Что это? Святая простота или безбожная расточительность? Видимо, не то и не другое. Как успели сами заметить, он не чурался любого труда: когда нужно кузнечил, при надобности отлично владел и топором. До войны настолько увлекся трудом в коллективном хозяйстве, что так и не нашел времени сколотить домик для своей семьи. После войны четыре года бегал в депутатах. По свидетельству его друга и неофициального помощника, калеки войны, бывшего военного летчика Г. Т. Табунанова, в первый же год Охлопков исписал все листы своего депутатского блокнота. Так, и тут всего себя отдавал делу, а для себя, как всегда, не добивался ничего.
В поисках объяснения мотивов подобного его поведения, я почему-то вспоминаю шолоховского Нагульнова. Правда, Охлопков не литературный герой и не был таким бесшабашным как тот, но у них нахожу схожие черты — прямоту, фанатичную веру в светлое будущее, которое преподносилось тогда в облике социализма — единственного социально-справедливого общества для трудящихся. Помните, как Нагульнов, готовясь к мировой революции, с какой бесплодной натугой настойчиво изучал английский язык? Охлопкова же, когда ему было всего двадцать лет, земляки выбрали председателем первого своего коллективного хозяйства, так называемого товарищества по совместной обработке земли. Дело было новое и старики, видимо, выжидая время, сочли уместным выдвинуть именно его — доброго, веселого малого, чистого от всех житейских грехов, вдобавок комсомольца. А он, как рыцарь без страха и упрека, свое назначение воспринял как должное. Ему уже тогда казалось, что чуть ли единственным препятствием торжества новой культурной, зажиточной жизни является веками устоявшаяся привычка крестьянина-единоличника жить для себя, перспективами лишь своего хозяйства и он приобретение личного счастья через всеобщее благополучие окружающих, через коллективный труд воспринял как заповедь. Впоследствии у Охлопкова постепенно, исподволь сложилось убеждение жить просто и без притязаний. Когда было трудно, не хныкал, никогда ни на кого злобу не таил, ни себе, ни близким лишнего не брал, привилегий не искал. Это был кристально честный человек.
Другое дело, как все это воспринималось теми же окружающими. Люди и тогда были разные. Одни видели в нем чудака, который не то, что гонится за добром, а, как говорится в якутской поговорке, сам катится от золотого котелка, то есть сам убегает от собственного счастья. Другие насмехались над ним по поводу того, что у него орденов полная грудь, а живет как нищий.
Что ответишь на это? Как изрекает не менее распространенная поговорка, не заткнешь рот людской. Да, Охлопков почти лет десять в прямом смысле слова бедствовал, одевался и питался значительно хуже многих односельчан. Зато худо-бедно росли у него дети. Они сейчас имеют высшее и среднее специальное образование и все, по нынешним понятиям, вышли в люди. По свидетельству стариков, он сам с мальчишеских лет любил возиться с детьми, присматривать за ними и опекать их, и в зрелом возрасте эту любовь перенес на своих детей. Дети у него были не только предметом забот и хлопот, но и источником радости и по существу смыслом всей его жизни.
Еще скажу, что Охлопков везде умел блюсти свое человеческое достоинство также естественно и просто, как жил, без бравады, в то же время без излишнего скромничания. Когда присвоили ему звание Героя, во всех торжествах вел себя должным образом, не впадая ни в суету, ни в чрезмерное ликование. Словом, в этом человеке уживались воедино обычная человеческая скромность и рыцарская готовность к участию во всех нужных людям делах. И руководство Томпонского района в полной мере использовало самого Охлопкова и его Золотую Звезду. От имени Героя, как при бытности его депутатства, стали отправляться прошения в различные инстанции, сам, как порученец, летал то в Якутск, то в Москву, по заданию обкома ВЛКСМ разъезжал по районам республики, встречался с молодежью, бывал в школах. Он не находил неуместным противиться даже быть украшением стола на всяких торжествах или приемах важных для начальства гостей. Вот это безотказность и ускорила его кончину. На фронте шел без оглядки на любое задание и всегда оказывался в победителях благодаря своим исключительным качествам, таким, как смекалка и выдержка, дерзость и отвага. А тут, полагая, что совершается нужное людям дело, только подрывал свое и без того расшатанное здоровье.
