Но обороняющимся немцам не удалось полностью взять сражение под свой контроль. Хатчинсон, который за свои умелые действия в этом бою был награжден «Военным крестом», стал одним из многих, которые не сдались даже в такой, казалось бы, совершенно проигрышной ситуации.
Он продолжает:
«Вместе со связным я полз среди мертвых и раненых и добрался до одного из моих орудий, уже установленного на треногу и подготовленного к бою. Рядом лежали убитые солдаты расчета. Я ухватился за треножник и оттащил орудие на несколько ярдов назад, туда, где небольшое укрытие позволило мне заправить ленту в казенник. К югу от леса на самом горизонте были видны силуэты немцев, они двигались вперед. Я открыл по ним огонь, и, глядя, как падает противник, я восхищался мощью и эффективностью своего орудия…»
Graham Seton Hutchinson. Op. cit.
Другое важное боевое умение — искусство обращения с оружием, как оно тогда называлось, — также не оставалось без внимания, и о стрелковой подготовке солдат британской регулярной армии ходили легенды. Подготовленный солдат мог сделать двадцать прицельных выстрелов в минуту; рекорд британской армии был установлен в 1914 г. в Хитской стрелковой школе (в графстве Кент), где сержант-инструктор Сноксхалл в течение одной минуты сделал тридцать восемь выстрелов, каждый из которых попал во внутреннее кольцо четырехфутовой мишени с расстояния в 300 ярдов. Но уже в 1909 г. широко распространилось мнение, что:
«…огневая мощь пулемета равна по огневому воздействию пятидесяти винтовкам, тогда как занимаемый им участок фронта равен всего пяти футам вместо пятидесяти ярдов».
Выступление капитана Р. В. К. Апплина в Королевском институте объединенных родов войск в октябре 1909 г.; процитировано по книге Ч. Х. Б. Придхэма — С. Н. В. Рridham. Op. cit.
Конечно, при Монсе немецкие войска, попавшие под непрерывный ружейный огонь опытных британских солдат, были убеждены, что они оказались под пулеметным огнем, и в результате давали преувеличенные оценки количества выставленных против них автоматических орудий (хотя один из ветеранов Королевского Западно-Кентского полка, вспоминая об этом сражении, заметил: «Даже если ты и был третьеразрядным стрелком, ты просто не мог во что-нибудь не попасть»). Так не могло продолжаться долго. Поскольку 80 процентов ветеранов Британских экспедиционных сил («презренных старых вояк») выбыло из строя уже к Рождеству 1914 г., их место заняла добровольческая армия, лучшие солдаты которой редко способны были сделать более шести-восьми прицельных выстрелов в минуту. С уходом ветеранов ушла и их дисциплина, которая делала их столь грозными, а жестокий огонь стрелковых подразделений пошел на убыль, от него осталась лишь тень прошлого, но в частях появились легкоуправляемые, не требующие особого мастерства пулеметы, которые компенсировали недостаток мастерства стрелков. И именно это, а не то, что пулемет выплевывал пули с такой абсолютно невероятной скоростью, явилось секретом успеха пулеметов; точно так же, как новые технологии и новые инструменты сделали мастерство доступным для всех, так и пулемет вытеснил обученный корпус метких стрелков и дал в руки одного человека орудие, равное по своей огневой мощи взводу или даже роте. Цитируя сэра Бэзила Лиддела Гарта, возможно, одного из самых честных историков Первой мировой войны, власть перешла от художника к ремесленнику. (Кстати, следует отметить, что в сражении при Мопсе у британцев были пулеметы; правда, в недостаточном количестве. Кавалерами первых двух Крестов Виктории во время войны 1914–1918 гг. стали лейтенант М. Дж. Диз и рядовой С. Ф. Годли — оба из Королевского фузилерного полка, и оба пулеметчики. Диз погиб под Монсом 23 августа 1914 г., а Годли тогда же был серьезно ранен и взят в плен).
