– Мне нужно было все по поpядку рассказать Кэвину.

– А по-моему, вам вообще не стоило заикаться об этом, – раздраженно махнул рукой Юлиус.

В глазах ее заблестели слезы.

– Юлиус, но ведь я люблю его. У меня и в мыслях не было обидеть его. Нет, – она молитвенно прижала руки к груди, – мне пpосто хотелось, чтобы между нами не было никаких тайн и недомолвок.

– Эх, жизнь, – Юлиус хлопнул ладонью по крышке стола. – Ну и чего ты добилась? Видишь, во что обошлась тебе твоя откpовенность? Совесть, видишь ли, ее замучила. Плюнь ты на совесть, если она тебе мешает. Я бы на твоем месте жил бы себе спокойненько и ни о чем не думал. Правда… признание… Какая глупость. Нет, Эллен, ты поступила неправильно.

Эллен обхватила себя руками, словно в комнате стоял лютый холод. Отвернувшись от Юлиуса, она направилась к книжным полкам, затем снова веpнулась к столу.

– Может быть, ты и прав, – задумчиво сказала Эллен. – Но только я так не могу. Не могу, Юлиус, – она посмотрела на него.

Он стянул с головы матросскую шапочку и бросил ее на стол.

– Да ладно уж… Чего теперь говорить. Можешь – не можешь. Оба вы хороши – ты и Кэвин. Тоже мне, обидчивый какой нашелся. Он не должен был уезжать так внезапно. – Юлиус повернулся и посмотрел в раскрытое окно. – Черт подери! Он повел себя как неpазумный мальчишка.

Эллен пристально смотрела на старого моряка.

– Но куда он мог уехать? – спросила она скорее себя, чем Юлиуса. – И почему не возвpащается? Уж лучше бы прямо сказал мне, чтобы я покинула этот дом, а не мучил меня бесконечным ожиданием, – Эллен опустила голову.

– Ты хорошая женщина, Эллен, и слава Богу, у Кэвина хватило ума понять это. Он вернется, обязательно вернется. Дай срок, посидит, подумает – и приедет домой.

Эллен вновь взглянула на покрытое морщинами потемневшее от загара доброе лицо старого моряка.

– А ты не знаешь, где он может быть? – спросила она. – Я могла бы сама пойти к нему.

Юлиус вытащил из кармана зубочистку и вставил ее в рот.

– В городке его нет, – сказал он. – В порту его тоже никто не видел. Черт его знает, может быть, поехал к какому-нибудь приятелю. У него их тут много…

Их взгляды встретились.

– А как ты думаешь, не могло с ним что-нибудь случиться? – слова давались ей с большим тpудом.

– С кем? С Кэвином? А, ты думаешь, что он мертв? – Моряк отмахнулся: – Да что ты, Кэвин не из тех, кто кончает жизнь самоубийством. И погибнуть он не может, для этого он слишком осмотрителен. Нет-нет, он просто упрямый черт, – деpжа во pту зубочистку, Юлиус поднялся из-за стола. – Что бы я сделал на его месте? Ну, подался бы куда-нибудь, попил винца… а потом как ни в чем не бывало вернулся бы. Бросать теплую постель и горячую женушку надолго я бы не стал, нет.

Щеки Эллен порозовели. Она застенчиво отвернулась. Давно зная моряка, она понимала, что Юлиус делает ей комплимент.

– Так что же мне все-таки делать? – пожав плечами, спросила она. Затем, помолчав, осторожно прибавила: – Может быть, он ждет, пока я уеду?

– Обратно в Англию? – Юлиус сдвинул брови. – Да ты что, с ума сошла?! В Англию тебе возвращаться ни в коем случае нельзя! – решительно заявил он. – Не забывай, что этот альбинос, будь он неладен, тебя там сразу отыщет. Нет, сиди здесь и жди возвращения Кэвина. Он придет, долго он скитаться не сможет. Да и ты здорово его к себе привязала. Ишь, какая ты у нас ладная, – он рассмеялся и подмигнул Эллен. – А когда Кэвин появится, ты с ним опять поговори. Скажи, что он – подлец и поступил с тобой нечестно. Я думаю, он поймет, что был не прав. Да, и расскажи ему всю правду про его братца.

Она согласно кивнула.

– Я не хочу обижать Кэвина, я и так принесла ему столько горя… Нет, про Уолдрона я ему ничего говорить не буду. Какой смысл теперь ворошить прошлое… Уолдрон мертв.

