Рика, одетая Розанной, прилетает в Ньюпорт и предъявляет Рональду Флетчеру похищенную историю болезни — доказательство того, что адвокат замешан в махинации с завещанием Еноха и причастен к смерти старика. У Флетчера тем временем назрели собственные проблемы. Возможно, визит Рики становится последней соломинкой. Флетчер открывает Рике доступ к деньгам Розанны, хранящимся в швейцарском банке, и, выступая в качестве ее поручителя, получает для нее паспорт. На это Кэрол Тейт намекала в записке, оставленной накануне вечером в гостинице у Цинка.

Рика летит в Швейцарию и возвращается в Лондон с деньгами Розанны. Полиция Северного Ванкувера, введенная в заблуждение желчными камнями, по-прежнему пытается установить личность жертвы — как и было задумано. Прикончив наследницу, Рика повалялась в ее кровати: волосы певицы должны были еще пуще смутить полицейских и навести их на мысль, что в кислоте растворили труп Рики Хайд. Близнецы продолжают выигрывать время.

Ясно, что определенная часть денег Розанны вложена в новое шоу группы. Голограммы — штука сложная и дорогая. Аренда хорошего голографического оборудования стоит пять тысяч фунтов в день. Концерт во «Вратах Ада» — это два часа ошеломляющих спецэффектов, на несколько световых лет опережающих то, что группа показывала в «Иде». Без сомнения, Розанна Кийт своей жизнью оплатила восхождение «Вурдалака» к вершинам славы.

Однако последнее звено головоломки не давало Цинку покоя.

Чандлер не сомневался в том, что вчерашнее похищение «Розанны» придумано Рикой и Саксом. Сакс выступил в роли Убийцы из канализации, терроризирующего Лондон, Рика — в роли случайной жертвы. Сыграна последняя сцена — теперь можно опустить занавес. Если Рику впоследствии будут допрашивать в связи с ванкуверскими событиями, она станет твердить, что это ошибка. Волосы — не стопроцентная улика, а от камней в желчном пузыре страдают миллионы людей. Поскольку на близнецов больше ничего нет, дело можно считать закрытым. Тем более что Флетчер застрелился.

Цинка тревожило и то, что Сакс слишком хорошо подходил для новой роли. Судя по тому, что лондонские газеты писали об Убийце из канализации, психологический портрет маньяка идеально накладывался на личность Сакса Хайда.

Однако куда сильнее инспектора терзало сознание того, что он промахнулся. Ведь из открывшихся обстоятельств следовало, что Рэй Хенглер непричастен к смерти Розанны Кийт. Выходит, опасения Бэрка Худа оправдались. «Мецената» посадили ни за что — и, значит, зарезали его в конечном итоге по вине Цинка? Прощай, алый мундир конного!

Цинк не мог закрыть глаза на то обстоятельство, что в момент совершения убийства за Хенглером вели слежку. Будь Хенглер виновен в смерти Кийт, невозможно было придумать ничего глупее утреннего субботнего звонка к нему домой с просьбой приехать к Розанне и последующего появления Хенглера на месте преступления. Бумажник Хенглера, найденный у кровати? Слишком в цвет. След перчатки наводил на мысль о подставе — как резонно заметил адвокат Хенглера, Рика могла ее украсть в клубе. Почему в номере не нашли ничего другого, что связывало бы Хенглера с преступлением, например, отпечатки пальцев? Цинк, не новичок в полиции, понимал: так не бывает.

Вот что получается, подумал Цинк, если смешивать личное с…

Дебора вцепилась ему в руку:

— Вот она.

Цинк отвернулся от служебного входа, который стерегли подростки, и увидел выходящую из боковой двери пожилую уборщицу.

— Откуда ты знаешь, что это Рика?

— Походка. Она всегда ходила на мысочках. Что теперь, Цинк?

— Я пойду за ней.

— Ты хочешь сказать, мы пойдем за ней.

0: 18

Сержант Скотт Макаллестер с напарником показались в дверях, когда хорошенькая шестнадцатилетняя девочка спустила с плеча блузку, чтобы Аксель Крипт оставил автограф у нее на груди. Аксель, облаченный в просторное одеяние из черного шелка, соорудивший из волос нечто вроде шипов по всей голове, напоминал зулусского вождя.

