Служащий смотрел на Ивана Яковлевича, а Иван Яковлевич на служащего.
– Простите, – сказал служащий, – вы не можете сказать мне, как пройти в сторону… этого… государственного… биржи?
– Это вам надо идти по мостовой… по мосту… нет, вам надо идти так, а потом так, – сказал Иван Яковлевич.
Служащий сказал спасибо и быстро ушёл, а Иван Яковлевич сделал несколько шагов вперед, но увидав, что теперь навстречу ему идет не служащий, а служащая, опустил голову и перебежал на другую сторону улицы. На службу Иван Яковлевич пришел с опозданием и очень злой. Сослуживцы Ивана Яковлевича, конечно, обратили внимание на зелёные брюки со штанинами разного оттенка, но, видно, догадались, что это причина злости Ивана Яковлевича, и расспросами его не беспокоили. Две недели мучился Иван Яковлевич, ходя в зелёных брюках, пока один из его сослуживцев, Апполлон Максимович Шилов, не предложил Ивану Яковлевичу купить полосатые брюки самого Апполлона Максимовича, будто бы не нужные Апполлону Максимовичу.
<1934 – 1937>
* * *
В семь часов Николай Николаевич встал, поел сёмги и поехал на службу. На службе Николай Николаевич поел опять сёмги и, пройдя в отдел кадров, сел на подоконник и начал ругать начальство. Наругавшись вдосталь, Николай Николаевич перешел в производственный отдел и просидел там до обеденного перерыва. Когда лакей обнес всех подносом с бокалами пива в знак того, что обеденный перерыв уже наступил, Николай Николаевич перешёл в буфет и сел за отдельный столик пить чай. Однако, вместо чая, ему принесли кофе с творогом, и Николай Николаевич, возмущенный, встал из-за столика и, громко топая, вышел на площадку лестницы. На лестнице дуло со всех сторон, и Н. Н. ушёл в уборную. Там у открытого окошка Н. Н. скрутил себе папироску и закурил. Тут в уборную вошел Андрей Карлович и, не замечая Николая Николаевича, хотел сделать то, зачем он вошёл.
<1934 – 1937>
* * *
Я родился в камыше. Как мышь. Моя мать меня родила и положила в воду. И я поплыл. Какая-то рыба с четырьмя усами на носу кружилась около меня. Я заплакал. И рыба заплакала. Вдруг мы увидели, что плывёт по воде каша. Мы съели эту кашу и начали смеяться. Нам было очень весело, мы поплыли по течению и встретили рака. Это был древний, великий рак; он держал в своих клешнях топор. За раком плыла голая лягушка. «Почему ты всегда голая, – спросил её рак, – как тебе не стыдно?» – «Здесь ничего нет стыдного, – ответила лягушка. – Зачем нам стыдиться своего хорошего тела, данного нам природой, когда мы не стыдимся своих мерзких поступков, созданных нами самими?» – «Ты говоришь правильно, – сказал рак. – И я не знаю, как тебе на это ответить. Я предлагаю спросить об этом человека, потому что человек умнее нас. Мы же умны только в баснях, которые пишет про нас человек, т.-ч. и тут выходит, что опять-таки умён человек, а не мы». Но тут рак увидел меня и сказал: «Да и плыть никуда не надо, потому что вот он – человек». Рак подплыл ко мне и спросил: «Надо ли стесняться своего голого тела? Ты человек и ответь нам». – «Я человек и отвечу вам: не надо стесняться своего голого тела».
<1934 – 1937>
* * *
Говорят, скоро всем бабам обрежут задницы и пустят их гулять по Володарской.
_____________
Это неверно! Бабам задниц резать не будут.
<Середина 1930-х>
О наших гостях
Наши гости все различные: у одного, например, щека такая, что хуже не придумаешь. А то ходит к нам одна дама, так она, просто смешно даже сказать, на что похожа. И поэт ходит к нам один: весь в волосах и всегда чем-то встревожен. Умора! А то ещё один инженер ходит, так он однажды у нас в чаю какую-то дрянь нашел. А когда гости у нас очень уж долго засидятся, я их просто вон гоню. Вот и всё тут…
<Середина 1930-х>
* * *
Однажды Антон Бобров сел в автомобиль и поехал в город.