С осени своего первого года, в значительной степени благодаря пулемету, Первая мировая война на Западном фронте была очень статичной. Было бы неверно говорить о наступательных или оборонительных позициях, за исключением, вероятно, тех случаев, когда происходили решительные наступления; достаточно сказать, что воюющие стороны находились в безвыходном положении. Обладая в основном сходными умениями и вооружением, они применяли в результате почти одинаковую тактику, квартировали в похожих условиях, испытывали одинаковые опасения и питали одинаковые надежды. И только когда одна из сторон предпринимала решительное усилие — «большой рывок», как называли это британцы, менялась монотонная жизнь отдельного сражающегося солдата, и даже тогда, когда разворачивались какие-либо масштабные действия, вскоре становилось ясно, что это надрывное усилие, по крайней мере на тот момент, находится за пределами возможностей противоборствующих сторон. Противники удерживали друг друга на расстоянии пулеметного выстрела на полях Франции и Бельгии, надеясь найти какие-либо внешние средства выбраться из этого болота, прежде чем оно поглотит их.
К середине 1915 г. в британской армии, дислоцированной во Франции, имелось, по приблизительным оценкам, всего около 1000 пулеметов; поразительно, но с начала военных действий количество новых орудий, заказанных на «Виккерсе» и на Королевском заводе стрелкового оружия в Энфилде, не превышало 2000 (еще около 2000 было заказано в США). Ллойд Джордж, который был обеспокоен этим дефицитом больше других политиков (и даже большинства старших армейских офицеров), писал в своих мемуарах:
«Генеральному штабу потребовалось много месяцев, чтобы осознать ценность пулемета… О том, насколько военное руководство не сумело оценить ту важную роль, которую [пулемет] будет играть в этой войне, говорит тот факт, что с августа 1914 по июнь 1915 г. только четыре контракта были заключены с господами Виккерсами на поставку в общей сложности 1792 пулеметов. Без орудий, которые необходимо оставить дома для обучения солдат, что является условием создания пулеметных рот, это составит два орудия на батальон и не оставляет минимально необходимого запаса на случай потери или поломки… Заказанные 1792 орудия должны были быть доставлены к июню 1915 г. Однако фактически к этому сроку были получены лишь 1022 пулемета».
David Lloyd George. War Memoirs. London, 1933–1936.
Те, кто менее критически относится к действиям военного министерства, отмечают, что 1792 заказанных орудия уже представляют значительное увеличение производственной мощности, и делают предположение, что при тех темпах поставок, о которых упоминает Ллойд Джордж, заказ большего количества пулеметов был бы в лучшем случае упражнением в принятии желаемого за действительное.
К концу 1915 г. британская армия во Франции насчитывала 38 дивизий, каждая примерно по 18 000 человек; французы поставили под ружье более трех миллионов, приблизительно таким же количеством войск располагали на театре военных действий и немцы. По всей линии фронта противоборствующим армиям удалось достичь очень немногого, за исключением того, что выросли бесчисленные кладбища, поскольку артиллерия, колючая проволока и пулеметы — это дьявольское трио весьма слаженно играло свой концерт, пригвождая солдат к земле, словно насекомых на музейных стендах, и убивая их повсюду, где бы они ни оказались.
Даже применение отравляющего газа, хотя и оказало свое страшное действие, не привело к выходу из этого тупика. Тем не менее для британцев и французов (несмотря на то, что те и другие действовали порознь и изолированно друг от друга) забрезжил, возможно, луч света в этой кромешной тьме, луч этот принял облик нового типа машины, которой британцы присвоили кодовое название «танк»,[17] так как рассчитывали выдать его за передвижную емкость для воды, якобы предназначавшуюся для Месопотамии. Впервые испытанный во второй половине 1915 г., он был разработан для передвижения по пересеченной местности «ничьей земли» и должен был быть неуязвимым для пулеметного огня и ручных гранат; теперь оставалось лишь применить его на практике.