На свете нет ничего вечного. Со временем многое забудется из биографии героя и он чаще всего будет вспоминаться, видимо, как выдающийся снайпер, уничтоживший из обычной русской трехлинейки своих противников в количестве, равном целому батальону. Приводимая в печати цифра — 429 — конечно, феноменальная. Однако тут же оговоримся, что в эту цифру не вошло число уничтоженных им фашистов, когда тот в течение восьми месяцев был пулеметчиком и автоматчиком. Известно, что только в двух боях пулеметчик Охлопков истребил более сорока своих врагов. И сдается мне, если как-то регистрировался бы его общий счет, то вряд ли уместился в пределах одной тысячи.
Но здесь тот случай, когда важен не столько результат, сколько сама личность стрелка. И на фронте, и на родине многие видели в нем меткого да ловкого охотника, чем снайпера с уникальным даром интуитивного предугадывания поведения противника на поле сражения. Люди без подобного дара в снайпинге долго не продерживались, хотя за короткое время добивались внушительных результатов. В подтверждение своего утверждения, по старой привычке, сошлюсь на командиров высшего ранга, без сомнения компетентных в военных делах. Маршал И. С. Конев назвал Охлопкова "великим снайпером земли российской". А другой маршал И. X. Баграмян, как бы расшифровывая эти слова, писал об Охлопкове"…Это был редкостный мастер меткого огня, который действовал с одинаковым успехом и в обороне, и в наступлении". К тому же читатель знает, как бил он из противотанкового оружия, пулемета и автомата. Он мог вести огонь из 45,-миллиметрового орудия или миномета. И вряд ли сыщется второй такой разносторонний меткий стрелок из числа участников Отечественной войны.
Отзыв двух крупных военных деятелей — это дань признания ими заслуг Охлопкова-воина. Но Федора Матвеевича уважали и ценили не в меньшей мере и как человека, что нам особенно важно и дорого. Тут опять-таки не могу не сослаться на два человеческих документа, показывающих, кем был Охлопков для товарищей по оружию и кем являлся в свое время для молодежи.
Вот первое письмо:
"Здравствуй дорогой, фронтовой друг мой… Ну как не поздравить и не написать тебе это письмо? Когда услышал по радио о тебе, заплакал то ли от радости, то ли от того, что мой друг остался жив… Если дойдет мое письмо, то пиши все подробно о себе. Буду ждать ответа больше, чем от брата".
Это письмо Охлопкову пришло в тот знаменательный для него май 1965 года от его однополчанина, известного по книге снайпера Сухова Бориса Васильевича из Башкирии.
Вот отрывки из письма человека, знавшего Охлопкова лишь по газетным вырезкам:
"Здравствуйте, уважаемый Федор Матвеевич! К вам обращается незнакомый Вам Атласов. Я искренне рад тому, что звание Героя Советского Союза присвоено человеку, которым я восхищался в школьные годы и не перестаю восхищаться и теперь…
Я — геолог. Работаю на Чукотке более десяти лет. Полюбил этот суровый, но приветливый край. В том, что я выбрал правильный путь (я шел по другому пути), в этом большая заслуга принадлежит Вам, дорогой Федор Матвеевич. Я об этом не мог не писать Вам".
Под письмом стоит подпись: "С низким поклоном Бустенгин Атласов. 12 мая 1965 г. Чукотка".
Так, Федор Матвеевич Охлопков, как воин и человек снискал всеобщее уважение народа и был его всеобщим любимцем. Для якутов он национальный герой, а для советского народа — воин, вобравший в себе традиционно положительные качества солдата русской армии как благородство, твердость духа, честность. И хочется, чтобы в наше время эти нужные всем человеческие качества проснулись бы у народа с новой силой.