Автомобиль наскочил на ломанные грабли.
Лопнула шина.
Антон Бобров сел на кочку возле дороги и задумался.
Вдруг что-то сильно ударило Антона Боброва по голове.
Антон Бобров упал и потерял сознание.
<Середина 1930-х>
* * *
Липавского начала мучить кислая отрыжка. Бедный Липавский мучился ужасно. Этот вечно смертельный вкус во рту и постоянное жжение в пищеводе способно довести человека до исступления.
Жена Липавского, Тамара, заявила, что если это будет так продолжаться, то она начнет подыскивать себе нового мужа. Липавский отнёсся к словам своей жены довольно скептически и даже попробовал сострить. Но в тот момент, когда он острил, произошла отрыжка. Желая скрыть это неприятное явление, Липавский мотнул головой и дернул плечами, надув при этом щёки. Однако отрыжка оказалась сильнее, чем можно было ожидать, и с громким звуком вылетела изо рта.
Тамара вскочила и вышла из комнаты, хлопнув дверью. Липавский кинулся было вдогонку, но по дороге опять громко икнул и, махнув рукой, вернулся обратно. А Тамара выбежала на улицу и помчалась по Большому проспекту.
2. Тамара пришла к Заболоцкому и сказала: «Хотите стать моим мужем?» Заболоцкий отказался, мотивируя свой отказ тем, что он уже женат на Екатерине Васильевне. Тогда Тамара, оскорбленная, вышла от Заболоцких и позвонила к Олейниковым.
Дверь открыла Лариса. Тамара бросилась Ларисе на шею и разрыдалась. Лариса, узнав в чем дело, посоветовала Тамаре обратиться к холостому.
<Середина 1930-х>
* * *
Один толстый человек придумал способ похудеть. И похудел. К нему стали приставать дамы, расспрашивая его, как он добился того, что похудел. Но похудевший отвечал дамам, что мужчине худеть к лицу, а дамам не к лицу, что, мол, дамы должны быть полными. И он был глубоко прав.
<Март 1930-е>
* * *
Человек с глупым лицом съел антрекот, икнул и умер. Официанты вынесли его в коридор, ведущий к кухне, и положили его на пол вдоль стены, прикрыв грязной скатертью.
<Середина 1930-х>
История
Абрам Демьянович Понтопасов громко вскрикнул и прижал к глазам платок. Но было поздно. Пепел и мягкая пыль залепила глаза Абрама Демьяновича. С этого времени глаза Абрама Демьяновича начали болеть, постепенно покрылись они противными болячками и Абрам Демьянович ослеп.
Слепого инвалида Абрама Демьяновича вытолкали со службы и назначили ему мизерную пенсию в 36 руб. в месяц.
Совершенно понятно, что этих денег не хватало на жизнь Абраму Демьяновичу. Кило хлеба стоило рубль десять копеек, а лук-порей стоил 45 копеек на рынке.
И вот инвалид труда стал все чаще и чаще прикладываться к выгребным ямам.
Трудно было слепому среди всей шелухи и грязи найти съедобный отброс.
А на чужом дворе и самую-то помойку найти не легко. Глазами-то не видать, а спросить: «Где тут у вас помойная яма?» – как-то неловко.
Оставалось только нюхать.
Некоторые помойки так пахнут, что за версту слышно, а другие, которые с крышкой, совершенно найти невозможно.
Хорошо, если дворник добрый попадётся, а другой так шугнёт, что всякий аппетит пропадает.
Однажды Абрам Демьянович залез на чужую помойку, а его там укусила крыса, он и вылез обратно. Так в этот день и не ел ничего.
Но вот как-то утром у Абрама Демьяновича что-то отскочило от правого глаза.
Абрам Демьянович протёр этот глаз и вдруг увидел свет. А потом и от левого глаза что-то отскочило и Абрам Демьянович прозрел.
С этого дня Абрам Демьянович пошел в гору.