— Катитесь отсюда, — сказал он вошедшим.

— Скотланд-Ярд, — представился Макаллестер, демонстрируя удостоверение. Он ткнул пальцем в девушку и приказал: — Брысь.

Та помедлила, разглядела выражение глаз сержанта, спрятала полунадписанную грудь в вырез блузки и вышла из гримерной.

— Поговорим, мистер Хайд? — предложил шотландец. Бас-гитарист улыбнулся и покачал зулусской головой:

— Ошибочка. Это не ко мне.

Макаллестер сурово посмотрел на него. Этого оказалось довольно.

— Я заменяю Сакса Хайда с сентября прошлого года. Мы одинаково сложены. А чтоб ничего не менять, мне оставили его псевдоним.

— Где Хайд сейчас?

Американец снова покачал головой, на этот раз с искренним изумлением:

— Помощь следствию, да? Эту наколку я знаю. Джек Хо-кинс в «Гидеоне из Скотланд-Ярда», угадал? Извините, ребята, я не закладываю друзей.

Горец очень тихо ответил:

— Мы живем в суровое время, паренек. Око за око, зуб за зуб. — Он повернулся к напарнику и попросил: — Выйди на минуту.

Полицейский неуверенно посмотрел на него, на Крипта и вышел.

— Дверь закрой, — сказал ему вслед шотландец.

Едва щелкнул замок, Макаллестер схватил Крипта за горло и отбросил к стене. От удара задрожал потолок. Сержант предплечьем придавил гитариста к стене — основной нажим пришелся на горло Крипта, ногами едва касавшегося земли — свободной рукой взял хрипящего парня за мошонку и сдавил. Придвинув свое лицо к самому лицу музыканта и пристально глядя ему в глаза, горец велел:

— Колись, засранец хренов, а то станешь из баса тенором. Дверь распахнулась. Макаллестер выпустил музыканта, и тот осел на пол.

— Все в порядке, сержант? — спросил напарник Макаллестера.

— Да. Мистер Крипт только что попросил разрешения рассказать нам все, что ему известно.

0: 41

Комиссар полиции был большой дипломат (невозможно дорасти до столь высокой должности, не обладая способностью обращать себе на пользу практически любую ситуацию) и ему удалось превратить десятичасовую пресс-конференцию, изначально созванную для того, чтобы объявить об отставке Ренд, в празднование счастливого избавления Альберт-холла от опасности — празднование под девизом «Скотланд-Ярд хранит Лондон».

Тем временем Ренд на месте несостоявшегося преступления лично руководила сбором улик. Скотт Макаллестер связался с ней по радиотелефону.

— Пиджак готов? — Этой условной фразой сотрудники Ярда пользовались, чтобы узнать, состоялся ли арест.

— А кто клиент? — внутренне напрягаясь, ответила Ренд вопросом на вопрос.

— Хайд оказался не Хайд. Прошлой осенью его место занял новый парень. От Акселя Крипта остался только псевдоним. Но настоящий Хайд в городе. Сейчас он переезжает из ист-эндского подвала в какую-то покойницкую на севере Лондона. И знаете, где этот подвал? Неподалеку от начала того маршрута, что ведет в Мэйфэр.

— Где эта покойницкая? — спросила Ренд. Шотландец объяснил.

— Поблизости от исходной точки блуждающего маршрута, который упирается в Альберт-холл. Ничего себе кино, Скотт!

— Что мне делать дальше?

— Возьмите ордер на обыск подвала и все там перетрясите. Я блокирую морг и присоединюсь к вам.

— Только не пользуйтесь компьютером Ярда, — предостерег Макаллестер.

0: 45

В центральной части Лондона в радиусе девяти миль можно насчитать добрую сотню кладбищ. Почти при каждом из них есть по меньшей мере один морг.

До 1832 года, когда открыли Кенсал-Грин, первое муниципальное лондонское кладбище, покойников хоронили либо при церквях, либо на частных погостах, каковых насчитывалось великое множество. То было время пьяных могильщиков, подержанных гробов, нелегальных эксгумаций и тошнотворных запахов. Диккенс писал о тех днях: «Своими ароматами город был обязан гнили, плесени и усопшим горожанам».