енох личность во всех смыслах неоднозначная: древние арабские писатели считали Еноха изобретателем письменности, арифметики и астрономии. К тому же, его живым взяли на небо — он не видел смерти. Но этот персонаж, несмотря на все свои достижения, меня не интересует. А вот первый Енох, сын Каина — очень даже. Посудите сами: вампиры почитают Каина первым Патриархом, а Енох, как-никак, сын Каина. Кровнородственные связи так просто не разрывают, даже в наше время. Енох — строитель первого города, а Каин, как утверждает книга Нода — правитель первого города. Эти факты навевают интересные ассоциации, не так ли? Если вампирская книга Нода не ошибается, Каин — одно из Созданий, вышедшее из лабораторий Высших Неизвестных. Я подозреваю, что Адам, Ева, Лилит… В общем, все Библейские персонажи — Создания Высших Неизвестных.

— А Райские Кущи — лаборатория этих самых Неизвестных? — Лепке догадался, куда клонит группенфюрер.

— Совершенно верно! — обрадовался Виллигут. — Если продолжить ассоциативный ряд: Ангелы — лаборанты, скорее всего, тоже Создания, а Бог — руководитель проекта — Высший Неизвестный — один из трех, обнаруженных в золотой пирамиде.

— Я понял, — произнес фюрер, — язык Созданий, язык Ангелов — это одновременно и язык Высших Неизвестных, должны же исследователи как-то общаться между собой.

— Ну, или, по крайней мере, эти языки должны быть родственными друг другу. Можно предположить, что язык созданий был проще, чем язык Ангелов…

— А язык Ангелов, в свою очередь, проще, чем язык Высших Неизвестных? — продолжил ряд фюрер.

— Возможно, точно мы не знаем. Но что-то общее должно быть обязательно во всех этих языках. Джон Ди считал их одним языком.

— А как он вообще до этого додумался? — продолжал задавать вопросы фюрер.

— У него были видения. Откровения. Он был медиумом. И довольно сильным. На заре становления «Анэнербе» мы также использовали медиумов для связи с Высшими Неизвестными. Ваш покорный слуга тоже неоднократно вступал с ними в контакт…

— Постойте! — воскликнул Лепке. — Как же вы общались, не зная их языка?

— При таких контактах знание языка не обязательно, — пояснил Виллигут. — Слияние чистых сознаний не требует перевода. Но… подчас медиум не в состоянии понять, что же сообщило ему Высшее Существо. Слишком большая между нами пропасть. Понимаете, мы не можем перепрыгивать определенные ступеньки в развитии… Нам просто не хватает информации. Так вот, у доктора Ди были видения. Контакт. Сам Джон признавался, что знание языка пришло к нему от разумных существ нечеловеческой природы — девочки-эльфа по имени Мадина и Ангелов с именами Аве и Рафаэль. Доктор поддерживал с ними контакт при помощи магического кристалла. Этот кристалл находится в наших руках, — сообщил Виллигут. — Итак, поддерживая связь с этими существами, доктор Ди увидел в кристалле какую-то таблицу с буквами, числами и символами. Это был очень странный алфавит… Ведь по существу это был первый искусственный язык! Указывая на буквы, расчерченные в таблицах, Ангелы продиктовали Джону Ди девятнадцать поэтических текстов, так называемых «Енохийских ключей». Тексты, надиктованные на енохийском языке, фактически содержат послания или воззвания… Я даже могу привести пример звучания этого языка, реконструированный, если мне не изменяет память, лингвистом Дональдом Лейкоком.