– Вот, – говорит, – тут я кое-что наделал, и теперь несу всему свету показывать. Пусть, – говорит, – все смотрят.

Стала профессорша тоже смотреть и видит, будто это уже не Толстой, а сарай, а в сарае сидит курица.

Стала профессорша курицу ловить, а курица забилась под диван и оттуда уже кроликом выглядывает.

Полезла профессорша за кроликом под диван и проснулась.

Проснулась, смотрит: действительно, лежит она под диваном.

Вылезла профессорша из-под дивана, видит – комната ее собственная. А вот и стол стоит с недопитым кофием. На столе записка лежит: «Вот все, что осталось от Вашего супруга».

Всплакнула профессорша еще раз и села холодный кофе допивать.

Вдруг звонок. Что такое? Входят какие-то люди и говорят: «Поедемте».

– Куда? – спрашивает профессорша.

– В сумасшедший дом, – отвечают люди.

Профессорша начала кричать и упираться, но люди схватили её и отвезли в сумасшедший дом.

И вот сидит совершенно нормальная профессорша на койке в сумасшедшем доме, держит в руках удочку и ловит на полу каких-то невидимых рыбок.

Эта профессорша только жалкий пример того, как много в жизни несчастных, которые занимают в жизни не то место, которое им занимать следует.

Даниил Хармс

21 августа 1936

– Ва-ва-ва! Где та баба, которая сидела вот тут, на этом кресле?

– Почем вы знаете, что тут сидела баба?

– Знаю, потому что от кресла пахнет бабой (нюхает кресло).

– Тут сидела молодая дама, а теперь она ушла в свою комнату, перебирать гардероб.

<Август 1936>

– Говорят, все хорошие бабы – толстозады. Эх, люблю грудастых баб, мне нравится, как от них пахнет, – сказав это, он стал увеличиваться в росте и, достигнув потолка, рассыпался на тысячу маленьких шариков.

Пришел дворник Пантелей, собрал эти шарики на совок, на который он собирал обычно лошадиный навоз, и унес эти шарики куда-то на задний двор.

А солнце продолжало светить по-прежнему, и пышные дамы продолжали по-прежнему восхитительно пахнуть.

23 авг<уста> 1936

Один механик решил на работе стоять поочередно то на одной, то на другой ноге, чтобы не очень уставать.

Но из этого ничего не вышло, он стал уставать больше прежнего, и работа у него не клеилась, как раньше.

Механика вызвали в контору и сделали ему выговор с предупреждением.

Но механик решил побороть свою натуру и продолжал стоять за работой на одной ноге.

Долго боролся механик со своей натурой и, наконец, почувствовав боль в пояснице, которая возрастала с каждым днём, принужден был обратиться к доктору.

27 авг<уста > 1936

Нашла Маша гриб, сорвала его и понесла на рынок. На рынке Машу ударили по голове, да ещё обещали ударить её по ногам. Испугалась Маша и побежала прочь. Прибежала Маша в кооператив и хотела там за кассу спрятаться. А заведующий увидал Машу и говорит: что это у тебя в руках? А Маша говорит: гриб. Заведующий говорит: ишь, какая бойкая! хочешь я тебя на место устрою? Маша говорит: А не устроишь. Заведующий говорит: А вот устрою! – и устроил Машу кассу вертеть.

Маша вертела, вертела кассу и вдруг умерла. Пришла милиция, составила протокол и велела заведующему заплатить штраф – 15 рублей.

Заведующий говорит: за что же штраф? А милиция говорит: за убийство. Заведующий испугался, заплатил поскорее штраф и говорит: унесите только поскорее эту мертвую кассиршу. А продавец из фруктового отдела говорит: нет, это неправда, она была не кассирша. Она только ручку в кассе вертела. А кассирша вон сидит. Милиция говорит:

– Нам всё равно: сказано унести кассиршу, мы ее и унесём.

Стала милиция к кассирше подходить.

Кассирша легла на пол за кассу и говорит: не пойду. Милиция говорит: почему же ты, дура, не пойдешь? Кассирша говорит: вы меня живой похороните.

Милиция стала кассиршу с пола поднимать, но никак поднять не может, потому что кассирша очень полная.

– Да вы её за ноги, – говорит продавец из фруктового отдела.

– Нет, – говорит заведующий, – эта кассирша мне вместо жены служит. А потому прошу вас, не оголяйте ее снизу. Кассирша говорит: Вы слышите? Не смейте меня снизу оголять.

Милиция взяла кассиршу под мышки и волоком выперла её из кооператива.

