— Звали, герр группенфюрер? — Волли появился словно из-под земли, тщательно скрывая довольную улыбку.

— Так выкладывай, чего опять задумал? — прекрасно чувствуя настроение ученика, потребовал объяснений Виллигут.

Волли обернулся и махнул рукой одному из лаборантов:

— Амадей, тащи сюда шлем!

— Какой шлем? — всполошился группенфюрер.

— Хрустальный, какой еще? — глупо улыбаясь, ответил Гипфель.

— Ты с ума сошел? — аж задохнулся от негодования Вейстхор. — Этот ценнейший артефакт… — Собиравшийся было устроить подчиненному выволочку Виллигут неожиданно передумал:

— Как ты собираешься его использовать?

— Помните, как этот шлем влияет на восприятие? В нем же можно видеть остаточные возмущения от любых магических действий! — напомнил он командиру.

— Ну да, ну да, — припомнил Виллигут. — Но действие шлема на мозг малоизученна…

— Попутно будем изучать, герр группенфюрер! — излишне оптимистично ответил Волли. — Согласен быть объектом исследования.

— Ты смотри не очень-то увлекайся! Зря я, что ли, на тебя столько времени угробил, — по-отечески предупредил Виллигут. За время совместной работы Карл как-то привязался к бесшабашному штурмбаннфюреру, считая его чуть ли не родным сыном. Своих детей у Виллигута никогда не было.

— Буду осторожен, — лаконично заявил Волли. — Адам, ну где ты там?

— Уже бегу! — донесся запыхавшийся голос лаборанта.

— А вот спешить не нужно! Грохнете ценный артефакт — лично расстреляю! — пригрозил группенфюрер.

Вскоре из-за угла показался лаборант, толкающий перед собой металлическое кресло на колесиках. Над креслом в специальном штативе был закреплен хрустальный шлем, похожий на хоккейную каску с прозрачным забралом. Шлем был огромным, явно рассчитанным не под человеческую голову. Подвинув кресло к стеклу, лаборант вопросительно посмотрел на группенфюрера.

— Действуй, раз уж заварил всю эту кашу, — произнес Виллигут.

— Яволь, герр группенфюрер! — расцвел Гипфель, усаживаясь в кресло.

— И давай без шуточек! — зная несерьезный характер ученика, предупредил группенфюрер. — Если почувствуешь что-то… Лучше не рискуй! Это приказ!

Лаборант привычно открутил барашки штатива и осторожно опустил шлем на голову штурмбаннфюрера. Хрупкий артефакт лег на плечи Волли, скрыв под собой голову Гипфеля. Хрустальные прозрачные стенки шлема причудливо исказили черты лица штурмбаннфюрера. Лаборант ловко закрепил артефакт, чтобы снять нагрузку с плечей Волли.

— Ты в порядке? — участливо поинтересовался группенфюрер.

— Отлично! — Гипфель показал оттопыренный кверху большой палец.

Его голос из-под шлема звучал глухо, как в бочке.

— Тогда действуй, мой мальчик!

Волли закрыл глаза и расслабился. Степень воздействия шлема на мозг человека была до конца не изучена. Как впрочем, и сам механизм включения артефакта. Просто в определенный момент времени приборы регистрировали всплеск активности артефакта. Были предположения, что шлем включается от слабых биоэнергетических импульсов головного мозга. Но так это или иначе выяснить не удалось. Частенько исследователей, рискнувших надеть артефакт на голову, посещали красочные галлюцинации: кто-то видел погибающую в катастрофе цивилизацию, кто-то неизвестных существ, совершенно не похожих на людей. Со слов испытуемых видения записывались, классифицировались и подвергались всестороннему анализу. Однако галлюцинации не являлись чем-то необычным, с подобным явлением Виллигут сталкивался, изучая хрустальные черепа. Более ценной особенностью шлема группенфюрер считал способность артефакта проявлять невидимые обычным зрением любые магические воздействия и последствия этих воздействий. Артефакт перестраивал восприятие испытуемого, его действие на мозг можно было сравнить с действием галлюциногенных грибочков группенфюрера. Но грибы частично туманили сознание, вызывая некоторую заторможенность восприятия. Артефакт же наоборот стимулировал мозговую деятельность, оставляя сознание кристально чистым. Однако достичь такого состояния удавалось немногим, большинство участников опыта скатывались в примитивные галлюцинации, не выдержав потока энергии, излучаемой шлемом. Справиться с примитивными видениями и перейти на более высокий уровень манипулирования артефактом удалось лишь троим: самому Виллигуту, Волли и лаборанту Адаму Бруту, с которым Волли сошелся накоротке.