– Все равно расскажи. Ты не успокоишься, пока не выложишь ему все, я это чувствую. Так уж лучше сразу облегчить душу, – Юлиус взял со стола свою шапочку и нацепил ее на голову. – Кэвин – не мальчик, он должен знать всю правду, а не часть ее.

Эллен в нерешительности замялась.

– Не знаю, Юлиус. Ничего не понимаю. Ты советуешь мне все сказать Кэвину? Ладно, я подумаю, – ответила Эллен, и глаза ее загорелись решимостью.

– Держи нос выше! А я пока сгоняю в одно местечко. Мне кажется, я начинаю догадываться, где скрывается Кэвин.

Лицо Эллен просветлело.

– Правда? – с надеждой воскликнула она. – Где он? Скажи, Юлиус. Я сама пойду к нему… Я расскажу ему…

Юлиус поднял руки, прерывая ее.

– Пока ничего говорить тебе не буду. Жди. Никуда тебе ходить не следует. Подумай о ребенке, ты же скоро родишь, – заулыбался он.

Лицо Эллен тоже осветилось радостной улыбкой.

– Спасибо тебе, Юлиус, – сказала Эллен, и он вышел.

С мешком на плече, насвистывая, старый моряк продирался сквозь густую чащобу. Он шел уже с рассвета и скоро, по его прикидкам, должен был приблизиться к селению индейцев племени шауни. Это было последнее место, где мог скрываться Кэвин, и если бы его там не оказалось, Юлиусу пришлось бы изрядно поломать голову, размышляя о местонахождении своего друга.

Юлиус услышал стук и вскинул голову – недалеко от него стоял гордый воин племени шауни. Пытаясь не выказать ни удивления, ни страха, Юлиус остановился и, склонив голову, произнес:

– Приветствую тебя, смелый воин! – он поднял руку в приветствии. – Я ищу своего друга Кэвина из поместья «Рука судьбы».

Ни один мускул не дрогнул на лице воина. Не сводя глаз с Юлиуса, он сложил на бронзовой груди сильные руки и молча продолжал смотреть на него.

Юлиус прокашлялся.

– Не видел ли ты моего друга Кэвина, он часто ходит к твоему народу. Нет ли его сейчас в вашем селении? – Юлиус предполагал, что индеец может и не понимать по-английски. Так оно и оказалось, индеец понял лишь одно – незнакомцу нужен Кэвин.

– Кэвин? – переспросил он и пронзительно свистнул. В ту же секунду на тропинке появились еще двое воинов. Они перебросились между собой несколькими фразами и посмотрели на Юлиуса.

Тот подбросил на плече мешок, придавая ему более удобное положение, и снова заговорил:

– Ребята, я так понимаю, что вы не собираетесь поджаривать мне пятки. Вот и хорошо, – он улыбнулся. – Отведите-ка меня лучше к Кэвину.

Воин, который стоял ближе к нему, повернул голову и подозрительно посмотрел на Юлиуса. Двое других встали по бокам. Затем первый воин сделал знак, и эти двое подошли к Юлиусу и подтолкнули его вперед.

В молчании они прошли около мили. Послышались голоса. Еще немного, и, пробравшись через стену густого леса, Юлиус очутился на полянке, где располагалась деревушка индейцев-шауни. Он увидел воинов с бронзовой сверкающей кожей, женщин, торопливо снующих по своим делам, и зажженные костры. Пахло пищей. Повсюду слышались голоса и смех. Стайка ребятишек весело кружилась вокруг вигвамов. Другие, усевшись на песке, во что-то играли. Неподалеку молодой воин кормил жеребят.

Увидев входящего в окружении воинов Юлиуса, индейцы посмотрели на него, но лица их выражали лишь любопытство. Казалось, появление незнакомца никого не взволновало. Из одного вигвама выбежал голенький малыш с черными глазенками-бусинками и удивленно остановился, заметив белого человека. Вслед за малышом выскочила его молодая мать и, нежно подняв сына на руки, унесла в вигвам.

Воины подвели Юлиуса к высокому вигваму, расположенному в стороне от других. Один из воинов знаком приказал Юлиусу оставаться на месте, а сам, нагнувшись, вошел в вигвам. Послышались отрывистые голоса, среди которых Юлиус различил голос Кэвина, он очень удивился, услышав, что тот говорит на языке индейцев. «А, черт подери, нашел я тебя все-таки», – обрадованно подумал старый моряк.

Не прошло и минуты, как из вигвама вышел улыбающийся Кэвин. Он обнял Юлиуса и похлопал по спине. Повернувшись к стоящим рядом двум воинам, он поблагодарил их. Индейцы вежливо поклонились и ушли, скрывшись между вигвамами.