Заведующий велел продавцам прибрать магазин и начать торговлю.

– А что мы будем делать с этой покойницей? – говорит продавец из фруктового отдела, показывая на Машу.

– Батюшки, – говорит заведующий, – да ведь мы всё перепутали! Ну, действительно, что с покойницей делать?

– А кто за кассой сидеть будет? – спрашивает продавец.

Заведующий за голову руками схватился. Раскидал коленом яблоки по прилавку и говорит:

– Безобразие получилось!

– Безобразие, – говорят хором продавцы. Вдруг заведующий почесал усы и говорит:

– Хе-хе! Не так-то легко меня в тупик поставить! Посадим покойницу за кассу, может, публика и не разберет, кто за кассой сидит.

Посадили покойницу за кассу, в зубы ей папироску вставили, чтобы она на живую больше походила, а в руки, для правдоподобности, дали ей гриб держать. Сидит покойница за кассой как живая, только цвет лица очень зелёный и один глаз открыт, а другой совершенно закрыт.

– Ничего, – говорит заведующий, – сойдет.

А публика уже в двери стучит, волнуется, почему кооператив не открывают. Особенно одна хозяйка в шелковом манто раскричалась: трясёт кошёлкой и каблуком уже в дверную ручку нацелилась. А за хозяйкой какая-то старушка с наволочкой на голове кричит, ругается и заведующего кооперативом называет сквалыжником.

Заведующий открыл двери и впустил публику. Публика побежала сразу в мясной отдел, а потом туда, где продается сахар и перец. А старушка прямо в рыбный отдел пошла, но по дороге взглянула на кассиршу и остановилась.

– Господи, – говорит, – с нами крестная сила!

А хозяйка в шёлковом манто уже во всех отделах побывала и несётся прямо к кассе. Но только на кассиршу взглянула, сразу остановилась, стоит молча и смотрит. А продавцы тоже молчат и смотрят на заведующего. А заведующий из-за прилавка выглядывает и ждет, что дальше будет.

Хозяйка в шёлковом манто повернулась к продавцам и говорит:

– Это кто у вас за кассой сидит?

А продавцы молчат, потому что не знают, что ответить.

Заведующий тоже молчит.

А тут народ со всех сторон сбегается. Уже на улице толпа. Появились дворники. Раздались свистки. Одним словом, настоящий скандал.

Толпа готова была хоть до самого вечера стоять около кооператива, но кто-то сказал, что в Озерном переулке из окна старухи вываливаются. Тогда толпа возле кооператива поредела, потому что многие перешли в Озерный переулок.

Хармс

31 августа 1936 года

Было у Наташи две конфеты. Потом она одну конфету съела, и осталась одна конфета. Наташа положила конфету перед собой на стол и заплакала. Вдруг смотрит, лежат перед ней на столе опять две конфеты. Наташа съела одну конфету и опять заплакала. Наташа плачет, а сама одним глазом на стол смотрит, не появилась ли вторая конфета. Но вторая конфета не появлялась. Наташа перестала плакать и начала петь. Пела, пела и вдруг умерла. Пришел Наташин папа, взял Наташу и отнес ее к управдому. «Вот, – говорит Наташин папа, – засвидетельствуйте смерть». Управдом подул на печать и приложил её к Наташиному лбу. «Спасибо», – сказал Наташин папа и понёс Наташу на кладбище. А на кладбище был сторож Матвей, он всегда сидел у ворот и никого на кладбище не пускал, так что покойников приходилось хоронить прямо на улице. Похоронил папа Наташу на улице, снял шапку, положил ее на то место, где зарыл Наташу, и пошел домой. Пришёл домой, а Наташа уже дома сидит. Как так? Да очень просто: вылезла из под земли и домой прибежала. Вот так штука! Папа так растерялся, что упал и умер. Позвала Наташа управдома и говорит: «Засвидетельствуйте смерть». Управдом подул на печать и приложил её к листику бумаги, а потом на этом же листике бумаги написал: «Сим удостоверяется, что такой-то действительно умер». Взяла Наташа бумажку и понесла её на кладбище хоронить. А сторож Матвей говорит Наташе: «Ни за что не пущу». Наташа говорит: «Мне бы только эту бумажку похоронить». А сторож говорит: «Лучше и не проси». Зарыла Наташа бумажку на улице, положила на то место, где зарыла бумажку, свои носочки и пошла домой. Приходит домой, а папа уже дома сидит и сам с собой на маленьком биллиардике с металлическими шариками играет.