Гипфель мерно дышал под колпаком, сознание постепенно очищалось от посторонних мыслей и желаний. Достичь полной концентрации ему не удалось — артефакт подал первые признаки жизни. Волосы на голове Волли зашевелились от слабых электрических разрядов, генерируемых шлемом. Виски заломило, а сердце заработало с удвоенной энергией. Судорогой свело желудок. Рот наполнился тягучей горькой слюной. Окружающий мир неожиданно взорвался яркой вспышкой, поглотившей лабораторию. Глазные яблоки ожгло болью. Когда затопивший все вокруг яркий свет слегка приутих, Волли ощутил себя стоящим у подножия высокого зиккурата, вершина которого терялась где-то в низколетящих облаках. Гипфель тряхнул головой и до хруста сжал зубы, отгоняя непрошенное видение. Первая ступень активации шлема — красочные глюки. Теперь нужно было вырваться обратно в реальный мир. Не дать видению засосать себя полностью в иллюзорную реальность. Волли сосредоточился, пытаясь представить себя в лаборатории. Очертания зиккурата потеряли четкость и размазались, подернувшись легким туманом. Сквозь него проступили серые лабораторные стены и слегка искаженные хрустальным забралом обеспокоенные лица группенфюрер и Адама.

— Волли, как дела? — услышал Гипфель взволнованный голос Карла.

— В норме! — хрипло выдохнул штурмбаннфюрер.

Видение померкло. После сочной цветной картинки иллюзорного мира, реальность показалась Гипфелю тусклой и невыразительной. Блеклые стены лаборатории, выкрашенные шаровой краской, не шли ни в какое сравнение с красочными стенами зиккурата.

— С глюками справился? — поинтересовался Виллигут.

— Вполне!

— Молодец! — похвалил ученика группенфюрер. — Теперь будь внимательнее. Настройся.

Вейстхор поднес к прозрачному забралу левую руку с надетым на средний палец перстнем СС. Волли сфокусировал зрение на перстне. Нужно было уловить пульсацию магических полей «Адамовой головы». На этот раз Волли удалось разглядеть мерцающую изумрудами руну «Кай» с первой попытки.

— Поймал волну! — отрапортовал Гипфель. — Можно убирать руку.

Группенфюрер отступил в сторону, открывая Волли обзор. Попавшие в его поле зрения зомби предстали перед штурмбаннфюрером совсем в ином свете. Во первых: слабое изумрудное свечение, подобное по спектру свечению руны «Кай» в перстне группенфюрера, пронизывало их от макушки до пят, во-вторых: в районе груди находился некий чернильный сгусток, отдаленно напоминающий раскинувшего щупальца спрута. У неподвижного стоящего скелета сгусток по консистенции был несколько плотнее, чем у его не до конца разложившегося собрата. У шагающего мертвяка щупальца тянулись к ногам, рукам и к голове. Они разветвлялись в мертвых мышцах подобно кровеносным сосудам, видимо, выполняя схожую функцию. Вполне вероятно, именно так подводилась энергия, необходимая для жизнедеятельности мертвого организма.

— Адам, подтолкни этого костяного чем-нибудь, — попросил лаборанта Волли. — Выведи его из равновесия.

— Легко! — Адам подошел к вмонтированному в стену джойстику управления механическим манипулятором. Металлическая рука, расположенная в камере с покойниками пришла в движение. Ловко двигая рычажками, Адам легонько подтолкнул скелет манипулятором. От толчка зомби потерял равновесие и шагнул вперед. Сквозь стекло шлема Волли заметил, как черный сгусток мгновенно обвил щупальцами весь костяк, превращая свои отростки в невидимые невооруженным глазом псевдомышцы.

— Есть! — довольно завопил Гипфель, выскальзывая из-под шлема. — Что и требовалось доказать!

Расставание с «шапкой великана» не прошло для Волли бесследно — секундная потеря ориентации, головокружение, слабость. Ноги покосились, и он едва не свалился на пол.